Однако не всегда архитектурный образ является непосредственным отражением художественных взглядов и идей данного времени, данного класса или лица. В условиях строительного производства древней Руси, развивавшегося на базе прошлого опыта и "образцов", совершенно естественно наличие таких памятников, которые будут почти механически повторять какой-либо "проверенный жизнью" тип здания и вместе с этим повторять и его художественное выражение, его архитектурный образ. С такими памятниками мы особенно часто встречаемся в культовом зодчестве XVII в., которое, при массовом церковном строительстве, часто становится "стандартным", ремесленным, и было бы ошибкой искать в каждом таком памятнике его индивидуальное содержание, а тем более его собственную историческую закономерность. Здесь закономерность и выразится как раз в трафаретности типа и образа здания. Она будет свидетельствовать о том, что в условиях XVII в. культовое зодчество перестает быть главным путем развития архитектуры, которым становится гражданское, светское зодчество, что культовая постройка перестает быть произведением искусства, как и сама религия перестает быть господствующей идеологией.
Иное дело, когда в ту или иную эпоху мы наблюдаем сознательное обращение к старым типам зданий, попытки воскресить и их старое содержание - факты подобного рода следует воспринять как значительное и новое историческое явление. В ряде случаев оно может свидетельствовать о реакционных тенденциях данного строительства, хотя бы оно создавало лишь декорацию, прикрывающую бессилие и историческую обреченность его инициаторов. Таково, например, строительство новгородского архиепископа Евфимия, пытавшегося в борьбе с Москвой, возглавлявшей объединение Руси, отстоять "вольности" новгородской знати и прибегавшего в этой борьбе к помощи иноземных зодчих, к "возрождению" старых архитектурных форм, к реставрации древних новгородских храмов 1). Таково строительство ростовского митрополита Ионы Сысоевича, пытавшегося реализовать в грандиозном ансамбле ростовского "Кремля" художественно-политическую программу патриарха Никона о превосходстве духовной власти над светской. Однако замысел оформления митрополичьей
1) М. К. Каргер. Новгород-Великий. М., 1946, стр. 79.
резиденции "по городовому устроению" наподобие могучего кремля-крепости в условиях XVII в. вылился в нечто противоположное - митрополичьи зодчие создали чисто декоративный ансамбль, проникнутый сказочной живописностью и "узорочностыо", столь характерными для "обмирщавшегося" зодчества XVII в. 1) В данном случае анализ архитектурного образа вскрывает интереснейшую картину борьбы политических и художественных взглядов в зодчестве, борьбы двух культур, показывая, сколь глубоко проникало в действительность XVII в. противоречие старого и нового, церковного и светского. В других случаях подчеркнутое указание определенного старого "образца" для новой постройки выразит тенденцию выявить глубокие национальные традиции нового этапа исторического развития, - например, постройка московского Успенского собора Иваном III "по образцу" владимирского Успенского собора.
Таковы некоторые примеры раскрытия исторического содержания архитектурного памятника и некоторые основные принципиальные вопросы их теоретического освещения.
Повторим здесь еще раз, что многие из высказанных здесь положений приведены в порядке постановки вопросов, в качестве некоторой предварительной наметки их решения; многие из них требуют специальной и углубленной исследовательской разработки и уточнения. Однако и в данной эскизной форме сказанное достаточно освещает высокую познавательную ценность архитектурного памятника как многогранного исторического источника.
8
Обратимся в заключение к некоторым частным сторонам исследования архитектурного памятника.
Открываемый в процессе археологических раскопок архитектурный памятник всегда представляет собой лишь руины, остатки здания. Само собой разумеется, что тщательный обмер этих остатков, детальное изучение их положения в свите культурных отложений являются основным этапом в исследовании памятника. Руины дают возможность восстановить с большей или меньшей точностью план здания, изучить его технику, остатки его убранства, иногда фрагменты конструкций верхних частей. Но это лишь начальный этап исследования. Как правило, сами по себе вскрытые раскопками остатки здания не позволяют представить композицию здания в целом. А именно эта задача и является основной.
