6 ноября 1998 г. вошла в силу новая турецкая инструкция о порядке мореходства в Проливах. Ее содержание, считают авторы доклада ТЮСИАД, «коренным образом отличается от Инструкции 1994 г. и прежде всего тем, что в юридическом смысле он основан на международном праве». По их мнению, новая инструкция свидетельствует, что Турция «отказалась от намерения использовать Проливы как козырь, главной задачей для себя она считает обеспечение безопасности Проливов и прохода судов. Вместе с тем невозможно утверждать, что борьба вокруг режима Проливов закончилась»33. Это признание подтверждается, турецкие журналисты и политики в один голос продолжают писать и заявлять, что транспортировка нефти через Проливы подвергает опасности Стамбул. Уже в первом номере вышедшего в апреле 2000 г. на турецком и русском языках журнале «Евразийский диалог» об этом пишет журналист Кадир Дикбаш, отмечая, что через Босфор ежегодно проходит 51 тыс. судов, из них – 4,3 тыс. с опасным грузом34. В декабре 2000 г., когда Организация экологов Турции провела в одном из парков на берегу Босфора митинг, напомнивший живые цепи стамбульцев на мостах через Босфор в те годы, когда требовалось поддержать Инструкцию 1994 г. Участники и на этот раз заявляли о чрезвычайной интенсивности судоходства в Проливах, о том, что ежегодно через Проливы проходит 60 тыс. судов и 6 тыс. из них перевозят «опасный груз». Их лозунг – немедленное обеспечение Проливам безопасности. Президент этой организации З.Четинташ заявил, что новое руководство США намерено отозвать проект Баку-Джейхан, и, таким образом, по-прежнему вся нефть будет транспортироваться через Проливы, а с вводом в строй трассы Казахстан-Новороссийск ежедневно по Черному морю будет перевозиться 1,2 млн. баррелей нефти. С февраля 2001 г. должно резко возрасти движение танкеров, поэтому Четинташ призвал правительство и граждан не быть безучастными к этой, как видим, сохраняющей остроту, проблеме35. К сожалению, в турецких СМИ фактически нет материалов, повествующих о том, как местные власти защищают экологию Проливов другим способом – путем создания современной электронной системы контроля и безопасной проводки судов.
Из сказанного выше очевидно, что вопрос о трубопроводеБаку-Джейхан стал политической проблемой в российско-турецких отношениях, хотя речь, казалось бы, идет об экономике и прежде всего о рентабельности проектируемого нефтепровода. В упомянутом докладе ТЮСИАД приведены расчеты Министерства экономики США, согласно которым, на 1 января 1998 г. нефтяные запасы Азербайджана составляли 1,2 млрд. баррелей, а Казахстана – 5,4 млрд. баррелей, т.е. они не столь велики, чтобы безоговорочно приступать к строительству названного нефтепровода, сохраняя уверенность в его рентабельности. Эти цифры намного ниже показателей по каждой из ближневосточных нефтедобывающих стран, например, запасы Ирака в этих же расчетах составляют 112,5 млрд. баррелей, Кувейта – 96,5 млрд., Саудовской Аравии – 261,5 млрд. баррелей. При определении рентабельности нефтепровода Баку-Джейхан всегда будет возникать необходимость учитывать и мировые цены на добываемую нефть.
Все тот же доклад ТЮСИАД констатирует: «Лишь частично справедливо мнение о том, что благодаря трассе Баку-Джейхан снизится загруженность Проливов. Транспортировка 45 млн. т нефти не через черноморские порты, а по трубопроводу до Джейхана облегчает нагрузку на Проливы, однако если даже он и будет введен в действие, к Черному морю, помимо планируемой маломощной трассы до Батуми, нефтепроводами Баку-Новороссийск, Баку-Супса и Тенгиз-Новорос-сийск будет дополнительно транспортироваться ежегодно 100 млн. т нефти. В случае, если эта нефть не сможет быть продана в портах Черного моря, она будет отправлена на мировые рынки альтернативными путями (если они будут проложены), но, вероятнее всего, через Проливы». Обращая внимание на то, что нефтяные компании сразу выступили против строительства трассы Баку-Джейхан, авторы доклада ТЮСИАД высказали убежденность, что эти компании «будут против до тех пор, пока заметно не поднимутся цены на нефть и пока Турция не предоставит им эффективных экономических гарантий... 17 марта 1999 г. президент AIOC Дэвид Вудворд выступил с заявлением о том, что, принимая во внимание имеющиеся производственные мощности, до 2005 г. нужды в нефтепроводе Баку-Джейхан нет, и будет достаточно лишь увеличить мощности нефтепроводов Баку-Новороссийск и Баку-Супса»36.
