Но попытка добиться этих целей, в частности, путем вторжения в Ирак оказалась неудачной. Иракская операция связала Вашингтону руки, ограничив его возможности воздействовать на другие кризисы (Иран, Северная Корея, палестино-израильский конфликт). Впервые за последние десятилетия американская элита раскололась по вопросу внешней политики. Выясняется, что у Соединенных Штатов достаточно военной мощи, чтобы выиграть любую войну, но не хватает ресурсов для достижения политических целей, 'выигрывания мира', выгодного хотя бы им самим. Трагические события в Новом Орлеане продемонстрировали неэффективность американской государственной машины перед лицом природного катаклизма на собственной территории и показали границы возможностей единственной сверхдержавы.
Хотя США и Европа остаются частями одной политико-экономической и культурной цивилизации, расхождение между ними преодолеть не удалось и уже вряд ли удастся. Вашингтон практически не скрывает своего намерения препятствовать такой европейской интеграции, которая сделала бы Старый Свет военно-политическим игроком мирового класса. Соединенные Штаты все более явственно отказываются от ориентации на Европу как на ключевого партнера, делая перспективную ставку на Азию. По всей вероятности, именно азиатское направление станет в ближайшие годы системообразующим в американской политике.
США проявляют беспрецедентную активность в разворачивающейся конкуренции за влияние на Индию. Вашингтон предлагает Дели не только 'специальные отношения', места в 'большой восьмерке' и Совете Безопасности ООН, но и новейшие вооружения. Америка готова участвовать в строительстве индийских АЭС: предложения поступили от компаний General Electric и Westinghouse, пользующихся политической поддержкой Белого дома. И это несмотря на то, что приобретение Индией ядерного статуса нанесло жестокий удар по режиму нераспространения.
Внешнеполитические трудности Соединенных Штатов усугубляются структурными проблемами американской экономики. По-прежнему растут и внешний долг, и внутренний долг частных лиц, образовался новый 'пузырь' - переоценка недвижимости. Одновременно администрация США, суперлиберальная на словах, с помощью механизма госдолга накачивает через 'заднюю дверь' (по сути, неокейнсианскими методами) экономику деньгами и инвестициями, обеспечивая тем самым достаточно высокий и стабильный рост. Новый 'пузырь' может спокойно сдуться, но может и лопнуть, вызвав социальные потрясения.
США - крупнейший в мире экспортер самого качественного образования и важнейших технологий. В то же время беспокойство американских экспертов вызывает уровень технического образования в стране. Дефицит покрывается, правда, лишь частично - за счет активной политики привлечения образованных иммигрантов, а также путем размещения заказов в технологически поднимающихся странах.
Скорее всего, Америка столкнется с серьезными экономическими проблемами, однако в обозримом будущем останется наиболее динамичным обществом и главной мировой сверхдержавой в экономическом, военном, дипломатическом да и в идеологическом смысле. Отказ Соединенных Штатов от активной глобальной роли маловероятен: нынешнюю энергичную интервенционистскую политику поддерживают и те круги, которые традиционно отстаивают изоляционистскую идеологию. Попытки использовать относительную непопулярность и частичное ослабление США крайне опасны: в будущем это дорого обойдется любому государству.
Провал референдумов по общеевропейской Конституции во Франции и Нидерландах - крупнейший кризис Европейского союза за всю его историю - выявил многие структурные слабости ЕС, нараставшие в течение ряда лет.
Это, в частности, медленный экономический рост, стабильно высокий уровень безработицы (в большинстве стран 'старой Европы' около или даже более 10 %), неспособность осуществить либеральные реформы и неприятие их большей частью населения. При этом, несмотря на осознание кризисной ситуации и пагубности низких темпов роста, шансов на резкое обновление экономической и социальной политики очень мало. Европа слишком дорожит своим благополучием, чтобы идти на болезненные реформы. Причины, порождавшие мировые войны, изжиты, с коммунистическим влиянием бороться не надо. Европейцы достигли почти всего, к чему изначально стремился интеграционный проект. К власти пришло поколение, считающее сложившуюся благоприятную ситуацию само собой разумеющейся. 'Новые европейцы', правда, будут подталкивать 'старую Европу' к реформам, но потенциал их влияния ограничен.
