В связи с этим стоит отметить, что и международный курс Китая два десятилетия назад впервые в истории страны стал предметом научного анализа и дискуссий, соответствующие разработки ученых нередко воплощались в официальную линию. На рубеже 70 - 80-х годов в Китае создаются или возобновляют работу научно-исследовательских учреждения, занимающиеся проблемами международных отношений, в том числе: Институт современных международных отношений при Госсовете КНР; Институты международных проблем в Шанхае и Пекине; пекинский Институт международных стратегических исследований, связанный с Министерством обороны и Генеральным штабом НОАК, а также исследовательские институты АОН КНР. В 1982-1983 гг. в целях координации внешнеполитических исследований при Госсовете КНР создается Центр исследований международных проблем во главе с Хуань Сяном. С начала 80-х годов в Китае увеличивается количество научных изданий, посвященных вопросам внешней политики КНР и международных отношений. Нынешняя внешняя политика КНР продолжает обновляться, и в значительной своей части строится на развитии концептуальных подходов 80-х годов. Примечательно, впрочем, что уже тогда, еще до коллапса социалистической системы и распада СССР, китайское руководство, как представляется, выработало достаточно продуктивную парадигму отношений КНР с внешним миром, вполне оправдавшую себя в драматичных обстоятельствах начала 90-х годов. Процесс модернизации внешней политики Китая в 90-е годы был постепенным, что характерно и для китайских реформ. Во многом его ход представлял собой достройку сооружения, состоявшего из проверенных историей элементов и конструкций.
Существенной особенностью китайской внешней политики остаются постоянный поиск несиловых, достаточно экономных и вместе с тем эффективных, не исключающих жесткости решений, а также упор на индивидуальные отношения с отдельными государствами. Соответственно, немалая часть аналитической работы при подготовке тех или иных дипломатических ходов посвящается рассмотрению существующих в мире противоречий, возможности их использования в интересах страны. Китай крайне редко сам выступает с какими-либо крупными международными инициативами. Обыкновенно эта страна не торопится и с оценками мировых событий, часто занимая выжидательные или нейтральные позиции. Эволюцию китайской внешней политики в последнее двадцатилетие можно с некоторой долей схематизма представить в виде нескольких продолжающихся трансформаций и меняющихся соотношений, имея при этом в виду существенную разницу в обеспечивающей национальную независимость "статике" внешней политики и ее "динамике", ориентирующейся на поддержание процесса социально-экономического развития.
Многие черты современного международного курса Китая сближают его с внешнеэкономической политикой этой страны. Для последней характерны постоянная игра на противоречиях между конкурентами, рассредоточение зависимости от критически важных поставок по максимально широкому кругу контрагентов. Международный курс КНР, как нам представляется, нередко отражает эту же логику, регулируя уровень и плотность связей с отдельными зарубежными государствами, финансовыми организациями, ориентируясь на высокую диверсификацию внешнеполитических отношений и т.д.
Китайскому руководству удалось, помимо прочего, довольно четко провести различие между реальным содержанием процессов глобализации, развернувшихся в 70-80-е годы, и их политико-идеологическим сопровождением. В Пекине достаточно скоро увидели, что сама идеология современного западного общества как социума постиндустриального, информационного и т.п. базируется в том числе и на резком усилении в битвах за внутренние и внешние рынки политических средств, коими в конечном счете являются рекламно-маркетинговые кампании, экологические стандарты, риторика о "постиндустриальности" и т.д. Нараставшая в последние десятилетия гипертрофия сферы обращения еще более повысила роль субъективных, политических факторов.
К тому же при тщательном рассмотрении то, что принято называть "глобализацией", обнаружило себя в 90-е годы не столько как усиливающееся экономическое явление, сколько в качестве политико-пропагандистского и рекламно-идеологического наступления развитых стран. В немалой степени это было связано со сдвигами в хозяйстве западных стран, их консолидацией, а также продолжавшимся гипертрофированным развитием сферы обращения, дальнейшим усилением роли СМИ в освоении рынков и закреплении на них. Западная же риторика о глобализации, послужившая, как считает И.Валлерстайн, одной из внешних причин развала социалистического лагеря в Европе и распада СССР, уже в 80-е годы потребовала от Китая выработки соответствующих теоретических и идеологических инструментов противодействия деструктивному влиянию извне. Поэтому страна оказалась более подготовленной к событиям 90-х годов.
