Итак, с одной стороны, у нас имеются потребности отдельного человека, его ценностные ориентации, будущие, еще нереализованные, результаты, на достижение которых он ориентируется. С другой стороны, у нас есть ценности окружающего мира, которые диктуют правила поведения, нормы, которыми человек должен руководствоваться, есть потенциальные возможности, предоставляемые окружающим миром, а также есть наличное, имеющееся у человека в данный момент:
человек ← потребностные отношения → окружающий мир (ценности).
В результате категории человека (желаемое) могут соответствовать либо не соответствовать предоставляемым ему категориям (реально возможное). Чем больше рассогласование между необходимым и наличным, чем важнее для человека недостигнутая цель, тем выше напряжение человека и тем сильнее выражена ориентация на достижение необходимого результата. Как следствие, человек будет искать большее количество путей решения проблемы, ослабляя какие-то сдерживающие ранее его границы. То есть, потребность — это внутренняя программа жизнедеятельности человека, которая должна быть и будет приведена в действие. Другими словами, если необходимость приобретает доминирующий характер, для человека «все средства хороши».
В качестве примера приведу притчу: «Однажды ко мне привели льва из моей свиты, который украл лань из моих угодий. Я ему не позволял этого делать, но он осмелился. И я долго думал почему. Пока не пришел к холму у реки жизни и не спросил своего мудрого отца, который теперь уже жил на небесах со стольными королями. И он мне ответил. Что преступность рождается из-за любви к нам в детстве из вседозволенности наших родителей. Но когда диада матери и ребенка заканчивается Африка не дает уже взрослому льву, то, что ему хочется только потому, что ему хочется.
И тогда он поступает, так как поступал и в детстве безнаказанно брал то, что нравилось. Только теперь он взрослый и то, что берет, уже за это он должен отвечать. Но, не ответив раз, потом второй раз, и третий он считает это нормой. Мы решили тогда его изгнать из моего королевства». Возможно, если ребенку не объяснять, что воровать, присваивать чужое имущество плохо, то раз за разом проделывая это ребенок, станет считать это нормой поведения. Если воровство еды еще можно отнести к инстинктивному поведению на уровне самосохранения, считать это животным инстинктом, то воровство предмета без которого ты вполне мог бы обойтись, уже приобретенная привычка и скорее всего она из детства.
Воровство как агрессивное поведение. Второй аспект психологического генезиса воровства, не менее значимый, чем выше рассмотренный, — это агрессивность человека. Ведь по своей сути воровство — это скрытая, косвенная агрессия. Если ребенок не осознает, что он наносит вред владельцу, без разрешения взяв (т.е. украв) чужую игрушку, то взрослый, как правило, это прекрасно осознает. Присваивая с помощью насилия, нанося ущерб, многие люди испытывают удовольствие от воровства, как от победы, успеха как такового. Кроме того, часто целью воровства в организациях и на производстве является нанесение ущерба компании в целом или ее отдельным руководителям.
Стремление к накопительству. Существует и третий элемент первопричины воровства. Это стремление к собирательству. В животном мире известно множество примеров такого поведения, когда животные собирают запасы, значительно превосходящие их потребности, т.е. запасаются впрок. У людей это часто реализуется по формуле: «хоть у меня уже есть, но вот это же лежит без контроля, поэтому возьму, авось пригодится».
Этим инстинктом можно объяснить те факты воровства, которые совершаются далеко не бедными и не голодными людьми. Одно дело — воровство голодного, другое — накопительская страсть человека, «сытого по горло» и «обеспеченного по гроб жизни».
В этологической литературе можно найти указание на то, что генетическая подкладка накопительской психологии (в том числе и за чужой счет) заключена в собирательском инстинкте, унаследованном нами от наших давних прародителей. В определенной мере с этим можно согласиться. По крайней мере, применительно к увлечению многих людей коллекционированием или применительно к склонности некоторых делать по всякому поводу и без повода запасы на черный день. Конечно, воровство и коллекционирование — не тождественные понятия. Второе — это цивилизованная форма накопительства. Но связь между этими явлениями с точки зрения эволюции поведения безусловна.
Однако все же одними неудовлетворенными потребностями или собирательским инстинктом нельзя объяснить, скажем, то, почему стремление своровать так часто пересиливает соображения безопасности даже у весьма умных и дальновидных людей. Они идут на риск, самоутверждаясь.
