М.Ю. Коробко
Огромный дворцово-парковый ансамбль в Царицыне не нуждается в представлении. Он строился как летняя резиденция императрицы Екатерины II, да так и остался незавершенным. Менее известно, что подобные комплексы до начала XIX в. существовали в двух других подмосковных селах - Конькове и в оставшемся ныне за Московской кольцевой автодорогой Булатникове. Но если ансамбль Царицына даже в руинах по сей день поражает грандиозностью замысла и мастерством его воплощения, то от коньковского ансамбля сохранился всего лишь белокаменный обелиск 2-й половины XVIII в., да и тот теперь находится вдали от своего исторического места. Этот памятник, имеющий форму сильно увеличенного верстового столба екатерининской эпохи, в 1972 г. был перенесен Музеем архитектуры имени А.В. Щусева на территорию Донского монастыря.
С 1767 г. Коньково принадлежало Авдотье (Евдокии) Наумовне Зиновьевой (1717-1773), которую вместе с ее мужем петербургским обер-комендантом генерал-поручиком Николаем Ивановичем Зиновьевым (он в 1769 г. приобрел граничившую с Коньковом пустошь Степанкове (Дубенково, Гриднево тож), а в 1773 г. умер) по праву можно назвать духовными наследниками печально известной Салтычихи (Д.А. Салтыковой), владевшей расположенными южнее селом Троицким и деревней Верхние Теплые Станы. Хотя Зиновьевы, в отличие от Салтычихи, не прибегали к убийствам (по крайней мере, указаний на это нет), но тем не менее обращались со своими крепостными жестоко. А память о суровости бар переходила из поколения в поколение. Еще в 1923 г. местный старожил рассказывал посетившему Коньково художнику А.М. Васнецову: "...При Екатерине II здесь был помещик Зиновьев, гроза крестьян, какой-то маньяк, настроивший бастионы, выкопавший рвы, выложивший пруд белым камнем, наставивший здесь пушек. Он измучил людей работой, мечтал пруды соединить с Москвою-рекою. На него жаловались царице, она его укротила". Как и во всех легендах, здесь вымысел причудливо переплетается с действительностью: очевидно, какие-то строительные работы в имении велись, но связать его пруды с рекой Москвой не было бы возможным даже сейчас - уж больно далеко находятся они друг от друга. Сведения же о пушках и бастионах ни подтвердить, ни опровергнуть пока не представляется возможным. Известно, что один из предшествовавших А.Н. Зиновьевой владельцев Конькова - канцлер граф Михаил Илларионович Воронцов (1714-1768) в 1760 г. свёз десять артиллерийских орудий в село Кимры тверское имение своей жены Анны Карловны, урожденной графини Скавронской (1723-1775), двоюродной сестры императрицы Елизаветы Петровны. Может быть, и коньковские пушки, если таковые были, появились благодаря ему? Граф, любивший салюты, мог не отказаться от своих привычек и в этой усадьбе.
Екатерина II приобрела имение в 1776 г. у дочери А.Н. и Н.И. Зиновьевых красавицы Екатерины Николаевны (1758-1781) перед выходом ее замуж за бывшего царского фаворита графа Г.А. Орлова. Безусловно, при новой помещице положение коньковских крестьян существенно улучшилось, что и зафиксировала приведенная выше легенда. Любопытно, что в административном плане этим селом, как и Царицыном, изначально не ведало Дворцовое ведомство, что подтверждает письмо Екатерины II к московскому главнокомандующему П.Д. Еропкину от 3 июля 1787 г.:
"Петр Дмитриевич. По представлениям вашим повелеваем: 1) село Всехсвятское, не включая в число дворцовых, поручить оное в ведомство надворного советника Сорочинского, на таком основании, как состоят села Царицыно и Кон[ь]ково, и крестьян тамошних обложить оброком по три рубля с души с накладными по две копейки на рубль, каковой оброк положить и на крестьян Царицынских и Конаковских вместо работ, от которых их уволить..."
Когда императрица купила Коньково, в селе существовала усадьба, основные здания которой уже были каменными. Это - господский дом первой половины XVIII в. и небольшая церковь Троицы, сооруженная в 1720-х гг. Предшествовавший ей деревянный храм был построен в начале 1690-х гг. тогдашними владельцами имения - стольником Федором Ильичем Безобразовым и Гавриилом Ивановичем Головкиным (1660-1734), впоследствии графом и канцлером, пожалованным этой должностью Петром I прямо на поле брани в день Полтавской победы. Ф.И. Безобразов, по всей видимости, скончался во время строительства храма, и его часть Конькова унаследовал сын Алексей, тоже стольник. Но владел он этими землями недолго. Хитрый Г.И. Головкин, воспользовавшись случаем, сумел их получить в обмен на свои орловские владения и стал единоличным хозяином Конькова. Таким образом, в 1690-х гг. ему принадлежали сразу две усадьбы. В начале 1700-х гг. за счет переселения сюда головкинских крестьян из-под Боровска и Каширы была образована одноименная деревня, располагавшаяся вдоль
В 1747 г. в Конькове, тогда принадлежавшем сыну канцлера графу Александру Гавриловичу Головкину (1688-1760), долгое время бывшему посланником то в Берлине, то в Париже, то в Голландии, впервые упоминается "двор помещиков с каменным строением". По свидетельству М.И. Воронцова, уже тогда торговавшего эти земли, усадебные палаты "из фундамента великие трещины имеют и вновь перестройки требуют", что позволяет предположить, что их строителем был еще Г.И. Головкин, Впрочем, такое критическое описание дома в письме к помещику могло быть просто приемом, рассчитанным на то, чтобы сбить продажную цену имения, которое М.И. Воронцов и приобрел в 1752 г. Сразу после этого он попытался добиться у императрицы Елизаветы Петровны пожалования Конькова в подарок, то есть фактически возвращения уплаченных им денег из казны. Прося ходатайствовать об этом всемогущего фаворита графа А.К. Разумовского, М.И. Воронцов отметил, что в усадьбе находятся "палаты каменные на 10 покоев". При Екатерине II существовавший в Конькове каменный жилой дом в "Экономических примечаниях к планам дач генерального межевания" назван именно домом, а не дворцом. Это доказывает, что царица никогда не пользовалась своим загородным жильем. А если и выбралась в свою подмосковную, то во всяком случае не осталась там ночевать.