Среди таких инструментов следует особо упомянуть идею многополярного мира, разработанную китайскими международниками в середине 80-х годов. Она оказалась весьма плодотворной как в аналитическом плане, так и с точки зрения выработки конкретных политических мер - в том числе во внешнеэкономической области. В частности, в рамки данной концепции хорошо укладывалась практика широкой географической диверсификации хозяйственных связей с зарубежными государствами - в том числе для преодоления избыточной зависимости на тех или иных направлениях, а также выраженный индивидуальный подход к отдельным странам, оставляющий простор для политических маневров, использования с выгодой фактора допуска на крупный внутренний рынок зарубежных товаров и капитала.
В последние годы КНР особенно искусно использует в политических маневрах магнетизм своего быстро растущего внутреннего рынка и уже очень нередко воздействует на крупных партнеров не "пряниками" в виде крупных контрактов, а их демонстративным размещением в третьих странах - как это, например, было с закупками гражданских самолетов в ЕС перед переговорами с США о вступлении в ВТО осенью 1999 г.
Представляется, что главные стратегические мотивы КНР носят на современном этапе и еще долго будут иметь сугубо оборонительный характер. Сохраняющееся отставание от экономически более успешных соседей в Восточной и Юго-Восточной Азии, равно как и динамичный собственный рост в последнее десятилетие дают Пекину и ясные цели и вполне оправданные надежды на их достижение. Наличие же крупных внутренних проблем развития - межрегиональных разрывов, экологии, бедности и т.п. также определяют долгосрочную заинтересованность страны в стабильном внешнем окружении, что, кстати, постоянно подчеркивается китайской дипломатией и фиксируется в различных двусторонних и многосторонних соглашениях, среди которых стоит особо отметить Шанхайское заявление Китая, России, Казахстана, Киргистана и Таджикистана.
Международный курс Китая менее всего подвержен мотивам самоценности расширения связей с внешним миром, интеграции в "цивилизованное" сообщество и т.п. По-существу - это оборонительная, консервативная, охранительная политика, вытекающая из объективных внутренних и международных условий, экономической и культурной самодостаточности. Кроме того, именно оборона сейчас наилучшим образом сочетает задачи обеспечения суверенитета с сохранением высоких темпов роста, достигнутых на эндогенной основе.
Китай в последние два десятилетия проводил ярко выраженную протекционистскую политику, ориентированную на создание комплексного и самодостаточного хозяйства. И в наши дни экономическая глобализация обычно рассматривается китайскими международниками как нечто внешнее по отношению к Китаю, а также как явление, которое содержит одновременно вызовы и новые возможности для хозяйства. В связи с недавними кризисами в Азии и Латинской Америке в КНР все чаще акцентируют задачу защиты от неблагоприятных внешних воздействий и укрепления валютно-финансовой системы страны.
Способность государства проводить последовательный и органично связанный с внутренней жизнью мирохозяйственный и внешнеполитический курс оказывается в условиях постиндустриального "лидерства" существенным преимуществом для стран, не торопящихся к форсированию кооперации с иностранным капиталом. В то же время, интенсивное взаимодействие с ним, которое в китайском случае во второй половине 90-х годов обнаружило тенденцию к быстрому росту кооперации с крупным капиталом, включая ТНК развитых стран, требует соблюдения пропорций между участниками, сопоставимости возможностей партнеров. Это, в свою очередь, стимулировало в КНР усиление централизованного начала во внешнеэкономической политике, активные организационные действия государства. Оно, продолжает играть важную непосредственную роль во внешней торговле. Характерно, что несмотря на массированный приток инвестиций из-за рубежа в 1996-1998 гг. стабилизировалась доля госпредприятий в экспорте и импорте. Доля частных китайских предприятий, которым с 1997 г. разрешают заниматься ведением внешней торговли, составила в первой половине 1999 г. примерно 0,3% экспортно-импортных операций КНР. Следует заметить, что характер непосредственного участия государственных промышленных предприятий в международной торговле резко отличается от модели, используемой совместными с иностранным капиталом компаниями: у первых доля в продукции компонентов, полностью произведенных в Китае, составляет 62,5%, у вторых -14,6%эо. Особенно сильно распространены чисто сборочные производства на юго-востоке страны - в провинциях Гуандун и Фуцзянь, а также в специальных экономических зонах, в зонах экономико-технического развития. Для того, чтобы составить более полную картину роли, которую государство продолжает играть в развитии внешнеэкономических связей необходимо упомянуть, что доля государственных организаций КНР в совокупном капитале совместных и полностью иностранных предприятий оценивается примерно в 25-30%, соответственно, около 68-70% общего объема внешней торговли приходится на госсектор.