Однако, испытывая давление турецкой стороны, несмотря на приведенные расчеты, и одновременно заявляя о необходимости учитывать принцип прибыльности, администрация Клинтона поддержала проект на встрече в верхах в Стамбуле в конце 1999 г. Это еще раз подтвердил новый посол США в Анкаре Р. Пирсон на ежегодной ассамблее турецко-американских ассоциаций 1 декабря 2000 г., отметив, что американцы проявляют интерес к турецкой энергетике, имея в виду развитие ее в самой стране, а в будущем имея в виду нефтепровод Баку-Тбилиси-Джейхан, который «должен быть построен в 2004 г.». Посол представил нефтепровод как один из элементов будущего громадного комплекса сооружений в Турции, предназначенного сыграть роль энергетического и транспортного моста, соединяющего Центральную Азию с Европой. По его мнению, активно задействован будет в этом комплексе Стамбул с Проливами: «По текущему пятилетнему плану Стамбул предполагается превратить в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Европы, причерноморских стран, Кавказа, Центральной Азии, Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока».
Даже в начале 2001 г., когда уже были подписаны все необходимые соглашения по трубопроводу Баку-Джейхан и объявлено о поддержке проекта властями США, у специалистов сохранялись сомнения в экономической рентабельности проекта. Свидетельство этому – дискуссия в январе 2001 г. на радиостанции Свобода с участием известных западных политологов и экономистов. Дискуссия говорит о сохранении серьезной политической составляющей проекта. Рональд Хэтчетт, директор Центра Международных исследований при техасском Университете Св.Томаса, объясняет причину американской поддержки указанного нефтепровода тем, что США предпочитают транспортировку каспийской нефти через Россию или через Турцию, но решительно возражают против трубопровода через иранскую территорию. Примерно об этом же говорит и Патоик Клаусен: «Американская поддержка экспортного трубопровода Баку-Джейхан отчасти обусловлена желанием уменьшить экспортные возможности Ирана, а также стремлением поддержать страны каспийского региона». Еще один участник дискуссии, Рональд Хэтчетт, соглашается, что «Турция – наш сильный союзник, и мы хотели бы, чтобы у нее был надежный источник энергоносителей. Вопрос только в экономической целесообразности этого проекта... Представители многих американских нефтяных компаний говорили мне, что проблема состоит в том, что надо строить огромное количество насосных станций для перекачки этой нефти в Турцию, и это может сделать стоимость проекта слишком высокой, а сам проект – нерентабельным. И если только цены на нефть не поднимутся еще больше, то не будет смысла вкладывать такие огромные суммы, какие требует этот проект».
В то же время профессор Университета штата Кентукки Роберт Олсен уверен, что Европа, США, Турция и Израиль будут настаивать на проекте «Баку-Тбилиси-Джейхан» хотя бы уже потому, что проект очень важен и для Израиля. «Некоторые забывают об этом важном обстоятельстве. Израиль также хочет иметь надежные источники снабжения энергоносителями». Р.Олсен признает высокую стоимость проекта, она равна 3,5–4 млрд. долл. Компании, участвующие в финансировании, «поначалу высказывали крайнюю осторожность, считая, что стоимость строительства трубы неоправданно высока в сравнении с количеством нефти, которую можно по ней перекачать... Рост цен на нефть побудил европейские и американские компании более внимательно заняться этим проектом и его финансированием». По мнению Р. Олсена, Россия против нефтепровода:
«Одной из причин войны является недовольство России поведением международных нефтяных компаний – как европейских, так и американских, которые стремятся завоевать центральноазиатский и каспийский нефтяной рынок и прибрать к рукам пути транспортировки каспийских и центральноазиатских нефти и газа. И жесткая война в Чечне – это сигнал России странам региона, США, Турции и, может быть, Израилю, что Россия готова постоять за свои интересы и сохранить контроль за пролегающими в регионе главными путями транспортировки нефти и газа».