130
5. 1907- 1914
нудный. Теперь он, насколько я понимаю в своей стране большая шишка и он всегда был верным другом Матиссу, даже во время войны. Он был главным оплотом школы Матисса. Матисс не всегда и скажем прямо не слишком часто бывал с ним любезен. Все женщины были в него влюблены, по крайней мере так было принято считать. Этакий коротышка Дон Жуан. Я помню одну высокую скандинавку которая была в него влюблена и которая по субботним вечерам никак не соглашалась войти в дом а стояла себе во дворе и когда бы ни открылась дверь чтобы скажем впустить или выпустить очередного гостя снаружи в темноте была видна одна ее улыбка как улыбка Чеширского кота. Гертруда Стайн приводила его в замешательство. Она постоянно делала и покупала более чем странные вещи. В ее присутствии он никогда не осмеливался на какую бы то ни было критику но мне обычно говорил, но вы-то, мадмуазель, уж вам-то, и указывал на очередной повод для возмущения, неужто и вам тоже это кажется красивым.
Однажды когда мы были в Испании, собственно говоря мы тогда в первый раз поехали в Испанию, Гертруда Стайн не успокоилась пока не купила в Куэнке огромной такой черепахи из искусственных бриллиантов. У нее с драгоценностями все в порядке очень стильные и старой работы, но она с большим удовольствием приспособила эту черепашку в качестве застежки и носила ее везде и всюду. На сей раз Пурман был просто раздавлен. Он утащил меня в угол. Вот эти камушки, спросил он, те которые на мисс Стайн, эти бриллианты они что и в самом деле настоящие.
Как только речь заходит об Испании я тут же вспоминаю как мы сидели как-то раз в одном переполненном ресторане. Внезапно на другом конце зала воздвиглась некая фигура и этот человек отвесил Гертруде Стайн чинный поклон и она так же чинно поклонилась в ответ. Понятное дело это был какой-то приблудный венгр с субботних вечеров, кто же еще.
131АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б.ТОКЛАС
Был и еще один немец который надо признать нам обеим нравился. Это было много позже, году примерно в девятьсот двенадцатом. Этот немец тоже был высокий и темноволосый. Он говорил по-английски, он был другом Мар-сдена Хартли, который нам очень нравился, так что и друг его немец нам нравился тоже, не стану отрицать.
Он обычно говорил про себя что он богатый сын не слишком богатых родителей. Другими словами его отец университетский профессор который получал весьма умеренное жалование высылал ему более чем приличное содержание. Рённебек был очарователен и его всегда приглашали на ужин. Однажды вечером они сидели за одним столом с Беренсоном известным специалистом по итальянскому искусству. У Рённебека были с собой фотографии картин Руссо. Только он их оставил в студии а мы все были в столовой. Все стали говорить о Руссо. Беренсон был озадачен, да-да Руссо, Руссо, сказал он, Руссо конечно был довольно приличный живописец но не настолько же чтобы впадать в экстаз. Да-да, сказал он со вздохом, мода конечно вещь непостоянная, это я понимаю, но вот уж никогда бы не подумал что молодежь начнет увлекаться Руссо. Беренсону вообще было свойственно некоторое высокомерие так что никто не стал ему мешать и он выговорился от души. Потом наконец Рённебек вежливейшим образом произнес, но мистер Беренсон, быть может вам просто не доводилось слышать о единственном великом художнике по фамилии Руссо, о таможеннике Руссо. Нет, признался Беренсон, не доводилось, а потом когда ему показали фотографии он и вовсе ничего не понял и даже разнервничался. Мейбл Додж, которая тоже там была, сказала, но право же Беренсон, искусство цветет где хочет. Что ж, ответил ей взяв себя в руки Беренсон, вы femme fatale, кому же и знать как не вам.
