Прогулка по Кремлю была прежде почти неотъемлемой частью всякого путеводителя по Москве. Теперь, когда Кремль, после двухсотлетнего промежутка, снова стал резиденцией правительства - он, естественно, перестал быть местом для свободных прогулок и «прогулка по Кремлю» сменяется «прогулкой вокруг Кремля» [9].
Естественный пункт для начала такой прогулки - это тот подлинно исторический угол, где зачалась Москва,- у Боровицких ворот современного Кремля. За стройною и несколько необычною по силуэту башней этих ворот, на высоком и крутом берегу двух рок, было расположено среди дремучего бора сельцо полулегендарного боярина Кучки - зернышко будущей Москвы. Одна из этих рек - Неглинная - с 1818 года стала незримой вследствие заточения ее в трубу, а над нею более ста лет шумят деревья Александровского сада. Крутой кремлевский мыс, на который еле могла въехать некогда лошадь, обратился в пологий спуск от Большого Кремлевского дворца к Боровицким воротам. Вместе с крутизною мыса исчезла и древнейшая церковь Москвы, стоявшая на этом мысу: она загораживала вид из окон кабинета нового дворца Николая I. Один только древний крест, прикрепленный к стене Боровицких ворот внутри Кремля, над входом в часовню, напоминает о древнейшем московском храме Иоанна Предтечи под Бором [10].
Именно здесь, за высоким деревянным тыном с воротами на месте нынешних Боровицких, возникла Москва, здесь ее колыбель, здесь стоял тот «град древян», который к началу XVI века обратился в неприступную каменную крепость.
Потомки и наследники великих строителей крепостей - древних римлян: Антонио [11] и Марк [12] по прозвищу Фрязины и Пьетро-Антонио Соларио [13] - воздвигли эту твердыню, возносящую к северному небу свои двурогие зубцы-бойницы с той же внушительностью, как средневековые крепости Италии [14]. Сказочным видением должен был казаться заезжим иностранцам этот уголок Италии , внезапно и причудливо выросший в стране москвитян, это грозное ожерелье каменных стен, охраняющее вместо пышного замка целую гору деревянных «деревенских» домишек и церквей. Последующие века только дополняли и развивали ту сказку, какую видели московские гости XVI века. В XVII столетии над итальянскими башнями Кремля вознеслись причудливые шатровые верхи. Эти чисто русские шатры, рожденные унылым пейзажем северной равнины, неразрывно срослись с их итальянскими подножиями: по-иному зазвучали слова сказки, но сама сказка осталась. И позднее, как ни старались люди развенчать Кремль и разрушить его эпический ансамбль нелепыми постройками-подделками, вроде Большого дворца. Оружейной палаты, памятника Александру II [15],- Кремль остался такою же чарующею сказкой, таким же видением сна, каким он был с XVI века.
Кремль так и вошел в историю, как запечатленная мечта, как воплощенная сказка. И само всесильное время не могло умалить очарования этого города-призрака. Чаруя художников и поэтов. Кремль очаровывал даже таких глубочайших материалистов, как Наполеон. Мечтая о постройке грандиозного дворца для будущего своего сына - римского короля. Наполеон говорил двум знаменитейшим зодчим Франции, Персье [16] и Фонтеню [17] : «Я хочу построить кремль, в сто раз красивее московского». Не европейский замок хотел построить Наполеон, не западный дворец, а именно этот полу азиатский Кремль, именно этот город-сказку.
Вернемся к Боровицким воротам. В общем архитектурном ансамбле кремлевских стен они одни особенно громко говорят о Востоке, о казанской башне Сююмбеки [18], а Гумбольдт [19] , глядя на них, вспоминал мощные ступенчатые пирамиды Индии и острова Явы с их грузным, но четким ритмом уменьшающихся кубов. Этот восточный облик придает воротам не самое их основание, хранящее итальянский стиль, вплоть до трех характерных каменных резных гербов с изображениями всадника и какого- то зверя вроде единорога на двух из них (третий сильно пострадал от времени), а русская надстройка верха XVII века.
Нижняя часть Боровицких ворот построена в 1490 году и отличается от других кремлевских ворот по устройству проезда. Арка ворот пробита не в самом четырехграннике башни, как в других случаях, а в примыкающем к нему треугольном здании так называемой отводной стрельницы. Впрочем, некогда были ворота и в самом низу четырехгранника башни, там, где в Александровском саду сохранились еще остатки «грота». Эти ворота вели в нижнюю часть Кремля, на кремлевский «подол» под горою. В старину, в целях обороны, нижняя часть Кремля была отрезана от верхней особою каменною стеной, начинавшейся как раз от угла Боровицкой башни. При Екатерине II Боровицкая башня получила обработку в готическом стиле, причем были пробиты новые оконные отверстия, но после взрыва 1812 года, разрушившего половину шатровой крыши башни, она сняла свой готический костюм и была «восстановлена в прежнем виде». При отсутствии фотографий, точных архитектурных обмеров и всего вообще аппарата современной научной реставрации всякое «восстановление в прежнем виде» неизбежно привносило некоторые черты эпохи, соединялось с навыками, привычными для архитекторов эпохи восстановления. Вследствие этого, естественно, подлинный прежний вид оказывался невосстановимым и некоторая доля аромата старины утрачивалась неизбежно при всякой реставрации, даже при самом внимательном и бережном отношении к делу реставраторов XVIII и почти всего XIX века.
