На следующий день они получили известие от секретаря что мсье Матисс отказался принять их предложение и что они теперь намерены делать. Они решили сходить в салон и посмотреть на картину еще раз. Так они и сделали. Люди у картины умирали со смеху и отколупывали краску. Гертруда Стайн никак не могла понять что им не нравится, ей картина казалась совершенно естественной. Сезаннов портрет естественным не казался, ей потребовалось некоторое время чтобы понять что он вполне естественен, но эта картина Матисса казалась совершенно естественной и она никак не могла взять в толк что же в ней так раздражает публику. Брату она понравилась гораздо меньше но все-таки он согласился и они ее купили. Потом она вернулась чтобы посмотреть на нее еще раз и ей было обидно видеть как все над ней издеваются. Ее это задевало и раздражало потому что она отказывалась понимать почему ведь для нее здесь нет ничего непонятного, точно так же она спустя много лет отказывалась понимать почему ведь она пишет так ясно и совершенно естественно и все-таки то что она пишет вызывает раздражение и насмешки.
Итак я рассказала вам историю покупки La Femme аи Chapeau с точки зрения покупателей а теперь та же история с точки зрения продавца в том виде в котором ее несколько месяцев спустя рассказали мадам и мсье Матисс. Вскоре по-
49АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б.ТОКЛАС
еле того как картина была куплена им всем захотелось встретиться. Матисс ли написал и предложил встретиться или они сами написали и предложили Гертруда Стайн уже не помнит. Как бы то ни было прошло совсем немного времени и они уже были знакомы и знакомы довольно близко.
Матиссы жили на набережной в двух шагах от бульвара Сен-Мишель. У них была небольшая трехкомнатная квартира на самом верхнем этаже с чудным видом на Нотр-Дам и на реку. Матисс написал его зимой. Нужно было идти все вверх и вверх. В те дни вы только и делали что ходили вверх-вниз по лестницам. У Милдред Олдрич была весьма неприятная манера прощаясь со своего седьмого этажа с кем-нибудь кто стоял уже в самом низу ронять ключ в лестничный пролет туда где полагается быть лифту, и тогда либо вам либо ей самой приходилось еще раз проделывать весь путь либо вверх либо вниз. Но в общем-то чаще всего она кричала, да вы не беспокойтесь, я ее сейчас вышибу эту дверь. На такое были способны только американцы. Ключи были тяжелые и вы их непременно где-нибудь забывали или роняли. Сайен как-то раз под конец парижского лета в ответ на комплимент что он мол такой загорелый и так хорошо выглядит, сказал, ага а все оттого что вечно приходится бегать вверх-вниз по лестницам.
Мадам Матисс была изумительная хозяйка. Квартирка у нее была небольшая но придраться там было не к чему. Она поддерживала в доме порядок, она превосходно готовила и изыскивала средства к существованию, она позировала для всех картин Матисса. Это она и была La Femme au Chapeau, женщина в шляпе. Она держала маленькую шляпную мастерскую и у них даже в самые тяжелые времена водились небольшие Деньги. Она была темноволосая и держалась очень прямо и у нее было продолговатое лицо и большой сильный всегда чуть приоткрытый рот прямо как у лошади. И целая копна густых темных волос. Гертруде Стайн всегда нрави-
3. ГЕРТРУДА СТАЙН В ПАРИЖЕ
лось как она прикалывает шляпу к волосам и однажды Матисс даже сделал рисунок жены поймал ее на этом характерном жесте и подарил его мисс Стайн. Она всегда была в черном. Она всегда наставляла большую черную шляпную булавку на самую серединку шляпы прямо себе на макушку а потом уверенным широким жестом, раз и готово. С ними жила еще дочка Матисса, дочка которая родилась еще до того как он женился и у нее была дифтерия и ей пришлось делать операцию и ей потом еще много лет приходилось носить на горле черную ленту с серебряной пуговицей. Эта лента постоянно мелькает на картинах Матисса. Дочка была вылитый отец, и мадам Матисс, как она однажды сама объяснила в свойственной ей мелодраматически незамысловатой манере, сделала для этого ребенка все что могла и даже больше потому что прочитала в юности роман в котором героиня именно так и поступила и ее за это искренне любили всю ее жизнь, и она решила сделать так же. У нее у самой было два сына но оба в то время жили отдельно от родителей. Младший Пьер на юге Франции на самой испанской границе у родителей мадам Матисс, а старший Жан у родителей мсье Матисса на севере Франции на бельгийской границе.
Матиссу было свойственно необычайно сильное мужское обаяние и с ним всегда бывало удивительно приятно общаться особенно если вы долго его не видели. При первой встрече не так потом сильнее. И это его мужское обаяние никуда не девалось все то время пока вы были с ним рядом. Только в этой его мужественности маловато было жизни. А вот мадам Матисс совсем другое дело, в ней жизни было хоть отбавляй так что хватало на всех ее знакомых.
