Л.С. Сычева, И.А. Быченкова
Одна из задач науковедения, в частности, такого его раздела, как философия науки, – состоит в анализе гносеологического опыта, накопленного одними научными дисциплинами, и в передаче этого опыта другим, сходным или близким дисциплинам. Именно это имеет место в случае изучения традиций, где гуманитарными науками накоплен огромный опыт исследования отдельных традиций, опыт, который нуждается в осмыслении. Традиция изучается достаточно большим числом гуманитарных дисциплин, однако каждая наука осуществляет это совершенно самостоятельно, не пользуясь достижениями других наук. При этом многократно повторенные разными людьми действия по образцу, составляющие сущность традиции, в каждой науке называются по-своему. Так, этнографы описывают и систематизируют обычаи, обряды, поверья различных народов; филологи изучают устное народное творчество, передаваемое из поколения в поколение, создают учение о стилях и жанрах литературы, о следовании канону или литературной традиции; в философии науки говорят о парадигмах, в лингвистике – о нормах языка.
Задача гносеологов состоит в том, чтобы систематизировать и обобщить опыт изучения различных гуманитарных феноменов, имеющих один и тот же, не всегда выделенный и даже не всегда осознаваемый механизм. Этот механизм и есть традиция как особая форма социальной памяти. Обобщение разнообразного и богатого опыта изучения традиционных феноменов, обнаружение в этом опыте, казалось бы очень разном для разных наук, одних и тех же гносеологических явлений, т.е. одинаковой для всех природы познаваемой реальности, может помочь перенесению опыта из одной науки в другую.
Описанию и исследованию традиций посвящена разнообразная и разнородная литература. Отметим прежде всего огромное количество книг и статей, посвященных анализу отдельных традиций, которые изучаются в рамках конкретных дисциплин – этнографии, литературоведении, фольклористике, истории культуры, этике, социологии [1–6]. Подобные работы имеют к нашей теме двоякое отношение: их собственно предметное содержание (то, как именно «выглядит», представляется исследователю изучаемая традиция, какими сторонами, чертами, особенностями она обладает, на какие именно вопросы относительно нее следует получить ответы, каково содержание традиций в соответствующих гуманитарных науках и т.п.) выступает для нас как эмпирический материал. Однако, в них содержится и рефлексия гуманитариев, в рамках которой рассматривается другой круг вопросов – как изучать феномен традиционности, связывать ли с традиционностью только какое-то определенное содержание, или – и способ социального наследования, что такое традиция вообще и т.п. Этот второй круг вопросов, обсуждающихся представителями гуманитарных наук, представляет собой методологическую составляющую их мышления и, являясь для нас также эмпирическим материалом, вместе с тем может служить и зафиксированным опытом изучения традиций. Тем самым его авторы могут быть рассмотрены как наши предшественники, правда, не ставящие своей специальной задачей исследование указанного опыта. К их числу можно отнести А.Н. Веселовского, Г. Тарда, А.Ф. Лосева, В.М. Жирмунского, С.С. Аверинцева, Т.П. Григорьеву и т.п.
Вопрос о роли традиций, об их значимости возникает и при анализе науки, где исследуется сам феномен традиционности в науке, соотношение традиций и новаций, традиций и революций, дается анализ «народных наук» и прослеживается их взаимодействие с собственно научным знанием, обсуждается проблема появления новаций на пути следования традициям, рассмотрены судьбы конкретных традиций и т.п. В работах М.А. Розова [7–9] получен новый и принципиально важный для всех исследований традиций опыт их изучения – новое онтологическое представление традиции как особого механизма социальной памяти: традиция выступает как определенная социальная программа, транслируемая в культуре с помощью механизма социальных эстафет. Этот механизм представляет собой цепочку из последовательно воспроизводящихся образцов деятельности или поведения, как бы подхватываемым последующим актом деятельности от предыдущего. Такое понимание традиций нам представляется полезным и методологически эффективным во всех случаях, когда изучается та или иная форма традиционности. В данном отношении опыт изучения познавательных традиций в гносеологии и философии науки может быть использован другими гуманитарными науками для изучения «своих» традиционных феноменов.
В целом ряде работ обобщающего характера [10; 11] с сожалением констатируется, что «в современной литературе мы имеем довольно широко распространенное убеждение в необходимости теории традиции, но не имеем такой теории» [11, с. 208]. Е. Шацкий приводит также слова американского социолога Э. Шилза о том, что «особенность почти всей современной социологической литературы – отсутствие в ней анализа природы традиции и ее механизмов» (Цит. по [11, с. 207]).