После провала референдумов процесс создания политического союза, или квазигосударства (последний рывок старого поколения европейцев), скорее всего, остановится по крайней мере на несколько лет. Дальнейшее расширение Евросоюза не вызывает энтузиазма у руководящих элит и не поддерживается значительной частью населения. Решение о вступлении в эту организацию в 2007 году Болгарии и Румынии, договоры с которыми уже подписаны, принималось кулуарно, чуть ли не втайне от европейской общественности - на уровне министров иностранных дел, а не глав государств, как обычно. Вопрос о членстве Турции практически снят с повестки дня ближайших лет, кандидатура Украины всерьез не рассматривается, России - тем более.
Европейский союз может потратить на дискуссии о своем будущем еще 4-5 лет и тем самым упустить столь необходимое время для проведения реформ. В ближайшие годы маловероятно формирование единой внешней или, тем более, оборонной политики. В результате тенденция к отставанию Европы от других центров, вероятно, усугубится и сделается необратимой. Предполагается, что к 2030-2050 годам объединенная Европа будет отставать по объему ВВП не только от США, но и от Китая.
В мире, где фактор военной силы вновь приобретает весомое значение, ЕС создает 'поствоенные вооруженные силы', насчитывающие миллион человек, но фактически не способные не только воевать, но и эффективно участвовать в большинстве даже миротворческих операций. Распространяется точка зрения, что Старый Свет, сохранив культурную привлекательность, становится неуместным с точки зрения будущей глобальной политики, во всяком случае, утратил экономическую динамику.
В этих условиях Евросоюз, несмотря на дружественную риторику, сделал ставку на де-факто замораживание процесса сближения с Россией и начал проводить политику 'мирного сосуществования', а то и жесткой конкуренции в экономической сфере. На фоне ряда не до конца решенных проблем, связанных с сельскохозяйственными субсидиями, ценами на энергоносители, калининградским транзитом, предпринимаются попытки подорвать конкурентоспособность российской гражданской авиации и авиапрома, раздаются угрозы выйти из договоренности по ВТО. И это после того, как Россия откликнулась на просьбу Брюсселя и согласилась подписать Киотский протокол. За счет России Европейский союз стремится создать впечатление, будто единая внешняя политика у него все-таки есть и даже эффективна.
Отсюда и попытки выступить в качестве арбитра в урегулировании проблем 'замороженных кризисов' или, вернее, 'непризнанных государств', и постоянные требования о выводе оттуда российских войск. Сюда же относится назначение 'спецпредставителя по Центральной Азии'. Европарламент почти всегда становится на сторону государств Балтии, занимающих антироссийскую позицию, а также поддержал требования Японии о 'возвращении северных территорий'. Одобрение 'дорожных карт' не выполнило даже задачу-минимум - затушевать кризис в российско- европейских отношениях.
Сложные взаимоотношения России и Европы вызваны как трудностями внутри ЕС, так и растущим расхождением векторов их внутреннего развития. Политика, которую проводит Москва, была характерна для западноевропейских государств несколько десятилетий (от 40 до 70 лет) назад. Но эти различия преодолимы, тем более что отказ России от европейского пути, наиболее соответствующего российскому менталитету и традициям страны, крайне маловероятен и означал бы саморазрушение нации.
В отношениях России с Европой не наступил 'конец истории'. В будущем может измениться ценностный багаж Европейского союза; возможно, что вместо дальнейшего строительства политического объединения произойдет возвращение к модели 'расширенный общий рынок и социальный союз плюс единая валюта'. Кроме того, сам Брюссель, видя ослабление своих мировых позиций, может, наконец, взять курс на стратегическое сближение с Россией. Поэтому тесное взаимодействие с ЕС остается императивом российской политики.
Нынешний относительный дефицит нефти связан прежде всего не только с ростом потребления в Азии, но и с неуверенностью производителей в международной политической стабильности, что ограничивает их готовность к инвестированию. Существует и проблема недостатка перерабатывающих мощностей.
Сокращения спроса на нефть не предвидится даже в случае замедления роста или спада в странах Запада. Индия и Китай увеличивают свой спрос приблизительно на 25-30 % в год. Потребность в нефтепродуктах быстро возрастает и в других азиатских государствах.
Спрос и цена на нефть не будут падать и потому, что нынешняя доля издержек на нефть в мировом ВВП значительно уступает соответствующим показателям во время предыдущих повышений цен. Кроме того, через налоговую систему страны-потребители зачастую зарабатывают на более дорогих нефтепродуктах даже больше, чем сами энергодобывающие страны.
Не следует рассчитывать и на то, что ресурсы России и Каспийского региона сколько-нибудь серьезно сократят общую зависимость от ближневосточной нефти. Именно на Ближнем Востоке (в Ираке и Иране) находятся наиболее многообещающие запасы нефти.