Однако, при всех этих «но», Боровицкая башня все же производит впечатление старины, быть может, даже более глубокой, чем другие кремлевские башни.
К башне Боровицких ворот примыкает слева высокая и грозная зубчатая стена. Та же стена тянется и вправо от башни, но здесь она втрое ниже, чем слева. Этот «прыжок вниз», который неожиданно совершает линия кремлевской стены в башне Боровицких ворот, напоминает о другом «прыжке», какой делала здесь некогда сама поверхность земли. Башня заслоняет собою крутой обрыв кремлевского мыса, но сильное понижение стены за башней хранит память о морщине земли, давно изглаженной людьми и временем.
Ближайшая соседка Боровицких ворот - элегантная угловая Водовзводная башня - кажется более молодою, чем Боровицкая. И это впечатление не ошибочно: уже в 1772 году древняя Водовзводная башня угрожала падением, в 1805 году она была разобрана до фундамента, в 1807 году построена вновь, а в 1812 году, во время наполеоновского взрыва, взлетела на воздух. К 1819 году башня была выстроена вновь по рисункам московского архитектора-художника О. И. Бове, с явными отступлениями от прежних форм. Общего духа кремлевских стен она не нарушает, она очень живописна по контрасту с угрюмостью Боровицких ворот, но кокетливость ее чересчур белого и как-то по-французски элегантного наряда ставит Водовзводную башню особняком. Давшая башне имя водовзводная машина, которую установили в 1633 году иностранцы для водоснабжения Кремля, просуществовала немного более ста лет. v У Водовзводной башни кремлевская стена делает поворот и идет по берегу Москвы-реки, слегка вгибаясь внутрь Кремля. Следующая башня - Благовещенская - обращена в храм и увенчана не орлом или флюгером, как другие башни, а крестом [20]. Предание гласит, что при Грозном в башне была тюрьма, и здесь, по молитвам одного невинного узника, явилась ему на стене икона Богоматери, обратившая тюрьму в храм. Благовещенская башня сохранила типичную для Московского Кремля над стройку XVII века в виде колоколенного верха с четырехскатными черепичными кровлями, прорезанными окошечками-слухами, столь привычными именно на шатрах русских колоколен. Около башни в самой толще стены были в старину небольшие ворота, так называемые Портомойные, существовавшие до 1831 года.
За Благовещенскою башней выступает приземистая грузная башня Тайницких ворот, далеко выдвинувших свою стрельницу из линии стены по направлению к Москве-реке. Эти ворота, со стороны, наиболее угрожаемой от татар,- с юга, были первыми, какие построил Антонио Фрязин в 1485 году, приступая к созданию кремлевских стен. Но в 1770 году ворота со стрельницей и соседящая с ними Первая Безымянная башня были срыты до основания вместе со звеном, соединявшим их Степы. На место ворот и башни 1 июня 1773 года была торжественно совершена закладка нового московского дворца, который должен был охватить весь Кремль, обращая его во внутренний дворцовый двор. Гениальный В. И. Баженов [21] составил проект и выполнил модель этого чудовища дворца, но Екатерине нужен был, по-видимому, только шум вокруг «вознамеренного великолепного кремлевского здания», а не самый дворец с лестницей к реке стоимостью в 5 миллионов рублей. Мечта зодчего была принесена в жертву политике, от постройки дворца отказались, а сломанные башни выстроили в 1776 году «в старом вкусе». Новые, более образованные строители, быть может, нечувствительно для них самих, внесли какие-то поправки в эти «старые вкусы», и от поправок онемела архитектура. В немоте этих возобновленных башен легко убедиться, если сравнить их с уцелевшей от XVII века Второю Безымянною башней, соседкой дважды восстановленной Первой Безымянной: в 1776 году и после взрыва 1812 года. Как строен ее силуэт рядом с возобновленной соседкой, как красноречивы все ее детали и как свежа и юна она, вся изборожденная морщинами и «порухами» за четыре века своей жизни, рядом со столетнею соседкой «в старом вкусе».
За Безымянною башней следует Петровская, три этажа которой громоздятся на другой тяжелыми кубами, увенчанными чисто русскою кровлей, «колпаком». Башня эта подверглась двукратному разрушению в 1612 и 1812 годах [22], и трудно сказать, насколько она сохранила свой древний облик. Во всяком случае, на рисунках XVIII столетия ее вид носит несколько иной характер, чем теперь.
Около угловой Беклемишевской башни зубцы кремлевской стены поднимаются вверх, словно подтягиваясь к высокой башне и маскируя лестницу в толще стопы с тошного прясла стены на восточное.