Отсутствие общей теории традиций фиксирует также М.А. Розов. Он показывает, что традиции, образцы поведения, парадигмы составляют новый мир, и ставит задачу «построить единый концептуальный аппарат для теоретического описания всего многообразия связанных с этим миром явлений», и разрабатывает этот аппарат – теорию социальных эстафет. В ее основе лежит представление о том, что вся наша Культура в конечном итоге живет и передается от поколения к поколению благодаря постоянному воспроизведению непосредственных образцов поведения и деятельности. Способность человека действовать по образцам проявляется во всех сферах человеческой жизни – в производственной деятельности, в поведении, речи, мышлении, общении. В своих работах М.А. Розов выделил эстафеты как элементарный вид социального взаимодействия и противопоставил их более сложным формам, например, опосредованным эстафетам, в которых деятельность воспроизводится не по «живому образцу», а по его словесному описанию, проанализировал основные связи и трансформации эстафет, исследовал механизм функционирования опосредованных эстафет.
Итак, задачи данной статьи – осмыслить опыт, накопленный гуманитариями при изучении конкретных традиций человеческого поведения и деятельности, выявить возможность его онтологической, гносеологической и методологической унификации за счет обнаружения в нем общей природы познаваемой реальности – единого онтологического представления традиций как социального куматоида*, и перейти тем самым от анализа содержания традиций в область анализа социальных механизмов бытия традиционных феноменов
Для решения этой задачи представим сначала панораму анализа традиций в гуманитарных науках, рассмотрим ситуации, побуждающие изучать традиции, а также проблемы, которые учеными при этом ставятся. Исследование традиций в этнографии, литературоведении, фольклористике, истории культуры является обычным, повседневным делом. Так, этнографы, изучая быт и нравы тех или иных народов, описывают их хозяйственные занятия, поселения, жилища, орудия и утварь, систему питания, одежду и украшения и т.п., а также обычаи, обряды, верования, сопровождающие труд людей, их рождение, воспитание, взросление; фиксируют их повторяемость и традиционность. Специальное внимание уделяется календарным обычаям и праздникам.
Многие обычаи и обряды сопровождаются песнями, прибаутками, быличками, которые изучаются в рамках фольклористики, включающей сбор, публикацию и анализ произведений народного творчества. Активно функционирующим жанром является, например, песня в ее многочисленных проявлениях; к числу уходящих жанров можно отнести духовные стихи. Основная задача фольклористов при описании традиций устно-поэтического творчества – выявить и объяснить его закономерности, изучить судьбу различных фольклорных жанров, их общественные, бытовые и эстетические функции, их место и значение в культуре. Фольклористы отмечают, что и сами фольклорные жанры, и отдельные произведения в рамках какого-либо жанра постоянно изменяются, медленно эволюционируя. Фольклор, с этой точки зрения, более подобен языку, а не литературе. Так, каждый исполнитель имеет возможность внести и, как правило, вносит какие-либо изменения в исполняемые им произведения,
При исследовании песенного жанра фольклористы изучают виды песен, выделяя огромное их разнообразие – свадебные, хороводные, календарные, игровые, военные, солдатские и т.п. Отмечают такое нетривиальное явление, как «перетекстовки», – предвоенные песни типа «Катюши» в войну получали новые слова, возникали песни-ответы. Зафиксировано собирателями фольклора и возрождение плача и причитания в годы Отечественной войны – жанров, которые к концу ХХ в. стали терять свое значение. В этих плачах и причитаниях выдержана типичная для фольклора поэтическая форма и художественные образы, устойчивые формулы, зачин, но они имеют современное содержание.
Среди дисциплин гуманитарного цикла, освещающих проблемы «жизни» традиций, особая роль принадлежит литературоведению – науке о художественной литературе, ее происхождении, сущности и развитии. Большое место в этой науке занимает изучение стилей, жанров, типичных сюжетов. Исследуются как традиционные приемы в творчестве современных писателей, так и взаимопроникновение сюжетов одной литературной традиции в другую. Кроме этого, литературоведы строят типологии традиций отдельных национальных литератур. Занимаются они вопросами трансформации традиционных сюжетов и мотивов литературного творчества на данном этапе и в истории литературы, изучают проблемы возникновения письменной литературной традиции, закономерности ее развития, взаимодействие с фольклором и переводом на языки других народов. Жанр, стиль – это некоторые повторяющиеся формы, каноны, сквозь которые «течет» разнообразный материал. М.М. Бахтин писал о литературных жанрах, что они есть «некие твердые формы для отливки художественного опыта… У каждого из них есть канон, который действует в литературе как реальная историческая сила» [12, с. 448].