У Матисса в то время были маленький Сезанн и маленький Гоген и он уверял что ему нужны оба. Сезанн был куплен на приданое жены, Гоген на колечко с бриллиантом единственным бриллиантом который был у нее за всю ее жизнь. И они были совершенно счастливы потому что обе картины
50
51АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б.ТОКЛАС
были ему нужны. Сезанн был купальщицы и тент, Гоген голова мальчика. Потом когда Матисс стал очень богатый человек, он продолжал скупать картины. Он говорил что разбирается в картинах он им доверяет а ни в чем другом не разбирается. И вот для собственного удовольствия и самое лучшее что только можно оставить детям в наследство он скупал Сезаннов. Пикассо тоже стал скупать картины позже когда он тоже стал богат только это были его собственные картины. Он тоже верил в картины и он тоже хочет оставить сыну самое лучшее в мире наследство так что он оставляет себе и скупает свои собственные.
Матиссам пришлось пережить тяжелые времена. Матисс приехал в Париж совсем молодым человеком изучать фармакопею. У его родителей была небольшая торговля хлебом на севере Франции. Он заинтересовался живописью, стал копировать Пуссенов в Лувре и стал художником безо всякого ведома и согласия родителей которые тем не менее продолжали ежемесячно высылать ему все ту же небольшую сумму как в студенческие времена. В это же время у него родилась дочь и жизнь от этого легче не стала. Поначалу он даже имел некоторый успех. Женился. Под влиянием полотен Пуссена и Шардена он писал натюрморты которые пользовались большим успехом в салоне Шан-де-Мар1, одном из двух больших весенних салонов. А потом он подпал под влияние Сезанна, а потом под влияние негритянской скульптуры. Из всего этого и сложился Матисс периода ?я Femme аи Chapeau. В тот год когда весенний салон принес ему настолько ощутимый успех он всю зиму писал очень большое полотно женщину накрывающую стол а на столе роскошное блюдо с фруктами. На этих фруктах семья Матиссов чуть не разорилась, фрукты были тогда в Париже очень дорогие, даже самые обыкновенные, что уж говорить о том насколько
1 На Марсовом поле. ,
I
3. ГЕРТРУДА СТАЙН В ПАРИЖЕ
дороже были фрукты настолько необыкновенные а их должно было хватить на все то время пока не будет закончена картина а на картину судя по всему нужно было очень много времени. Чтобы они как можно дольше не испортились комнату выстужали как только могли, что в Париже при тамошних зимах да еще под крышей было не слишком трудно и Матиссу приходилось работать в пальто и перчатках и работал он всю зиму напролет. Наконец она была закончена и отправлена в тот самый салон где год назад Матисс имел такой успех а там ее взяли и не приняли. И для Матисса настали по-настоящему черные дни, дочь у него совсем разболелась, плюс собственные отчаянные творческие метания, а выставлять свои картины он отныне лишился всякой возможности. Он перестал писать дома и перебрался в студию. Так выходило дешевле. Каждое утро он писал, днем занимался скульптурой, ближе к вечеру делал этюды с обнаженной натуры а по вечерам играл на скрипке. Времена были беспросветные и он был в полном отчаянии. Его жена открыла маленький шляпный магазинчик и они кое-как сводили концы с концами. Обоих сыновей отправили в деревню к его и к ее родителям там они и остались. Единственным утешением были часы проведенные в студии где он работал и где вокруг него начала понемногу собираться группа молодых людей откровенно подпавших под его влияние. Самым известным из них в те времена был Манген, сейчас лучше прочих знают Дерена. Дерен был тогда совсем молодым человеком, Матисса он буквально боготворил, он даже ездил с ними в деревню в Кольюр близ Перпиньяна, и очень им всем помогал. Он начал писать пейзажи и оттенял деревья красным контуром и у него было совершенно особенное ни на кого не похожее чувство пространства которое впервые проявилось в пейзаже с телегой едущей по дороге а дорога обсажена деревьями оттененными красным контуром. Его картины постепенно набирали вес среди независимых.
52
53АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б.ТОКЛАС
Матисс работал каждый день и каждый день и каждый день и работал он ужасно много. Однажды к нему пришел Воллар. Матисс любил рассказывать эту историю. Мне часто доводилось слышать как он ее рассказывает. Воллар пришел и сказал что хочет взглянуть на ту большую картину которую не приняли. Матисс показал. А тот даже и смотреть не стал. А говорил вместо этого с мадам Матисс и в основном про кулинарию, он любил готовить и поесть тоже любил как то и должно всякому французу и она тоже. Матисс и мадам Матисс оба начали нервничать хотя она этого и не показывала. А вот эта дверь, вдруг ни с того ни с сего спросил у Матисса Воллар и спросил очень заинтересованным тоном, она куда ведет во двор или в парадное. Во двор, сказал Матисс. Ага, сказал Воллар. И почти сразу после этого ушел.
Чета Матиссов потом несколько дней обсуждала был ли в этом вопросе Воллара некий скрытый смысл или он так спросил из праздного любопытства. Воллар никогда не отличался праздным любопытством, ему всегда непременно нужно было знать что все на свете обо всем на свете думают потому что именно так он вырабатывал собственную точку зрения. Все об этом знали вот потому-то Матиссы и задавали друг другу и всем своим знакомым один и тот же вопрос, почему он тогда спросил про эту злосчастную дверь. Но как бы то ни было меньше чем через год он купил у них картину почти что даром но все-таки он ее купил, и спрятал ее в каких-то своих закромах и никто ее не видел, и на этом все дело и кончилось.