Казань и Крым
В отношениях с могущественным Казанским ханством, показавшим свою силу в Суздальском бою 1445 г., Иван III с самого начала своего правления принял агрессивную линию. В 1467 г. русское войско пыталось помочь ставленнику великого князя хану Касиму укрепиться на престоле в Казани, но встретило хорошо организованное сопротивление хана Ибрагима. Следующий поход московской рати на Казань состоялся в 1469 г. Но и это наступление было неудачным. Воеводы, двигавшиеся разными путями, прибыли под Казань разновременно и были отражены. Ожесточенное сражение на воде произошло под Казанью между устюжской ратью и казанскими татарами. Множество воинов пало с обоих сторон. Воевода князь Василий Ухтомский скакал на коне по судам татарским и был казанцев ослопом и смог с частью войска прорваться и уйти в Нижний Новгород.
Перелом в войне с Казанью наступил в 1480-х гг. В Казани образовалась партия сторонников России. В 1484 г. ею был низложен хан Али и посажен на престол Мухаммед-Эмин. Однако, вскоре престол вновь перешел к Али. Но в 1487 г. русским войскам удалось обложить Казань со всех сторон и сторонники союза с Россией вновь взяли верх, низложив Али и посадив на трон того же Мухаммед-Эмина. Вплоть до 1521 г. в московское правительство сохраняло значительное влияние на внутренние дела Казанского ханства, достигая порой, большой степени контроля за делами соседнего государства. Эпоха военной агрессии Казани на запад сменилась российским протекторатом над этим государством.
По-иному, складывались отношения между Россией и Крымом. В начале 1470-х гг. между Иваном III и крымским ханом Менгли-Гиреем установились союзнические отношения, продолжавшиеся до смерти Ивана III. Первый набег на русские города крымцы совершили в 1507 г. Союз между Москвой и Крымом питался общей враждой обоих государств к Большой Орде и Литве. После гибели Ахмата его сыновья пытались восстановить власть Большой Орды, но в 1502 г. Менгли-Гирей нанес сыну Ахмата Ших-Ахмету тяжелейшее поражение. Большая Орда прекратила свое существование. Между Иваном III и Менгли-Гиреем шла оживленная дипломатическая переписка и обмен посольствами. Многие русские послы по несколько лет жили в Крыму.Дружба крымского хана была отнюдь не бескорыстной. Спокойствие южных границ России обеспечивали богатые подношения хану, его женам и вельможам; кроме того, великий князь выплачивал в Крым поминки, заменившие прежнюю ордынскую дань.
Через Крым Московское государство начало дипломатические отношения с Османской империей, вассалом которой Менгли-Гирей стал с 1475 г. Параллельно с дипломатическими активно развивались и торговые связи. В Турцию московские купцы везли меха, одежду, ловчих птиц, моржовый клык; из Турции привозились шелковые, хлопчатобумажные и шерстяные ткани, одежда, вооружение, кожа-сафьян, золото, серебро, конское снаряжение, пряности и др. Султан Баязид, завершая свое послание к Ивану III, писал ему: “гостей своих в мою землю отпускай, из нашей заповеди никто не смеет выступить. Как свои двери отворены видишь перед собою, так и мои двери отворены перед тобою всегда. О чем какое дело будет, что тебе на мысль придет, с любовью, без зазрения напиши ко мне: все перед тобою готово...”. Торговля с Турцией и Крымом шла до Донскому пути. Для торговли с Казанью, Астраханью, Персией и Закавказьем большее значение имел Волжский путь. О важном значении торговли с Казанью говорит одна из митрополичьих грамот к казанскому хану, возможно, слегка преувеличивая действительность, утверждая, что в Казани “всим купцам нашим и иных земель шкоты и убытков нет никоторых”. О большом значении торговли со странами Востока свидетельствуют многие названия предметов одежды, быта, денежных и счетных единиц, имеющие в русском языке тюркские корни. Кроме водного пути по Волге, ногаи, кочевавшие за Волгой и в степях между Крымом и Астраханью, гнали в Москву многотысячные табуны лошадей. В XVI в. в Москве существовал уже особый Ногайский двор за Москвой-рекой, где было установлено “базару быти”. О масштабах ногайской торговли лошадьми говорит одна из летописных записей, сообщающая под 1533/34 г.: “того же лета приходили гости из Ногаи, а с ними коней 50 000”.
В княжение Ивана III были установлены дипломатические отношения и с другими странами Востока. В 1490 г. в Москву прибыл посол властителя Хорасана султана Хуссейн-мирзы предлагавшего русского государю “любовь и дружбу”. В 1492 г. от царя Кахетии Александра прибыл посол Мурат. Так устанавливалось важнейшее международное положение Московии как связующего звена между Европой и Азией.