Это особенно важно подчеркнуть в отношении древнерусского зодчества, так как его история далеко не полностью представлена сохранившимися памятниками -пережитые русской землей тяжкие бедствия,связанные со страшными разрушениями всего созданного народом, унесли в небытие множество важнейших памятников зодчества, порой скрыв от наших глаз целые этапы его истории. Особенно это относится к деревянному зодчеству. Поэтому сохранившиеся памятники, которыми оперировала дореволюционная наука, могли создать и порой создавали превратные представления не только об отдельных периодах и школах русского зодчества, но и о самом уровне развития русской архитектуры. Отсюда одной из важнейших задач археологов и историков архитектуры являются
1) Н. Н. Воронин. Ростовский "Кремль". "Из истории докапиталистических формаций", Л., 1933, стр. 655.
поиски, открытие и реконструкция памятников древнерусского зодчества и воссоздание подлинной картины его развития во всей ее возможной полноте. При этом не следует пренебрегать научной гипотезой, ибо даже приближенное представление об исчезнувшем памятнике заполняет созданные историей лакуны и позволяет связывать разорванные звенья процесса.
Первым и основным путем реконструкции является суждение о первоначальных формах здания на основе сопоставления его с современными ему уцелевшими постройками, суждение по принципу аналогии, типологического сходства, обязательно контролируемое учетом исторических условий и связей данного времени и места.
Однако данный путь, хотя и кажущийся наиболее бесспорным и объективным, чреват опасностью пойти в вопросах реконструкции по ложному направлению, упустить возможное проявление в данном памятнике особых, не традиционных и обычных, а новых и потому наиболее ценных черт. Приведем один пример. Если бы, допустим, собор Спасо-Евфросиниевского монастыря в Полоцке был разрушен в древности и затем открыт раскопками, то исследователь на основе изучения его шестистолпного плана, в общем не противоречащего обычному, "типичному" для того времени решению культового здания, мог бы, на основе этого "типичного", представить и его завершение в обычном виде с ровным рядом закомар и обычно поставленной главой 1). Тем самым было бы потеряно главное в этом памятнике - его новая, необычная, но именно в этом отношении и типичная динамическая композиция. С другой стороны, использование метода аналогии вне аргументации приводимого сравнения историческими условиями и связями влечет к не менее грубым ошибкам. Такова, например, теория "белорусского" влияния на раннемосковское зодчество, сконструированная А. И. Некрасовым, который в решении вопроса о первоначальных формах московского Успенского собора 1326 г. исходил из аналогии с тем же полоцким Спасским храмом 2). При полной возможности говорить о необычном решении верха кремлевского собора Калиты нельзя идти прямо к полоцким "образцам", ибо никаких реальных исторических оснований для такого хода мысли нет: московское зодчество исторически исходило из владимирской традиции, и эта последняя должна учитываться прежде всего также и в отношении возможности особой композиции верха здания.
В применении метода суждения по аналогии нужно помнить, что "... типично не только то, что наиболее часто встречается, но то, что с наибольшей полнотой и заострённостью выражает сущность данной социальной силы. В марксистско-ленинском понимании типическое отнюдь не означает какое-то статистическое среднее. Типичность соответствует, сущности данного социально-исторического явления, а не просто является
1) Заметим попутно, что традиционный типологический прием определения древнерусских крестовокупольных храмов по количеству столбов (четырех-шести-восьмистолпные храмы и т. п.) лишен всякого научного смысла. Он характеризует лишь план здания и то с одной, частной стороны; но эта "систематика" никак не связана с характеристикой здания в целом, так как при том же четырехстолпном "типе" плана могут быть осуществлены различные или даже противоположные решения объема здания. К тому же самый принцип счета столбов условен: "столбами" считают обычно и собственно столбы, несущие своды и барабан главы, и отрезки простенков, кажущиеся "столбами" лишь в плане (например, восточные столбы - отрезки межапсидальных простенков, части стены, отделяющей притвор).
2) А. И. Некрасов. Возникновение московского искусства. М., 1926. Критику концепции Некрасова см. в статье Н.Воронина "К характеристике архитектурных памятников Коломны времени Димитрия Донского". МИА; № 12, М., 1949.
наиболее распространенным, часто повторяющимся, обыденным" 1). Нам представляется, что эта характеристика типичности относится не только к области художественного творчества и эстетики, но имеет важнейшее значение и для научной методологии. Учитывая эти указания, исследователь обязан оперировать соображениями о типичности тех или иных форм с большой осмотрительностью, памятуя, что за "статистическими средними" он рискует не увидеть новое, ведущее вперед, а следовательно, наиболее интересное для науки.