America on the issues or “seeing Iraq, thinking Vietnam”
США – сравнительно молодой, но, тем не менее, опытный и весьма значимый субъект международных отношений. В наши дни ни одно важное решение в этой сфере не принимается без участия Соединенных Штатов. Уильям Дженнингс Брайан, американский политолог, в свое время так охарактеризовал это государство: «США - это республика, которая медленно, но верно становится высшим моральным мерилом мирового прогресса и общепризнанным арбитром в мировых спорах». И действительно, США стараются участвовать в разрешении любого мало-мальски важного военного конфликта, а их военные базы есть во многих независимых государствах мира. Главной своей гордостью Америка считает свою уникальную демократию, подобную которой не создала ни одна другая держава. США – экономический, политический и милитаристский мировой гигант; в конце концов, это единственная сохранившаяся в мире сверхдержава. Но добилась всего этого Америка не сразу. Так уж исторически сложилось, что во внешней политике США строго придерживались изоляционного курса. Посему, когда разразилась I Мировая война, первоначальная реакция Вильсона, который тогда был президентом Соединенных Штатов Америки, была сугубо изоляционистской: он полагал, что “причины этой войны США не касаются”. Однако через 2,5 года Вильсон принял решение об участии Соединенных Штатов в войне, но не с целью сохранения и укрепления баланса сил: он взялся за уничтожение равновесиясилиВестфальскойсистемы. Доктрина Вильсона отвергала такое моральное равенство, которое ставило бы США в один ряд с другими государствами. По Вильсону, у Америки более высокое нравственное призвание: переделать мир по своему образу и подобию. Это и являлось причиной вступления в войну.
МО по Вильсону: Гармония - это естественное состояние МО, поэтому на первом плане должно быть желание установить в мире порядок, который международное насилие разрушить не в состоянии;
1. Неприемлема сама идея привнесения изменений силовым путем: любая же трансформация должна осуществляться на основе законов и правовых норм;
Любая страна, следующая этим постулатам, никогда не изберет военного пути решения проблем; страны, которые не будут им следовать, рано или поздно, вовлекут мир в конфликт. Именно поэтому установить в мире демократию есть акт благоразумия, а не только требование морали.
Именно этими принципами Америка, как она сама утверждает, руководствуется во всех своих международных начинаниях. Но в полной мере США смогли ими воспользоваться только по окончании II Мировой войны, из которой Штаты не только вышли в ранге победителя, но и приобрели статус сверхдержавы. Это обстоятельство и позволило Соединенным Штатам начать активно вмешиваться в дела других самостоятельных государств и навязывать им свои [американские] идеалы и пресловутые вильсонианские принципы, даже не задумываясь о том, что они применимы далеко не ко всем странам и народам мира. В конце концов, чрезмерное увлечение вильсонианством втянуло США во Вьетнамскую войну. А поражение американского оружия в Индокитае выявило неспособность США сформулировать четкий подход к проблемам внешней политики: как примирить универсальные принципы с практическими потребностями региона, в котором достижение высоких целей возможно только постепенно, шаг за шагом? И следует ли придерживаться универсальных принципов, если их приходится внедрять силой? Ответы на эти вопросы Америка, похоже, ищет до сих пор.
Итак, Соединенные Штаты триумфально завершили 2 Мировые войны, абсолютно заслуженно приобретя статус сверхдержавы. Но действия их были далеко не так однозначны, как им самим, возможно, казалось. Еще до завершения II Мировой войны США сбросили 2 ядерные бомбы на города единственного оставшегося в войне агрессора – Японии, которую уже обязался усмирить Советский Союз. Конечно, это явилось демонстрацией военного могущества США и стало отправной точкой американо-советского ядерного противостояния. Смущает лишь то, что США, уверовавшие в принцип «боятся – значит, уважают», ни на секунду не задумались о моральных мерилах своего авторитета и о том, как они [Соединенные Штаты] выглядят в глазах остального мира. И это было лишь начало! Засим последовали 2 невразумительные акции в Корее и Вьетнаме, по завершении которых Америке, по всей видимости, стало небезразлично, как на них смотрят их союзники и противники.
Повод к таким размышлениям дал Г. Киссинджер в своей «Дипломатии», когда вывел 2 универсальных принципа западной демократии:
«Демократия западного стиля предполагает наличие консенсуса относительно ценностей, что ставит пределы партийным идеологиям. Америка не была бы сама собой, если бы не настаивала на универсальной применимости идеи свободы. То, что Америка обязана отдавать предпочтение демократическим правительствам по сравнению с репрессивными, бесспорно».
«Если американская проповедь добра и осуждение зла должны выходить за рамки патриотической риторики, то, безусловно, с целью реалистического осознания американских возможностей. Америке надлежит с осторожностью относиться к расширению моральных обязательств, когда сокращаются финансовые и военные ресурсы для проведения глобальной внешней политики».