Стремление к самоутверждению. Иногда воровство позволяет человеку удовлетворить свое честолюбие, свои амбиции. Честолюбиво-престижный, а не всегда потребительский характер переживаний, связанных с обладанием ворованной ценностью, обычно фиксируется у воров, работающих «по-крупному». Успешное воровство рассматривается, как удачное приобретение, успешная операция. Человек может самоутверждаться не трудом или своими способностями, а через присвоение чужого.
Кроме психологической характеристики, воровство необходимо рассматривать и как явление в системе социальных отношений. Коррупция, вседозволенность, слабость судебной власти, несовершенство законов, упущения в системе воспитания и другие негативные факторы социального плана, несомненно, будут продуцировать воровство как социальное явление.
Парадокс, характерный именно для России, чем крупнее ущерб от воровства, тем мягче наказание или человек вовсе остается безнаказанным, если ущерб минимален, то тяжесть наказания непропорционально велика нанесенному ущербу. Воровать вагонами в России выгодно, чем умыкнуть булку хлеба в магазине. Автор контрольной работы ни в коем случае не призывает воровать.
Возможность совершить кражу, скрыть её и избежать наказания проистекает из таких факторов:
1) отсутствие или недостаточность мер контроля, позволяющих предупредить/выявить воровство;
2) невозможность или неспособность оценить качество выполненной работы;
3) отсутствие производственной дисциплины, нарушение принципа неотвратимости наказания;
4) предоставление искаженной или недостаточной информации, наличие у злоумышленника большей информации, чем у жертвы;
5) отсутствие ревизий и/или аудиторских проверок, позволяющих своевременно вскрыть факт мошенничества.
Самооправдание связано с обидой на фирму, которая якобы задолжала работнику за переработку, с попытками представить кражу как временный заем, объяснения типа «от этому никому хуже не будет, это направлено на благие цели, это необходимо для сохранения репутации честного кредитора и бизнесмена, все так делают, на моем месте так бы поступил каждый, глупо было не воспользоваться случаем, правительство транжирит деньги, а я должен платить, все воруют, мне нужнее» и т. п.
Жертвой может быть какое-либо лицо, организация, общество, государство или международный порядок; преступность создает для них угрозу повреждения или уничтожения.
Организации чаще оказываются жертвами преступлений, чем отдельные лица... Одна из существенных причин краж состоит в психологической нейтрализации деликта, обусловленной деперсонификацией предприятия.
Кража служащих у предприятия (фирмы) рассматривается ими как «дополнительный заработок»... Магазинные воры и воры-служащие, причиняющие фирмам большой ущерб... отнюдь не считают себя преступниками... Хозяйственные организации (предприятия, фирмы) наносят ущерб друг другу в результате экономических преступлений... Именно современные формы компьютерной преступности и делают взаимодействие между преступником и жертвой в подобных организациях едва уловимой. Жертва здесь отсутствует, она деперсонифицирована, анонимна и обнаруживается с большим трудом. Организации (хозяйствующие субъекты) причиняют своими экономическими и экологическими преступлениями серьезный вред и ущерб отдельным лицам, обществу в целом, особенно его экономическому и международному порядку, причем этот ущерб оказывается опять-таки социально почти незаметным. (В этой связи очевидна проблема: как обеспечить такую преданность работников организации, причастность к ее делам, восприятие целей организации как своих собственных, чтобы снять фактор анонимности, видимость отсутствия жертвы) ...Анонимность и коллективность жертв хозяйственных преступлений — это два их классифицирующих признака.
В «Российской газете» была опубликована статья «А как бы поступили русские?», которая напрямую не затрагивает тему воровства сотрудниками компании, но, по-моему мнению, проецирует поведение человека на поведение в организации.
«Лондонская «Гардиан» рассказывает о снятой четвертым каналом британского телевидения серии документальных фильмов о группах отдыхающих из Германии, США, Англии и Японии, получивших путевки в один из пансионатов Турции. За особенностями их поведения в различных ситуациях следила скрытая камера.
Например, актер, игравший роль водителя автобуса, на котором туристы должны были отправиться на экскурсию, сел за руль в пьяном виде. Англичане, увидев это, отказались садиться в автобус. Японцы оставались невозмутимыми, пока руководитель их группы не указал им на бутылку спиртного, стоявшую у ног водителя. Немцы стали волноваться, что его могут уволить с работы, если они поднимут шум.