Огромный академический труд над постановкой спектакля, который должен был стать "решительным шагом или к новому возрождению, или к падению", предпринятый режиссерами, не осуществил надежды Немировича-Данченко. Все материалы и впечатления вели Станиславского к тому, чтобы показать дом Фамусова как дом московской знати. Да и критик подметил "нервическое" исполнение этой роли Станиславским, выполнявшим задание играть "богатого и чиновного московского дворянина". Только в редакции 1914 года Фамусов-Станиславский скорее похож на хлебосольного московского вельможу.
Незадолго до возобновления спектакля в 1925 году, "окуная свою фантазию в отдаленное прошлое русского театра", не без ностальгического чувства по ушедшей исторической зпохе Немирович-Данченко восстанавливает в памяти спектакль: "Комната I действия должна дышать девичьей простотой, сентиментальностью и кружевной легкостью. Карельская береза с инкрустацией, маленькие портреты, бабушкино кресло, трельяж до рожка на крашеном полу, масляная лампа, сальная свеча и щипцы... Даже вид книг способствует возбуждению фантазии...
Во 2-м действии, помимо архитектуры, - портреты, имеющие такую неотразимую силу на воображение художника, мебель красного дерева, сильно прокоптелого от табаку, своеобразный барометр - огромное сооружение, в котором только и недостает настоящей лягушки, экран из синего стекла, чубуки, кисеты, высокие масляные лампы"17.
Максимилиан Волошин оценил спектакль с позиций историзма как настоящее событие в истории русского театра. Он уловил жанровую новизну этой постановки в сравнении с традиционной - в Художественном это была не сатира, а бытовая историческая комедия.
"Наше сердце давно уже затосковало элегической грустью по цельности русской помещичьей жизни, по старым барским домам, по сантиментальному ампиру московских особняков, по просторным залам с гипсовыми барельефами над дверями, по старым портретам, по оштукатуренным колоннам ионийского ордена, по широким сеням с собольими и енотовыми шубами, по высоким женским прическам, по локончикам, свешивающимся на уши, по платьям с высокой талией, по цилиндрам и плащам пушкинского времени..."18
"Горе от ума" стало последней совместной режиссерской работой Вл.И.Немировича-Данченко и К.С.Станиславского, подводившей итог целой эпохе их взаимоотношений, как и эпохе истории самого театра.
Список литературы
1. Нехорошев Ю.И. Художник В.А.Симов. М., 1984. С.218.
2. Станиславский К.С. Соб.соч.: В 8-ми тт. М., 1954. Т.1. С.173.
3. Станиславский К.С. Указ. соч. Т.1. С.176.
4. Булгаков С.Н. Героизм и подвижничество. М., 1992. С.105.
5. Очерк по восстановлению Ростовского Кремля. Ярославль, 1897. Музей МХАТ. Б-ка КСС, ? 122.
6. Музей МХАТ. Ф.320. "Царь Федор".
7. Муратов П.П. Образы Италии. М., 1994. С.217.
8. Немирович-Данченко Вл.И. Избранные письма в 2-х тт. Т.1. С.323.
9. Станиславский К.С. Указ.соч. Т.5. С.349.
10. Немирович-Данченко Вл.И. Указ.соч. Т.1. С.195.
11. Чехов А.П. Полн.соб.соч. и писем. М., 1951. Т.20. С.177.
12Гремиславский И.Я. Композиция сценического пространства в творчестве В.А.Симова. М., 1953. С.19.
13. Музей МХАТ. Ф.320. Воспоминания. "Вишневый сад".
14. Стернин Г.Ю. Художественная жизнь России 1900-1910-х годов. М., 1988. С.37.
15. Ремизов А. Взвихренная Русь. 1927.
16. "Старые годы". Январь, 1907.
17. "Горе от ума". Постановка Художественного театра. М.-Пг., 1923.С.36.
18. Волошин М. Лики творчества. Л., 1988. С.375-382.