Сторонники норманского происхождения термина ВИТЯЗЬ неправы. Значение слова "витязь" нетрудно определить после реконструкции археоморф: ВИ + Т(И) + А + СИ. Сочетание археоморф ВИ + ТИ достаточно ясно указывает в сторону хорошо известных нам понятий, выражаемых русскими словами "вить", "оплетать", "накручивать", "наматывать", "обвязывать". Сочетание археоморф А + СИ точно соответствует древней глоссе "а си", которая буквально переводится на современный язык фразой "краем режет" или фразой "край режущий". Это, в свою очередь, находится в точном соответствии с индоевропейским словом "аси", означающем "меч". Значит, древняя фраза "ви ти а си" и более позднее слово "витязь" имеют полное смысловое соответствие современной фразе "Препоясанный мечом". Понятно, речь здесь идет о человеке, достойном носить меч, о воине рыцарского достоинства. Историческая аргументация тоже налицо: викинги воины ненавистные, проклинаемые, а витязи - воины уважаемые и почитаемые, воины-защитники.
Поскольку вятическая земля для викингских банд оказалась, к счастью, малодоступной, постольку и проблема защиты от внешних врагов для Вятичей, как мы уже знаем, не была актуальной. Постольку же и слово "витязь" (как понятие "доблестный воин-защитник") в речевом обиходе Вятичей не было таким же популярным, каким оно было в других русских землях южных, западных, северных. Динамичным термином для обозначения понятий "военная сила", "дружина", "армия" Вятичам продолжало служить более архаичное слово "мосики", а для обозначения понятия "место средоточия профессиональных военных" - то есть понятия "гарнизон" - на вятической земле возник термин "мосикиви", трансформированный впоследствии в известное теперь всему миру название столицы нашего государства МОСКВА. И ведь недаром на гербе города Москвы изображен вооруженный всадник в серебристых воинских доспехах...
Здесь эрудированный читатель вправе возразить. Дескать, "мосики" Святослава -это одно, их действительно можно лингвистически спроецировать на архаизм, определяющий понятия "мощь", "военная сила", "воинский гарнизон". А вот изображенный на гербе Москвы всадник в доспехах - нечто совершенно другое! Дескать, даже школьникам известно, что на московском гербе изображен христианский святой - воин-великомученник Георгий Победоносец, так зачем же автору понадобились эти необоснованные намеки на профессиональное русское воинство!..
Так-то оно так... да не совсем так. Не менее эрудированному автору есть что ответить на возражения такого рода.
Дело в том, что в период утверждения христианской религии в славянском мире некоторые праславянские легендарные герои и даже боги продолжили как бы свою вторую жизнь под новыми греко-византийскими христианскими именами. К примеру, восточ-нославянская богиня Макошь дала жизнь своему двойнику - по-луязыческой, полухристианской богине Параскеве Пятнице; двойником праславянского "скотьего бога" Волоса = Белеса стал христианский святой Власий Себастийский; имя пророка Илии прижилось в исконно русском былинном фольклоре (Илья Муромец), и так далее. И не стоит особенно удивляться, если в конце концов выяснится, что прообразом облаченного в серебристые доспехи всадника, изображенного на гербе города Москвы, была вовсе не персона легендарного малоазийского воина-аристократа (публично замученного во времена римского императора Диоклетиана и уже в византийские времена - объявленного святым Георгием), а просто фигура славянского конного воина в боевых доспехах, поражающего копьем персонифицированное в виде дракона зло. Впрочем, прототипом этого конного воина мог быть кто-то из русских полководцев, воевод, князей, - не это важно в данном случае. Важно то, что в собственно московской геральдике соблюдена историческая логика: облаченный в "железо воинское" всадник становится сначала эмблемой Москвы (по документам XIV века), а затем эта "военизированная" эмблема целиком входит в Московский герб. Чуть позже - в конце XV века - эмблема Московского Герба входит и в Российский герб, установленный великим князем Иоанном III.
И еще одна "странность". В книге по проблемам русской геральдики "Записки о русских гербах" (С.-Пб., 1856 г.) сообщается, что до XVIII века в деловых бумагах, юридических актах, государственных указах всадник-воин, изображенный на Московском гербе, называется "ездец", "князь", "воин", "человек", "ездок" и даже "царь на коне". И лишь с 1729 года, когда граф Миних представил в Военную коллегию высочайше утвержденные русские гербы, описание Государственного герба стало унифицированным:".. .Двоеглавый орел, черный, на главах короны, а на верху, в середине, большая Императорская корона золотая; в середине того орла: Георгий на коне белом, побеждающий змея, епанча и копье желтые, венец желтый же, змей черный, поле кругом белое, а в середине красное".
Закон от 1729 года утвердил описание российских Государственного и Московского гербов, но не развеял сомнений специалистов относительно того, кто именно изображен на них в виде военного всадника: святой Георгий малоазийского происхождения или конный воин, порожденный "отечеством и дедством". Вот фрагмент из уже упомянутой книги "Записки о русских гербах":
"Московский герб имеет великое значение для русского человека. А историческое происхождение Московского герба у нас, русских, темно, значение его не разгадано, исследования не ясны. История не разрешает нам этого вопроса положительно. Перед нами предания исторические, заметки и археологические памятники указывают на что-то былое, освященое временем и событиями (подчеркнуто мной. - С.П.). В России думают, что Московский герб изображает св. великомученика Георгия в виде воина, сидящего на коне и поражающего копьем змея (дракона?). Таково стародавнее предание русского народа... Но верно ли это предание?.. Соответствует ли оно историческому значению Московского герба? Это совсем другое дело... В этом гербе всадник, поражающий копьем змея, изображает ли собою св. Георгия? Вот вопросы, представляемые для решения Русской геральдике".
Теперь читатель на сможет отрицать, что возникающие то и дело сомнения относительно полного исторического тождества изображенного на Московском гербе военного всадника и св. Георгия отнюдь не беспочвенны. Можно сказать теперь даже больше: сомнения перешли в уверенность, что изображенный на московском гербе конный воин -совершенно прозрачное указание на московскую старину, "на что-то былое, освященное временем и событиями", о чем автор имел удовольствие сообщить читателю в этой своей работе.
Не в назидание, а порядка ради остается добавить то, о чем читатель наверняка уже догадался и сам. Гидроним "Москва-река", по поводу происхождения которого было сломано столько копий, родился сравнительно недавно - на рубеже первого и второго тысячелетий. В первом тысячелетии река носила другое имя, сомневаться в этом не приходится. К сожалению, время не сохранило для нас былой (реликтовый) гидроним - он, во-видимому, утрачен для истории навсегда; после того, как в координатах будущей нашей столицы утвердилось необычное для вятической земли княжеское становище с мощным гарнизоном старое и, должно быть, не слишком выразительное имя реки быстро уступило место новому гораздо более выразительному названию - Москва-река.
МОСКВА - так коренное население предпочло назвать место на Боровицком холме, а затем - реку и город.