Приезд Екатерины II в Коньково более чем вероятен. Едва ли строительство здесь дворца, спроектированного известным архитектором В.И. Баженовым, было предпринято без личного осмотра ею местности. Одно из преданий гласит, что посещение царицей Конькова было отмечено уже упоминавшимся нами обелиском. Но он, как и подавляющее большинство подобных памятников, не имеет надписей, рассказывающих о конкретной причине его создания. "... Такие же чисто декоративные сооружения служат часто и украшениями парков, верстовыми столбами, фонтанами, виньетками и т.д., - писал незадолго до первой мировой войны искусствовед Ю.И. Шамурин. - Такой памятник невольно станет интимным, понятным только тому, кто поставил его в ознаменование какого-нибудь радостного или печального события своей жизни. А так слушать только свою душу, не заботясь об окружающем, о будущем, не всегда умели люди!.."
Известно несколько проектов дворца, разработанных для села Конькова. Большинство их выполнено в манере, типичной для архитектора Матвея Федоровича Казакова (1737-1812), строившего и в Царицыне. Однако существует вариант здания, принадлежавший руке его учителя Василия Ивановича Баженова (1733-1799) - одного из самых замечательных русских зодчих. Его план представляет собой двухсторонний разворот больших полуокружностей переднего и заднего фасадов, а также двух малых полуокружностей на торцах. Аналогичную идею содержал первоначальный проект Казанского собора в Петербурге, как известно, реализованный лишь частично.
Баженовский вариант дворца и был воплощен в Конькове. Его строительство, так же как в Царицыне и в Булатникове, не было доведено до конца. Недостроенный дворец, вместе с сооруженными рядом подсобными зданиями, простояв несколько десятилетий, обветшал и превратился в руины, не подлежащие восстановлению. Архитектор Иван Васильевич Еготов (1756-1814), посетив Коньково в начале лета 1803 г., нашел, что подавляющее большинство имевшихся там построек не имеет смысла чинить, за исключением "каменного корпуса", который можно исправить для причта местной церкви. Поэтому в том же году Экспедиция Кремлевского строения, ведавшая строительством в царских владениях в Москве и Подмосковье, продала на снос дворец, конный двор с сараем и деревянной избою, а также "остаток погреба". С торгов на аукционе их приобрел крепостной крестьянин вотчины графа Н.П. Шереметева села Выхина Михаил Каргашев, который вскоре снес все эти здания.
"Каменный корпус" продолжал существовать еще некоторое время, несмотря на то что Коньковская церковь в том же 1803 г. была приписана к храму соседнего села Сергиевского и здание для причта не понадобилось. Известно свидетельство помещика села Узкого генерал-майора графа Владимира Петровича Толстого (1805-1875) о том, что "... он в своем детстве помнит еще церковь и развалины дома с. Конькова, который назывался царским дворцом..." Поскольку в год рождения Толстого от баженовского дворца уже ничего не оставалось, то очевидно, что здесь речь идет о том же "каменном корпусе", который упоминал И.В. Еготов. Возможно, что это был старый барский дом Головкиных - Воронцовых - Зиновьевых.
Церковь, значительно пострадавшая при отступлении наполеоновских войск из Москвы по Калужской дороге, была закрыта в 1813 г. и с тех пор пустовала, ветшая и разрушаясь. Впоследствии она была разобрана по инициативе Дмитрия Яковлевича Воздвиженского (1756-1843) - священника села Сергиевского, граничившего с Коньковом на западе. Он не упустил случая получить бесплатный материал на ограду своего храма. Поэтому в ноябре 1821 г. состоялся снос здания". В рапорте в Московскую духовную консисторию Д.Я. Воздвиженский, мотивируя необходимость скорейшей разборки тем. что "... означенная Троицкая церковь уже совершенно обрушилась, как верх с главою, так и потолки провалились", высказал весьма обоснованное предположение, что помимо него найдется немало желающих воспользоваться строительным материалом. Подобный опыт у коньковских жителей имелся. Еще в 1930-х гг. часть крестьянских изб стояла на кирпичных и белокаменных цоколях, явно сложенных из остатков дворца или принадлежавших ему построек. А отдельные избы были целиком кирпичные - прецедент, не имевший аналогов в Подмосковье.