Разрабатывавшаяся в свое время Энергетическая стратегия Сибири (ЭСС) и предполагавшаяся к разработке Энергетическая стратегия Урала (ЭСУ), могли бы быть инкрустированными в контекст “новой программы ГОЭЛРО”, и в этом случае стать стратегическими решениями, но только в случае их концептуальной самостоятельности. К сожалению, опубликованная “концепция” ЭСС таковой не стала. Она не предусматривала качественного преобразования энергетической отрасли на уровне фундаментальных (системообразующих) технологий производства, транспорта и использования энергии, а потому и предполагала воспроизводство в условиях XXI столетия “классическую энергетику”, заложенную еще “старым” планом ГОЭЛРО, давно исчерпавшую свой модернизационный потенциал. Она, кстати, ориентирована на сохранение политического и хозяйственного приоритета “валютного уклада”, консолидирующего ТЭК, цветную металлургию, другие отрасли, работающие на экспорт (за валюту). Она построенавне концепции модернизации России в соответствии с собственной стратегии, а поэтому и не стала, как на то рассчитывали ее разработчики, “новым планом ГОЭЛРО”.
Современную ситуацию в России необходимо охарактеризовать как борьбу двух центров концентрации управления, социальными базами которых являются “валютный” и “рублевый” уклады. Последний объединяет обрабатывающие отрасли, работающие на внутренний рынок (за рубли). Используемые этими центрами средства борьбы (уровни “обобщенного оружия” или “обобщенных технологий”) раскладываются по шести приоритетам: методологическому, хронологическому, идеологическому, экономическому, фундаментальных системообразующих технологий и традиционных (базовых) технологий. Победа одного из них – валютного или рублевого уклада в решающей степени зависит от способности лидера (индивидуального или коллективного) соответствующего типа модернизации – валютной или рублевой – совершить полный интеллектуальный цикл выработки стратегического решения для России. Что касается энергетики – отрасли ключевой и для того и для другого уклада, то стратегическим решение о ее модернизации будет только в том случае, если разработчик “энергетической стратегии России” найдет в себе ресурсы пройти все шесть приоритетов “обобщенных технологий”, начав с
1-го методологического (концептуального) приоритета, концентрирующего информацию мировоззренческого характера, методологические стереотипы и концептуальные конструкции. Именно этот приоритет, позволяя увидеть общий ход процессов в обществе и природе, является основой разработки стратегии. Он предопределяет принятие решений. И от того, является ли разработчик стратегии концептуально самостоятельным или он концептуально зависит от внешнего центра управления, продукт его деятельности становится либо стратегией – оригинальной концепцией, либо воспроизводит фрагмент стратегии этого внешнего управленческого центра.
На уровне 1-го приоритета разработчик стратегии должен выписать концептуальный образ энергетики XXI века, вписав его в контекст постиндустриальной российской цивилизации. Его решение на этом приоритете задаст динамику глубокой технологической модернизации производительных сил, которая и выведет российское общество к 2030-му году в состояние ВТ-цивилизации.
На уровне 2-го хронологического приоритета, распадающегося на исторический и прогностический уровни, самостоятельная методология позволяет в интересах управления выделить из хаотического набора фактов и явлений частные процессы, и сформировать хронологически упорядоченный ряд их следования из прошлого в настоящее и далее в будущее. Разработчик стратегии должен составить концептуальный прогноз наиболее значимых фактов и явлений будущего развития энергетики – “реперных точек” энергетики волны синергетических технологий.
Принятие решений на уровне 3-го фактологического приоритета есть выбор идеологии современной российской модернизации: систем представления, описания и понимания (моделей, теорий и образов) частных и общих процессов и их взаимосвязи, в частности, геополитических ориентаций, привлекательной для исполнителей стратегии формы изложения концепции развития, наполнения ее конкретными деталями. Так, если в контексте идеологем валютного уклада 1991 год отметил приход в Россию свободы и демократии, поскольку “сверху нам уже никто не указывает, что делать”, то альтернативная идеология строится на утверждении, что новейшая российская “свобода и демократия” есть в действительности потеря управляемости обществом индустриальными методами из единого центра, именуемого ЦК КПСС, оснащенного “единственно верным передовым учением, а также Госпланом, Госснабом, ГКНТ и другими не менее ответственными организациями.
