В связи с событиями в Косово, и признание его независимости, проблема Тибета обострилась, и решение еще не найдено. Международное сообщество не пришло к единому мнения, потому что с одной стороны говорится о защите прав человека, с другой стороны, речь идет о целостности государства. Выход из данной ситуации возможен только на мирной основе. Поэтому переговорный процесс между двумя сторонами должен продолжаться при любых условиях.
2.2 Проблема сепаратизма в Синьцзянуйгурском автономном районе
Уйгуры – тюркоязычный этнос, проживающий на территории КНР, исторически называемой Восточным Туркестаном. Восточный Туркестан ( Синьцзян – Уйгурский Автономный район КНР) занимает приблизительно 1.6 млн кв км в самом сердце Азии. Регион граничит с Киргизией, Таджикистаном, Казахстаном, Монголией, Афганистаном, Пакистаном, Индией, Китаем[81].
Уйгуры являются одним из самых древних народов, населяющих территорию нынешнего СУАР и проживающих крупными диаспорами в ряде стран Центральной Азии. Первое уйгурское государственное образование – Уйгурский каганат, был основан в VIII веке и просуществовал около 100 лет. В более поздний период уйгуры еще несколько раз создавали свои государства, которые не отличались прочной государственностью и долголетием. В XVII веке уйгурами было основано очередное образование под названием Восточный Туркестан. Однако в 1760 году под натиском маньчжурско-китайских войск уйгуры лишились своей независимости, а регион был окончательно включен в состав китайской империи и стал называться Синьцзяном, по-китайски – «новая граница»[82].
С момента присоединения Синьцзяна к Китайской империи, проживающие на данной территории коренные этносы, в первую очередь самый многочисленный – уйгурский, постоянно боролись за независимость, используя для этого как внутренние ресурсы, так и помощь извне. В XIX веке в национально-освободительной борьбе уйгуров против китайских властей самое активное участие принимали представители различных этнических групп Центральной Азии – жители Коканда, Бухары, Хивы и Бадахшана.
Уже в XX веке уйгурам при поддержке других народностей, населяющих Синьцзян, дважды удавалось провозглашать независимость от китайских властей: 1933 год – создание Исламской Восточно-Туркестанской республики, 1944 год – просоветской Восточно-Туркестанской республики (просуществовала вплоть до 1949 года), активную помощь которой оказывал Советский Союз. В середине 40-х годов советское руководство даже рассматривало вопрос о создании на территории Казахской ССР Уйгурской автономной области, которая должна была служить своего рода тыловой базой для провозглашенной уйгурами на части Синьцзяна Восточно-Туркестанской Республики и противостояния правящему тогда в Китае правительству Чан Кайши (Национальная партия «Гоминьдан»).
После того, как к власти в Китае в 1949 году пришли коммунисты во главе с Мао Цзэдуном, Пекин, благодаря поддержке Москвы, полностью восстановил утраченные позиции в Синьцзяне, а с 1955 года данный регион приобрел статус Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. Однако, проводимая впоследствии китайским руководством в СУАР политика, нередко вызывала протест со стороны проживающих в Синьцзяне этносов, в первую очередь уйгуров, что зачастую принимало форму вооруженного противостояния с властями[83].
Пекину в целом удавалось держать ситуацию под контролем, однако сепаратистские выступления вызывали у руководства Китая достаточно серьезную обеспокоенность. Данная озабоченность усиливалась еще и опасением возможного повторения исторических прецедентов разыгрывания «уйгурской карты» и поддержки национального сепаратизма со стороны ближайших соседей, в том числе и СССР. В начале 60-х годов, когда наступило охлаждение советско-китайских отношений, по решению ЦК КПСС в восточных районах Казахстана было создано несколько поселений для уйгуров из СУАР, которые затем привлекались соответствующими структурами для ведения антикитайской пропаганды.
Во второй половине 80-х годов, на фоне начавшейся в Советском Союзе «перестройки» и определенной либерализации внутриполитической обстановки в самом Китае, в Синьцзяне стала отмечаться заметная активизация деятельности уйгурских сепаратистов, направленная на выход из состава КНР и провозглашение независимого государства Восточный Туркестан.
Согласно последним официциальным китайским данным население региона составляет около 16 млн. чел., из которых уйгуры составляют 7,2 млн., а китайцы 6,4 млн. Помимо этого проживают также казахи, киргизы, монголы, таджики и другие народы.[84]
Распад СССР и появление в Центральной Азии новых независимых государств явились своего рода катализатором очередного всплеска сепаратистских настроений в СУАР. Сам факт обретения суверенитета и создания национальных государств этнически и религиозно близких народов ЦА оказал значительное влияние на настроения местного населения Синьцзяна, прежде всего уйгуров, которые восприняли события на постсоветском пространстве как наглядный пример в деле достижения национальной независимости.
