По представлениям мусульман, эмбрион наделяется душой лишь на 40-й или 120-й день после оплодотворения (в зависимости от конкретной трактовки Корана)11, что снимает какие бы то ни было ограничения и оговорки (стволовые клетки культивируются из 5-6-дневного эмбриона).
Естественно, в современном американском контексте, в условиях традиционного для США свободного и творческого обмена мнениями, амплитуда интерпретации традиционных философских и религиозных воззрений крайне широка. Например, далеко не все американские католики склонны формировать свои взгляды на основе папских энциклик. Так, некоторые католические биоэтики (Т.Шеннон, А.Уолтер), опираясь на ряд данных современной эмбриологии, стали рассматривать само зачатие как процесс, а не момент12.
Очевидно, что в этом споре сталкиваются две идеологические установки, за каждой из которых стоит глубоко прочувствованное нравственное обоснование, независимо от принадлежности к конкретной отдельной религиозной системе. С одной стороны, это установка на благоговение перед человеческой жизнью, исходным пунктом которой, как бы это ни оспаривалось, все же является оплодотворение. С другой стороны, это стремление избавить больных людей от страданий.
Помимо консервативных религиозных организаций (римско-католическая церковь, протестанты-фундаменталисты и пр.), против исследований со стволовыми клетками активно пропагандируют такие влиятельные консервативные общественные организации, как Совет изучения семьи (Family Research Council) и Национальный комитет защиты права на жизнь (National Right to Life Committee). Уильям Сондерс из Совета изучения семьи заявил в одном интервью: "Давайте скажем, что допустимо убивать, если только мы хотим извлечь из этого благо. Тогда идеология медицины будет заключена в словах "убивать, чтобы исцелять"… Как бы ни был он мал, он просто самое беззащитное человеческое существо. Убить одно человеческое существо, чтобы помочь другому - это совсем не то, что нам надо. Мы не должны становиться на этот путь"13.
Однако не все противники абортов наложили проклятие на исследования со стволовыми клетками. Сенаторы-республиканцы Б. Фрист, Г.Смит, С.Турмонд, которые всегда выступали с "прожизненной" платформы, поддерживают исследования со стволовыми клетками. При этом нередко такое решение основывается на личных мотивах: у семьи Г. Смита есть история болезни Паркинсона, дочь С.Турмонда больна диабетом. У главного энтузиаста исследований от демократов - члена Палаты представителей Джима Ланджевина - парализованы ноги.
Самая активная поддержка исследований исходит, по очевидным причинам, от общественных организаций инвалидов. Секулярные лоббистские группы, защищающие интересы больных конкретными заболеваниями, настаивают на необходимости устранить все препятствия на пути поиска новых терапевтических методов. В качестве примера можно привести Фонд Кристофера Рива по лечению паралича. Кристофер Рив, парализованный голливудский актер, опекающий Фонд, уже не раз сам выступал на слушаниях в конгрессе по проблемам регулирования исследований со стволовыми клетками: "Не использовать возможности стволовых клеток было бы преступлением. ... Не должно быть никаких препятствий на пути добросовестного научного поиска"14, - считает он. В защиту исследований высказывались и другие знаменитости, например, актеры Майкл Фокс, Мери Т. Мур, Нэнси Рейган, супруга бывшего президента Р.Рейгана, страдающего болезнью Альцгеймера.
Наличие колоссальных идеологических расхождений по биоэтике стволовых клеток вызывает осознанную необходимость серьезного государственного регулирования. Проблематика статуса эмбриона и в частности стволовых клеток для Соединенных Штатов не уникальна. Это общечеловеческая дилемма, которая получает то или иное звучание в любом обществе. Во всем мире на национальном, региональном и международном уровне наблюдаются попытки, с одной стороны, подвести проблематику стволовых клеток под существующую нормативно-правовую базу, и с другой стороны, выработать новый пласт законодательства и ведомственную базу специально для регулирования исследований со стволовыми клетками.
В международном праве имеется буквально несколько документов, имеющих отношение к защите человеческого эмбриона. Сюда следует прежде всего отнести упоминания фундаментального "права на жизнь" в ряде международных деклараций: "Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную безопасность" (Декларация прав человека 1948 года, статья 3); "Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека" (Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., статья 6); "Человеческая личность неприкосновенна. Каждый человек имеет право на уважение его жизни и личной неприкосновенности. Никто не может быть произвольно лишен этого права" (Африканская хартия прав человека и народов, статья 4). Неадекватность этих инструментов в контексте защиты эмбриона состоит в отсутствии определения ключевых понятий "человек" и "жизнь", интерпретация которых остается на субъективное усмотрение правительств. Интересно, что несколько дальше идет Американская конвенция о правах человека 1969 года, составленная при активном участии США: "Каждый человек имеет право на уважение его жизни. Это право защищается законом и, как правило, с момента зачатия" (курсив мой - Ю.Г.). Более конкретное отношение к проблематике стволовых клеток имеет Всеобщая декларация о геноме человека и правах человека, принятая в 1997 году ЮНЕСКО и утвержденная Генеральной Ассамблеей ООН в 1999 году. В статье 11 говорится: "Не допускаются действия, противные достоинству человека, такие как репродуктивное клонирование человеческих существ. Государствам и компетентным международным организациям предлагается сотрудничать в выявлении таких действий и в принятии на международном и национальном уровне мер, необходимых для того, чтобы обеспечить уважение принципов, провозглашаемых настоящей Декларацией".