На 4-м экономическом приоритете разработчик стратегии имеет дело с отчужденной информацией, эксплицирующей отношения между явлениями, фактами, людьми, вещами в деньгах, в том числе, в мировых деньгах. Вопрос: “Где брать деньги на модернизацию?” должен задаваться не в начале разработки новейшей модернизационной стратегии. Наличие или отсутствие денег не влияет на сколько-нибудь заметно на конструирование вектора целей, а, потому, и не должно оказывать решающего влияния на выработку “рассчитанной на века” национальной стратегии. Лишь, только (!), опускаясь на уровень 4-го приоритета, разработчик стратегии может по аналогии с основной целью ЭСС выразить одну из составляющих вектора целей стратегии так: “наиболее эффективное использование производственного потенциала страны, ее энергетических ресурсов и геополитического положения для преодоления кризиса, создания условий, необходимых для подъема жизненного уровня населения и социально-экономического роста”. Вопрос о деньгах (инвестициях) приобретает свой специфический смысл, когда разработчик стратегии опускается на уровень фундаментальных (всеобщих) технологий, т.е. на
5-й приоритет, включающий, в частности, оружие массового поражения живущего и будущего поколения: алкоголь, табак и наркотики, ядерное оружие и “мирный атом”, отравляющие вещества и опасные производства, техногенные катастрофы, деградацию и уничтожение (часто сознательно подразумеваемое как необходимое и неизбежное следствие прогресса цивилизации) привычного природного окружения, генная инженерия, пересадка органов и… сама “промышленная экология”, якобы защищающая от наступления индустриального производства инду4стриальными же технологиями. Там, где управляемый извне “методолог” (историк, идеолог, экономист, короче – политический шоумен) видит “чудовищные репрессии”, именно там концептуально самостоятельный стратег усматривает прецеденты силового устранения общественного слоя, профессионально и социально связанного с необратимо устаревшей, но все еще имеющей силы претендовать на всеобщность некогда фундаментальной технологии. Индустриализация это не только всеобщая электрификация, машинизация и химизация быта и общественного производства, но и “силовая” победа новейших (по тому времени и месту) тотальных электротехнологий над технологией “парового молота”, претендующей и в 20-м столетии остаться тотальной в технологическом пространстве СССР.
6-й приоритет аккумулирует традиционные или базовые (трендовые) технологии.
Построенная по описанной выше схеме “теории создания теорий” “типичная” энергетическая стратегия станет теорией (программой) модернизации энергетики современного (индустриального) типа в энергетику, созданную на основе синергетических принципов преобразования природных форм энергии в носители когерентных форм энергии для технологий ВТ-цивилизации. Структурными элементами этой теории только и могут быть эксплицированы основные задачи разработки энергетической стратегии, развертываемой в контексте геополитических вызовой и требований ВТ-цивилизации.
Используя схему “теории создания теорий”, концептуально самостоятельный разработчик энергетической должен определить, что
1. источником разработки энергетической стратегии является “современная энергетика” – промышленная энергетика высоких мощностей в состоянии на рубеже текущего года – S-энергетика.
2. Конечным пунктом ее модернизации – “стоком” модернизационного движения станет D-энергетика – энергетика сверхвысоких мощностей. В энергетическую стратегию она войдет синтетическим образом комплекса фундаментальных технологий и потребления энергии на синергетической волне экономического развития. D-энергетика в состоянии после 2030 года отделена от S-энергетики, во-первых, статически – невозможно эволюционно трансформировать современный энергопроизводящий комплекс в энергетику ВТ-цивилизации.
3. Статическая связь С1, жестко разделяющая современную энергетику и энергетику синергетического будущего, формируется эволюционно непреодолимым барьером 5-й волны Кондратьева – волны информационно-компьютерных технологий. Разработчик стратегии должен обосновать необходимость технологического перехода энергетической отрасли на новую длинную волну технологий, эксплицировать ее ключевые факторы, определить социально-экономические цели развития в ее контексте топливно-энергетических и им сопутствующих отраслей народного хозяйства.