Это не могло не вызывать тревогу у Пекина, особенно, с учетом наличия в центральноазиатских странах (Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане) достаточно многочисленной уйгурской диаспоры, насчитывающей, по различным оценкам, от 300 до 500 тысяч человек. Тем более, что в начале 90-х годов, в условиях формирования государственности и во многом объективной слабости правоохранительных структур постсоветских республик Центральной Азии, на территории Казахстана и Кыргызстана активизировался ряд уйгурских организаций националистического толка, в частности «Международный комитет освобождения Туркестана» (бывший «Национальный фронт Восточного Туркестана»), «Организация освобождения Туркестана», «Объединенная ассоциации уйгуров», которые начали помогать своим соплеменникам в СУАР с целью воссоздания независимого государства «Уйгурстан».
Уже с 1992 года через указанные организации в Синьцзян стали поступать идеологическая литература и финансовые средства из Саудовской Аравии и Турции, радикалистские круги которых выступали с поддержкой сторонников создания государства «Уйгурстан». После того, как Всемирный уйгурский курултай, состоявшийся в г.Стамбуле (Турция) в декабре 1992 года, принял решение о переходе к вооруженным методам борьбы за «независимость», в СУАР началась и переброска оружия. Его значительная часть поступала транзитом через территории центральноазиатских республик. Отмечались также попытки приобретения и хищения оружия на армейских складах с целью дальнейшей переброски в Синьцзян.
Кроме того, спасаясь от преследований китайских властей, в Кыргызстане и Казахстане в местах проживания уйгурской диаспоры стали укрываться члены сепаратистских группировок из СУАР, которые пытались вести антикитайскую деятельность с использованием возможностей организаций радикального толка, действующих в центральноазиатских государствах.
В частности, со второй половины 90-х годов в Центральной Азии стала отмечаться заметная активизация различного рода экстремистских организаций и группировок, в первую очередь партии «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» и так называемого «Исламского Движения Узбекистана» (ИДУ)[85], членами которых становились и уйгуры. Через них указанные структуры установили связь с сепаратистским подпольем в Синьцзяне, что позволило организовать между ними практическое взаимодействие. В частности, по данным российских источников, в 1997 году подданный Саудовской Аравии, уйгур по национальности М.Туркистони передал лидеру ИДУ Т.Юлдашеву крупную сумму денег для закупки оружия. Половина его в соответствии с требованиями Туркистони была переправлена уйгурским сепаратистам в СУАР.
В 2001 году произошло достаточно знаковое событие[86], которое наглядно демонстрировало начавшийся процесс сращивания радикальных кругов Центральной Азии и Синьцзяна. Было объявлено, что вместо «Исламского Движения Узбекистана» формируется «Исламское Движение Туркестана» («Хезби исломи Туркистон»), которое, по заявлению лидера т.н. ИДУ Т. Юлдашева, должно было объединить ряд экстремистских группировок Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Узбекистана и СУАР КНР. И хотя руководство т.н. ИДУ пыталось выдать желаемое за действительное, сам факт подобной пропагандистской акции свидетельствовал о нарастающей тенденции все более тесного взаимодействия радикальных сил из ЦА и СУАР.
На современном этапе, как отмечают правоохранительные структуры центральноазиатских государств[87], регион по-прежнему остается объектом деятельности различного рода радикальных и экстремистских группировок, которые, помимо прочего, используют ЦА в качестве базы для осуществления подрывных действий в отношении сопредельных стран, в том числе и Китая. Наглядным подтверждением этому является деятельность организации «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», которая еще с конца 90-х годов развернула в различных городах СУАР свои первичные ячейки и стала вести пропагандистскую работу с призывами установления в Синьцзяне «халифата», что, в принципе, совпадало с задачами и целями наиболее радикальных уйгурских группировок.
По информации представителей министерства общественной безопасности КНР[88], на сегодняшний день деятельность сторонников «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» в Синьцзяне, особенно в южных районах (Кашгар, Аксу), где среди населения сильны именно исламистские настроения, заметно расширилась и по своей активности уступает лишь самой известной и многочисленной уйгурской сепаратистской организации – «Исламская партия Восточного Туркестана» (ИПВТ).