Незадолго до этого Бжезинский написал книгу, в которой предложил идею консолидации американского корпоративного и банковского влияния во всем мире через ряд регулярных политических встреч за закрытыми дверями между избранными деловыми элитами Европы, Северной Америки и Японии.
Его персональные взгляды не были точным отражением традиционной американской демократии и свободы. В этой малоизвестной книге «Между двумя эпохами: Роль Америки в технотронную эру», изданной в 1970 году, Бжезинский называл значительные политические персоны в Соединенных Штатах «правящей элитой», прямо заявляя, что «общество будет во власти элиты... [которая], без сомнения, будет достигать своих политических целей, используя последние современные техники для воздействия на общественное сознание и держа общество под тесным наблюдением и контролем».
Дэвид Рокфеллер выбрал Бжезинского первым исполнительным директором рокфеллеровской Трехсторонней Комиссии.
Частная организация Трехсторонняя Комиссия была создана за закрытыми дверями, чтобы заложить основы новой глобальной стратегии для паутины взаимных связей представителей международных элит (многие из которых являлись деловыми партнерами Рокфеллеров), чей объединенный финансовый, экономический и политический вес был беспрецедентным. Амбиции организации состояли в том, чтобы создать то, что член Трехсторонней Комиссии Джордж Буш-старший позже назовет «новым мировым порядком», выстроенным по проекту Рокфеллера и сочувствующих ему богатых кругов. Трехсторонняя группа заложила фундамент того, что к 1990-м годам получило название «глобализация».
Один из первых политических документов, выпущенных Трехсторонней Комиссией Дэвида Рокфеллера, был написан гарвардским профессором Сэмуэлем Хантингтоном, человеком, который впоследствии, к середине 1990-х, спроектирует спорный тезис о «столкновении цивилизаций», заложивший основу для последующей Войны с Террором правительства Буша-младшего.
Статья Хантингтона в 1975 году называлась «Кризис демократии». (3)
Для Хантингтона и его партнеров из рокфеллеровской Трехсторонней Комиссии «кризис, однако, состоял в том факте, что сотни тысяч обычных американских граждан начали протестовать против политики своего правительства». «Америка или, по крайней мере, ее правящая элита, — объявил Хантингтон, — оказались перед угрозой избытка демократии». «Непослушные аборигены», очевидно, становились «слишком беспокойными» для элитных кругов истеблишмента вокруг Хантингтона и Дэвида Рокфеллера.
Далее Хантингтон предупреждал, что «эффективное функционирование демократической политической системы обычно требует некоторой меры апатии и равнодушия со стороны некоторых людей и групп». Он также настаивал, что «...секретность и обман ...являются ...неизбежными атрибутами ...правительства». (4)
Ненадежная природа демократического правительства, субъекта давления непредсказуемого настроения общественности, только продемонстрировала (среди прочих вещей) для круга Хантингтона и рокфеллеровской Трехсторонней Комиссии мудрость приватизации государственных предприятий и отказ от регулирования промышленности. Первые шаги к тому, чтобы прекратить регулирование и приватизировать правительственные службы, фактически были сделаны при президенте Джимми Картере, отобранным лично Дэвидом Рокфеллером кандидате в президенты и члене Трехсторонней Комиссии.
Это едва ли соответствовало патриотической песне «Прекрасная Америка». Статья обозначила обеспокоенность американского влиятельного истеблишмента и его богатых патронов. Решительные ситуации требовали решительных мер.
Чтобы взять под полный контроль американский правительственный аппарат, во внешней политике продвигался давний протеже семьи Рокфеллер Генри Киссинджер.
И как Госсекретарь, и как советник президента по национальной безопасности, Киссинджер наряду с нефтяной геополитикой сделает продовольствие важной, центральной частью своей дипломатии. (5)
Продовольствие с началом «холодной» войны играло в послевоенной американской внешней политике стратегическую, хотя не самую важную роль. Это было замаскировано под риторику программ с положительно звучащими названиями, такими как «Продовольствие ради Мира» или Публичный закон 480. Часто Вашингтон утверждал, что его экспортные субсидии на продовольствие связаны с внутренним давлением со стороны американских фермеров. Это было далеко от реальных причин, но служило для маскировки истинной ситуации: того, что американское сельское хозяйство было в процессе преобразования от управляемых одной семьей маленьких ферм к господству гигантских глобальных концернов агробизнеса.