Первое утверждение есть классическое толкование сути и назначения американской демократии, однако очевидно, что сделано оно было на самом старте вьетнамской кампании и в некоторой степени служило оправданием варварским действиям американских солдат в ЮВА. Зато второе утверждение, несомненно, навеяно поражением американской глобальной стратегии в этом регионе и в нем сквозит что-то никсоновское, то, что уже когда-то было сказано и тут же забыто. Вашингтон истолковал этот призыв как предостережение избегать вмешательства в «мелкие» конфликты, где США будут связаны по рукам и ногам.
Соперничество с СССР, тем временем, продолжалось, но Вашингтон уже не позволял себе «терять лицо», а последовавший вскоре распад Советского Союза позволил США и вовсе объявить о своей победе в «холодной войне». Казалось бы, США, лишившись своего главного и, по сути, единственного равного соперника в мире, должны были пересмотреть ряд своих методов ведения внешней политики. Но этого не произошло. США по-прежнему решали все свои проблемы путем военного вмешательства, поворот к которому во внешней политике США, как утверждает Г. Киссинджер, произошел после 1974 г.
А дальше был Ирак, который наряду с косовским инцидентом стал самым заметным американским мероприятием на международной арене в 90-е гг. XX столетия. Главные баталии этих конфликтов давно уже отгремели, однако последствия их носят затяжной и неоднозначный характер, оказывающий влияние на миропорядок уже в XXI веке.
США вмешались во внутренние дела Ирака после его агрессии против Кувейта в августе 1990 г. 2 августа иракские войска оккупировали страну и объявили ее иракской провинцией. Объяснялось это исторической принадлежностью данной территории Иракскому государству, на деле же целью Ирака стал захват богатейших нефтяных месторождений Кувейта и усиление позиции Ирака в регионе. В ответ на действия Ирака Совет Безопасности ООН принял ряд резолюций, определивших санкции в отношении агрессора. На основе этих резолюций в Ирак были направлены военные силы США, некоторых европейских и арабских государств. В начале 1991 г. эти вооруженные силы предприняли в отношении Ирака военные действия, освободили Кувейт и восстановили его независимость (знаменитая операция «Буря в пустыне»). Поскольку Ирак все еще представлял угрозу для других стран Ближнего и Среднего Востока, было решено создать в стране инспекционную систему ООН, которая бы могла следить за соблюдением условия прекращения огня и контролировать иракскую программу создания оружия массового поражения. Однако, приняв эти меры, ООН, равно как и США, допустили грубейшую ошибку: они позволили иракскому лидеру Саддаму Хусейну остаться на своем месте. Хусейн ликвидировал инспекционную систему ООН, укрепился и продолжил терроризировать соседние народы и государства, в особенности те, которые сотрудничали с США. Так, в 1996 г. были убиты сотни курдов, проживавших в автономии, созданной под эгидой США.
Г. Киссинджер дал произошедшему такую оценку: «Финал войны в Заливе обнаружил, что история ничему не научила Соединенные Штаты, так как они позволили потерпевшему полное поражение противнику избежать всего комплекса последствий своего разгрома. Цели войны были определены слишком узко.… Поскольку война началась из-за иракской оккупации Кувейта, творцы американской политики рассудили, что с освобождением страны они добились своей цели…. Они оправдали свое решение тем, что поход на Багдад был чреват риском человеческих жертв, а также возмущением общественности фактом гибели людей после того, как битва была, с общественной точки зрения, выиграна. Политики запомнили патовые ситуации в Корее и Вьетнаме, но не усвоили их причин». Именно поэтому конфликт, казалось бы, уже завершенный, имеет свое продолжение и в настоящее время. Америка убеждает всех, что борется в Ираке за демократию. Но Восток – это совершенно другой мир, со своим специфическим мышлением, своей философией. Поэтому неудивительно, что вильсонианство иракцам чуждо. Есть другая причина, давно ставшая поводом для шуток: мол, где нефть – там и демократия. Геополитика давно и прочно заняла приоритетные позиции в международной политике многих стран. А потому, контроль над нефтяными месторождениями – главная цель этих стран, в том числе и США. Однако когда в Ираке еще «сидел» С. Хусейн, который провоцировал кризисные ситуации на интегрированном энергетическом рынке, тем самым подрывая экономику других стран, действия США были оправданы и объяснялись «угрозой национальной безопасности», хотя прямой угрозы не существовало. Почему же сейчас, когда Саддама уже нет в живых, Америка продолжает оказывать давление на Ирак? И почему случилось так, что после многих лет нерешительности в отношении Ирака, на сегодняшний день США поставили себя в такую ситуацию, когда во многих странах мира – особенно в Европе – именно Америку, а не Ирак считают препятствием к ослаблению напряженности в зоне Залива?