Дела церковные
Флорентийская уния в 1439 г. между константинопольским патриархатом и католической церковью, результатом которой стало признание греками католических догматов и главенства римского папы положила начало церковной самостоятельности русской митрополии. На соборе, принявшем унию присутствовал и принял в нем деятельное участие митрополит московский и всея Руси Исидор – грек, поставленный на русскую кафедру в 1436 г. После Флорентийского собора Исидор через Венгрию, Польшу и Литву отправился в Москву. 19 марта 1441 г. митрополит вступил в Москву. Перед ним несли латинский крест – “крыж”. Затем, владыка начал службу в Успенском соборе, в котором помянул папу Евгения IV, а затем, прочитал папскую буллу о соединении церквей. Присутствовавшие на богослужении были поражены. Впрочем, замешательство длилось недолго. Спешно созданный церковный собор осудил “латынство” митрополита. Исидор был заключен в темницу, откуда в 1441 г. смог бежать в Тверь, затем в Литву.
Отказ от принятия Флорентийской унии и изгнание митрополита, присланного из Византии имели для Руси важнейшие последствия. С тех пор русские люди уверились, что греки погубили православную веру и уклонились в ересь, а истинной опорой православия остался великий князь московский. Автор повести о Флорентийском соборе писал: “тамо начало злу бывше греческим царем Иваном и греки-сребролюбцы..., зде же на Москве утвердися православием Русская земля христолюбивым великим князем Василием Васильевичем”. Отныне глава русской церкви более не присылался из Византии, а “избирался” на церковном соборе русских владык, или, вернее, назначался великим князем. В борьбе церкви и государства, шедшей еще с последней трети XIV в. в середине XV в. верх одержала государственная власть. Великий князь стал не только опорой и надеждой всех православных и фактическим распорядителем митрополичьего престола, но и главным арбитром в решении церковных и даже многих догматических вопросов. Впрочем, в XV в. русская церковь обладала довольно значительным авторитетом и влиянием, так что великим князьям далеко не всегда удавалось провести в решения церковных соборов свою точку зрения.
В XV веке активно развивалось направление, данное русскому монашеству преподобным Сергием Радонежским – создание общежитийных монастырей, становившихся культурными и экономическими центрами округи. К концу века многие из этих монастырей, получившие богатые земельные вклады, дававшиеся “на помин души” и пожалования от великих князей, превратились в крупнейших земельных собственников с хорошо развитым хозяйством, значительным числом братии и монастырских слуг. В этих монастырях шла активная переписка книг и летописных сводов, создавались литературные произведения, иконы, росписи храмов. Крупнейшими монастырями той эпохи были: Троице-Сергиев, Кирилло-Белоозерский, Соловецкий, Иосифо-Волоколамский, московские Чудов и Симонов и другие. Огромную роль в церковной истории XV—первой половины XVI вв. сыграл Иосифо-Волоколамский монастырь, основанный в 1479 г. преподобным Иосифом Волоцким (1439—1515) на территории Волоцкого удела князя Бориса Васильевича. Основными идеями Иосифа Волоцкого были строгий аскетизм монашеской жизни, постоянный труд братии на пользу монастыря, развитие крупного хозяйства на основе земельных пожалований-вкладов. Значительные средства, получаемые монастырем, как молитвенником за души умерших и здравие живых, направлялись на формирование монастырской библиотеки и благотворительность, призрение сирых и убогих. Преподобный Иосиф придавал большое значение тому, чтобы монастырская братия формировалась из числа людей знатных и хорошо образованных, дабы эти монахи со временем могли занимать владычные кафедры, чтобы стать истинными пастырями и бороться с ересями. Обитель пользовалась покровительством князя Бориса Волоцкого, но после его смерти для монастыря наступили тяжелые времена. Князь Федор Борисович Волоцкий начал всячески притеснять монахов, брал в монастыре крупные суммы и не возвращал их, грабил монастырские имения, забирал утварь и другие вещи, даваемые вкладом в монастырь. Тогда Иосиф Волоцкий принял решение просить великого князя Василия III принять монастырь под свое покровительство. Это противоречило церковным правилам, к тому же, Иосиф сделал это, не поставив в известность своего епархиального архиерея – новгородского архиепископа Серапиона. Серапион отлучил волоцкого игумена от церкви, но Иосиф Волоцкий смог найти поддержку митрополита и великого князя, и Серапион был низложен.
В своих литературных произведениях Иосиф Волоцкий выступал как сторонник твердой самодержавной власти, восхваляя Василия III как высшего судию, власть которого напрямую восходит к божественной. Эти мысли Иосиф Волоцкие и его приверженцы, получившие имя иосифлян, выдвигали и ранее, активно поддерживая самодержавные тенденции Ивана III. В то же время, Иосиф предупреждал государей, что если “царь, над человеками царствуя, над собою имеет царствующих скверные страсти и грехи, сребролюбие и гнев, лукавство и неправду... таковой царь не Божий слуга, а диавола, и не царь, но мучитель”. Помимо этого, иосифляне были сторонниками жестких мер по отношению к еретикам, свободомыслящим, искавшим пути к познанию истины, различные с церковными догматами.