В Декларации нет прямого упоминания экспериментов над эмбрионами и тем более указания на стволовые клетки. Поэтому в отношении стволовых клеток принципиально важна интерпретация статьи 11. Эта статья эксплицитно запрещает только клонирование полноценных человеческих существ, в то время как определение других "действий, противных человеческому достоинству" оставляется на неопределенное будущее. Можно ли распространить этот запрет на перенос ядер соматических клеток, т.е. терапевтическое клонирование? Здесь логика опять упирается в "проклятый" вопрос: является эмбрион полноценным человеческим существом или нет? ЮНЕСКО оставляет данное решение за правительствами и регулирующими органами своих государств-членов.
В интегрирующейся Европе наиболее близким к проблематике стволовых клеток документом является Конвенция Совета Европы о защите прав и достоинства человека в отношении биологии и медицины ("Конвенция о биомедицине"), открытая для подписания в 1997 г. и вступившая в силу в 1999 г. Статья 18 Конвенции гласит: "1. Там, где закон разрешает исследования над эмбрионами, полученными in vitro, он должен обеспечить надлежащую защиту эмбриона. 2. Создание человеческих эмбрионов для целей исследования запрещается" . К Конвенции о биомедицине прилагается Дополнительный протокол о запрете на клонирование человека (открыт для подписания в 1998 г., вступил в силу в марте 2001 г.), который утверждает: "Любое действие, направленное на создание человеческого существа, генетически идентичного другому человеческому существу, запрещается. 2. Для целей данной статьи понятие "человеческое существо, генетически идентичное другому человеческому существу", означает человеческое существо, которое имеет идентичный другому человеку ядерный набор генов". В настоящее время этот Протокол является единственным юридически обязывающим международным документом по клонированию. В Объяснительном докладе к Протоколу говорится относительно определения слова "человек": "Принято решение оставить границы данного определения на усмотрение национальных законов". В Объяснительном докладе приводятся три возможные ситуации в связи с клонированием: клонирование клеток, клонирование эмбрионов in vitro и репродуктивное клонирование человека. Согласно Объяснительному докладу, запрету подлежит только третий вариант, первый не может вызывать никаких моральных возражений, а второй вариант – клонирование эмбрионов для исследований – можно регулировать с помощью отдельного юридического инструмента. Европейская группа по этике в области науки и новых технологий (ЕГЭ) опубликовала в ноябре 2000 года свое заключение "Об этических аспектах исследования и использования стволовых клеток". В документе отдается дань европейскому "юридическому и этическому плюрализму", однако авторы придерживаются консервативного мнения, что пока "создание эмбрионов путем переноса ядер соматических клеток для целей научного исследования терапевтических возможностей стволовых клеток было бы преждевременным" . Кроме того, ЕГЭ рекомендует предусмотреть в бюджете ЕС статью на финансирование поиска альтернативных источников человеческих эмбриональных стволовых клеток.
Как видно, международные инструменты, с одной стороны, отражают и охраняют некоторые основополагающие ценности западной цивилизации (право на жизнь, уникальность и достоинство человеческой личности и т.д.), с другой стороны, они направлены на охрану естественного генетического разнообразия человеческих популяций, которое теоретически может быть подорвано генетическими манипуляциями, в том числе клонированием. Однако весь существующий нормативный инструментарий пока нельзя назвать эффективным и отвечающим своей основной задаче, которой является создание ясного и недвусмысленного кодекса поведения для ученых, врачей и других специалистов, участвующих в исследованиях с использованием человеческого клеточного материала, в том числе стволовых клеток. Одна из основных проблем – это произвольная или вынужденная терминологическая неопределенность, которая имеет место во всех указанных выше документах. Самый актуальный пример – это проблема определения понятия "человек", упоминавшаяся выше. Очевидна закономерность, состоящая в переводе ответственности за определение понятий и принятие решений с более высокого уровня на более низкий, в частности с международного или регионального на национальный, что неудивительно в случае такой чувствительной проблемы. Последнее слово остается за национальными правительствами, которые, исходя из особенностей организации научных исследований и состояния общественного мнения в своей стране, вынуждены волей-неволей выискивать оптимальные пути регулирования в рамках демократических процедур. Заметна тенденция "выискивать компромиссные формулы, которые прикрывают неясность или различия в этических оценках, не проясняя их, в расчете на то, что в дальнейшем можно будет при удобной возможности протолкнуть свою собственную интерпретацию"15.