Реферат: Дарфурский конфликт и проблемы региональной безопасности
Еще сравнительно недавно название небольшого горного плато Дарфур (125 тысяч кв. миль) на западе Судана, расположенного между озером Чад и долиной Белого Нила, могло промелькнуть незамеченным лишь только в качестве ответа в какой-нибудь очередной телевикторине. Однако сейчас над вопросом под названием «Дарфур» бьются вовсе не телезрители, желающие выиграть миллион, а далеко не худшие умы из Африканского союза, ООН и других известных и не очень международных и региональных организаций, и цена ответа измеряется уже не в рублях или долларах, а в самых дорогих, более того, даже бесценных для современной цивилизации единицах – человеческих жизнях. По последним данным, число погибших от вооруженных столкновений между различными силами (повстанческие отряды, ополчения арабских племен, правительственные силы) в Дарфуре в период с февраля 2003 г. по август 2005 г. колеблется от 180 до 300 тыс. человек, число беженцев приблизительно оценивается в 2,4 млн. человек. И это несмотря на все усилия международных организаций и собственно суданского правительства, более всех других заинтересованного в как можно скорейшем «тушении» данной «горячей точки». Так в чем же дело? Почему возник и продолжает развиваться этот кровопролитный конфликт?
Дать исчерпывающие ответы на эти вопросы крайне сложно. Слишком много диаметрально противоположных интересов и устремлений переплелось в этом клубке, название которому Дарфур. Причины дарфурского конфликта уходят своими корнями глубоко в историю Судана.
В 1504 г. в центральном Судане возник Сеннарский султанат, владения которого простирались на большую часть территории современного Судана. По своему устройству султанат представлял собой объединение княжеств под эгидой и властью султана Сеннара. Одним из этих княжеств как раз и был Дарфур (в переводе с арабского «дом фур», фур или фор – негроидный народ, населявший княжество).
В ХVI – XVIII веках Дарфур достигает пика своего политического и экономического могущества. Однако с течением времени княжество утратило свое могущество и в 1898 г. его последний султан Али Динар был вынужден признать власть генерал-губернатора Судана Герберта Китченера. Правда, при этом Али Динар стал вынашивать план выступления против англичан, господствовавших в Судане, с целью вернуть независимость Дарфуру. Для этого он активно поддерживал контакты с сенуситами Ливии, от которых получал оружие. В ноябре 1915 г. Али Динар поднял дарфурцев на национально-освободительную борьбу. Но силы были неравны: против отрядов племенного ополчения, имевших слабое и устаревшее вооружение, были брошены регулярные англо-египетские воинские части, располагавшие самым современным оружием, включая авиацию. Потерпев поражение в открытом бою, отряды Али Динара перешли к партизанской войне, укрываясь от ударов англичан в горах. Эта война закончилась с гибелью в ноябре 1916 г. Али Динара. С этого момента бывшее княжество окончательно превращается в одну из провинций англо-египетского кондоминиума в Судане.
Включение Дарфура в состав кондоминиума вовсе не означало, что англо-египетские власти проявят большое внимание к нуждам населения провинции и окажут им помощь. К началу 30-х годов ХХ века в Дарфуре крайне обострилась многовековая проблема нехватки пахотных земель и водных источников. Дело в том, что площадь плодородных земель плато Дарфур ежегодно сокращается из-за наступления песков Сахары. В тот же период к этому естественному природному катаклизму добавился и фактор социальной напряженности и вбез того непростых отношениях между представителями традиционного уклада (арабскими пастухами-скотоводами, африканскими земледельцами) и современного (фермеры). Опираясь на поощрения и стимулирование со стороны властей, фермеры стали с конца 1910-х годов активно вмешиваться в уже устоявшийся и выверенный веками баланс интересов между арабами-скотоводами и африканцами-земледельцами.
Это не могло не взорвать накаленную до предела ситуацию с пастбищами и водой в Дарфуре. В 1932 г. начались вооруженные стычки племен пастухов-скотоводов (арабов) и земледельцев (африканцев) с фермерами и поддерживающими их правительственными войсками.
Однако в дальнейшем события, происходящие в Дарфуре, будут оттеснены на второй план ситуацией на юге Судана. Там в конце июля – августе 1955 г. прокатилась волна беспорядков, вызванная политикой «суданизации» южных провинций (то есть замены английских служащих на суданских в местном административном аппарате). «Суданизация» привела к тому, что большинство должностей в южносуданской администрации заняли выходцы с севера. Кульминацией беспорядков на Юге стал мятеж, поднятый 18 августа 1955 г. против официального Хартума южносуданскими солдатами Экваториального корпуса в городе Торит. Для подавления этого бунта на Юг с помощью британских ВВС были переброшены правительственные войска.
С этого момента первое место в общественном сознании населения Судана занимает проблема Юга, ставшая на долгие десятилетия «кладбищем суданских правительств».
Вновь о Дарфуре заговорят лишь в мае 1989 г., когда в результате столкновений между арабскими племенными объединениями и союзами племен фуров в этом районе погибло около 1500 человек. Имелись данные о том, что до 20 тысяч вооруженных бойцов с обеих сторон готовились к военным действиям в районе города Заланджи.