Доминирование в мировой торговле продуктами сельского хозяйства должно было стать одним из столпов послевоенной вашингтонской политики наряду с доминированием на мировых нефтяных рынках и продаж вооружений в некоммунистической части мира. Генри Киссинджер, по сообщениям, заявил одному журналисту в то время: «Контролируя нефть, вы контролируете государства. Контролируя продовольствие, вы контролируете население».
К началу 1970-х годов Вашингтон или, более точно, очень влиятельные частные круги, включая семью Рокфеллер, господствовавшую в вашингтонской политике через людей, подобных Киссинджеру, собирались попробовать контролировать и то и другое в процессе, чей устрашающий размах был, возможно, самой наилучшей маскировкой.
На первом этапе продовольственное оружие использовалось Вашингтоном скорее как средство устрашения для запугивания других стран. В начале 1970-х годов продовольственная политика начала выходить на первое место, предвещая то, что произойдет в 1990-х с наступлением агрохимической Генной революции.
Определяющим случаем для рождения новой американской продовольственной политики стал мировой продовольственный кризис в 1973 году, который имел место в то же самое время, когда челночная дипломатия Генри Киссинджера вызвала 400-процентный рост мировых цен на нефть. Комбинация решительного ценового энергетического шока и глобальной нехватки поставок основных видов зерна, по сути, стала отправной точкой для нового существенного поворота вашингтонской политики. Поворот был обернут в секретную завесу «национальной безопасности».
В 1974 году Организация Объединенных Наций проводила крупную Всемирную продовольственную конференцию в Риме. На римской конференции обсуждались две основных темы, в значительной степени по инициативе Соединенных Штатов. Первая тема — тревожащий прирост населения в контексте мировой нехватки продовольствия (односторонняя формулировка проблемы). Вторая проблема заключалась в том, что делать с внезапными переменами в мировых поставках продовольствия и растущими ценами. Цены и на нефть, и на зерно тогда росли на мировых рынках по годовым показателям на 300-400 %.
Удобным, если непреднамеренным, последствием продовольственного кризиса стало стратегическое увеличение геополитического влияния на мировые поставки продовольствия и, следовательно, на мировые цены крупнейшего в мире производителя излишков продовольствия — Соединенных Штатов. Это происходило как раз в тот момент, когда оформлялся новый союз между частными американскими торговыми зерновыми компаниями и американским правительством. Этот союз заложил основы для более поздней Генной революции.
Госсекретарь Генри Киссинджер провел внутреннюю интригу во властных коридорах, чтобы перехватить управление американской политикой сельского хозяйства, традиционно бывшей областью американского Министерства сельского хозяйства. Киссинджер сделал это за несколько месяцев перед Римской продовольственной конференцией, ловко проведя переговоры об огромных американских продажах зерна Советскому Союзу в обмен на российскую нефть.
По этой сделке Киссинджера Советы согласились купить беспрецедентные 30 миллионов тонн зерна из Соединенных Штатов. Количество было настолько огромно, что Вашингтон обратился к частным продавцам зерна, например «Каргил», а не к своим обычным правительственным резервам, чтобы продать России необходимое зерно. Это было частью плана Киссинджера. Как объяснил тогда один из помощников Киссинджера, «политика сельского хозяйства слишком важна, чтобы оставлять ее в руках Министерства сельского хозяйства».
Эта поставка зерна Советам была настолько огромной, что исчерпала мировые запасы зерна и позволила торговым компаниям поднять цены на пшеницу и рис на 70 % и более в считанные месяцы. Пшеница от 65 долларов за тонну дошла до 110 долларов за тонну. Цены на сою удвоились. В то же самое время серьезная засуха сократила урожаи зерна в Индии, Китае, Индонезии, Бангладеше, Австралии и в других странах. Мир отчаянно нуждался в импортном зерне, и Вашингтон был готов использовать это отчаяние в своих интересах, чтобы радикально преобразовать мировые продовольственные рынки и торговлю продовольствием.
Сделку назвали «великим грабежом зерна», имея в виду чрезмерно дружественные условия сделки с Москвой и низкие закупочные цены для американских фермеров в том же году. Киссинджер договорился о советской сделке с обещанием щедрых американских кредитов от «Экспортно- импортного банка США» и других субсидий. (6)
Крупный куш сорвали американские торговцы зерном, такие как «Каргил», «Арчер Дэниэлс Мидленд», «Бунге» и «Континентал Грэйн», кото-
рые поднимались как истинные глобальные гиганты агробизнеса. Новая продовольственная дипломатия Киссинджера впервые создала глобальный рынок сельскохозяйственной продукции. Этот потенциал влияния и контроля над целыми областями планеты не был упущен американским истеблишментом, и менее всего, самим Киссинджером.