Эти события наглядно продемонстрировали, что за прошедшие более чем полвека официальный Хартум так и не смог добиться какого-либо прогресса в деле урегулирования конфликтной ситуации в Дарфуре. Впрочем, это и неудивительно: суданским правительствам, озабоченным гражданской войной на Юге, было вовсе не до проблем в западном регионе страны.
Политика властей по разрешению проблемы оптимального соотношения интересов двух антагонистических укладов Дарфура: традиционного (арабские пастухи-скотоводы, африканские земледельцы) и современного (фермеры), за прошедшие годы лишь усугубила и без того непростую ситуацию в этом регионе. Выработать и реализовать на практике шаги к компромиссу между двумя этими укладами очень сложно: нужны огромные инвестиции в ирригацию, гуманитарная помощь, создание альтернативных рабочих мест в промышленности и постепенный отход от натурального хозяйства.
В отсутствие такого компромисса время работает против правительства Судана: численность населения Дарфура растет довольно быстрыми темпами, так, если в 1993 г. там проживало свыше 4,7 млн. чел., то к 2004 г. их было уже около 7 млн. человек. Пастбищ с пашнями за это время больше не стало, правда мощность насосных станций возросла с 1,2 млн. м³ перекачиваемой воды в 1989 г. до 3,1 млн. м³ в 2003 г. Одновременно с ростом населения увеличивалась и его дифференциация по отдельным племенам и этническим группам, которых в Дарфуре насчитывается около 80. Единственное, что их продолжает до сих пор объединять, так это одна религия – ислам и один язык межэтнического общения – арабский. Все остальное их только разъединяет – около 50–60% дарфурцев причисляют себя к различным арабским племенам, несмотря на черный цвет кожи и зачастую негроидные черты внешности.
Другая часть населения (половина или чуть меньше) – неарабские племена (даго, загава, масалит, мими, маба, тамо и др.), которые, с некоторыми оговорками, можно считать исконным населением региона. Как уже говорилось выше, арабская часть населения – по большей части скотоводы, неарабская – земледельцы. Хотя есть и неарабские скотоводческие племена, прежде всего загава. Именно поэтому существуют исторические противоречия не только между арабами и неарабами, но и между группами неарабского населения. В частности, между скотоводами (преимущественно загава) и земледельцами фур. Загава, подобно арабам, держатся обособленно. Их исконная территория на северной периферии плато имеет особое название – Дар Загава.
Новый виток вооруженного противостояния в Дарфуре начался в феврале 2003 г. с нападений бойцов «Суданской освободительной армии» (СОА) и «Движения за справедливость и равноправие» (ДСР) на суданских полицейских и их участки (сотни офицеров полиции были убиты, разрушено 8 полицейских постов). Эти атаки явились ответом племен фур и загавана безнаказанную деятельность отрядов арабских кочевников, вырезающих своих противников целыми деревнями. Следующей громкой акцией восставших африканцев стала атака 25 апреля 2003 г. на аэропорт в Эль-Фашере, где базировались суданские правительственные силы. В ходе боя от рук повстанцев погибло почти 70 солдат.
Представляется необходимым подробно рассмотреть всех основных «игроков» на поле дарфурской битвы. Интересы арабской части населения защищают отряды племенного ополчения «Джанджауид» (в приблизительном переводе с арабского – «вооруженные духи – всадники»). Отрядам «Джанджауид» противостоят уже упоминавшиеся выше СОА и ДСР, выражающие интересы других, неарабских групп населения – племен фуров и загава. Периодически в их междоусобную борьбу под предлогом защиты мирного населения вмешивались правительственные силы. Эти вторжения, как правило, сводились к отдельным авиаударам по деревням и вводу ограниченных контингентов полицейских и армейских формирований. На самом деле подлинной целью этих вмешательств было оказание посильной поддержки отрядам «Джанджауид», которые сражаются формально на три фронта: с СОА, с ДСР и центральным правительством.
В настоящее время существует много точек зрения на то, что собой представляют отряды «джанджауид», кто их контролирует, финансирует, вооружает и покровительствует им. Западные СМИ рисуют эти отряды как своего рода сборные команды силовых структур Судана и примкнувших к ним сил: тут тебе и регулярные армейские части, народные силы обороны, полицейские подразделения, племенные ополченцы, вооруженные разбойники и прочие вооруженные жители арабских племен. Вооружает и снабжает их всем необходимым, соответственно, суданское правительство. Оно же, согласно этой точке зрения, и командует ими. В доказательство приводится видеоинтервью одного из старших командиров «Джанджауид» Муссы Хиляля, которое тот дал представителю известной международной правозащитной организации «HumanRightsWatch». Мусса Хиляль, в частности, заявил: «Все люди в полевых условиях подчиняются старшим офицерам армии». Еще одним косвенным доказательством этого может служить тот факт, что в мирных переговорах участвуют лишь три силы: правительство, СОА и ДСР, но не как не «Джанджауид».