Нам нравился Рённебек а кроме того в самый первый раз когда он появился в доме он стал цитировать Гертруде
132
5 1907-1914
Стайн что-то из ее самых последних текстов. Незадолго до этого она давала какую-то свою рукопись почитать Марсде-ну Хартли. Ей в первый раз цитировали ее же собственные тексты и понятное дело ей это не могло не понравиться. А еще он перевел на немецкий несколько портретов над которыми она тогда работала и оказался таким образом у самых истоков ее международного признания. Хотя тут я не совсем права. Роше верный Роше уже познакомил нескольких молодых немцев с книгой Три жизни и они уже успели попасть под ее обаяние. Тем не менее Рённебек был душка и всем нам очень нравился.
Рённебек был скульптор, он делал маленькие статуэтки портреты в полный рост и выходило у него просто замечательно, он был влюблен в одну американку которая занималась музыкой. Ему нравилась Франция и все французское и мы все ему тоже очень нравились. На лето мы как всегда разъехались. Он сказал что ему предстоит веселое лето. Ему заказали скульптурную композицию портрет одной графини и двух ее сыновей, маленьких графов, и работать ему придется все лето у графини на дому а у нее прекрасное имение на берегу Балтийского моря.
Когда к зиме мы все снова собрались вместе Рённебек вернулся другим человеком. Начать с того что он привез с собой целую кипу фотографий на которых были корабли немецкого военно-морского флота и ему очень хотелось их нам показать. А нам это было неинтересно. Гертруда Стайн так ему сказала, ну конечно, Рённебек, у вас есть военно-морской флот, и у нас американцев, конечно, тоже есть военно-морской флот, у всех есть свой военно-морской флот, однако человек который не служит в военно-морском флоте вряд ли сможет отличить одно бронированное чудо техники от другого, не валяйте дурака. Он однако стал совсем другим человеком. Время он провел и в самом деле как нельзя лучше. Он привез с собой фотографии на которых он был
133
АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б ТОКЛАС
снят со всеми этими графами а на одной даже с германским кронпринцем который оказался большим другом графини Зима между тем, а это была зима 1913— 1914 года, подходила к концу. Происходило все то же самое что происходило каждый год и мы как обычно устроили несколько званых ужинов. Не помню точно по какому поводу но нам показалось что Рённебек окажется очень кстати. Мы его пригласили. Он послал нам весточку что ему нужно срочно съездить на два дня в Мюнхен но он поедет ночным поездом и вернется как раз чтобы успеть к нам. Так он и сделал и был очень мил впрочем как всегда.
Вскоре после этого он отправился на север страны, посмотреть тамошние соборы. А когда вернулся принес нам большую подборку фотографий на которых все эти северные города были сняты сверху. Ну и что это такое, спросила Гертруда Стайн. Ну, ответил он, мне показалось вам будет интересно, это виды тех городов где кафедральные соборы. Я делал снимки с колоколен с самой верхотуры и мне показалось вам будет интересно потому что вот посмотрите-ка, сказал он, ведь правда очень похоже на картины группы Делоне, то что у вас называется катастрофизмом, сказал он повернувшись ко мне. Мы поблагодарили его и забыли обо всем этом напрочь. Потом уже во время войны, когда эти карточки случайно попались мне на глаза, я порвала их в клочья.
Потом мы все стали говорить о планах на лето. В июле Гертруде Стайн нужно было съездить в Лондон чтобы встретиться с Джоном Лейном1 и подписать договор на Три жиз-
1 Известный английский издатель, достаточно часто бравшийся за весьма рискованные с точки зрения общепринятых вкусов проекты Одним из таких проектов, на котором, собственно, Лейн и заработал славу издателя-первооткрывателя, был знаменитый журнал «Желтая\'
книга» (1894— 1897), который «открыл» Обри Бердсли, Уолтера Сикер-та и Уилсона Стара, а из литераторов — Генри Джеймса, Эдмунда Госса, Арнольда Беннета, Герберта Уэллса и Йейтса
134
5 1907-1914
ни. Рённебек сказал, а почему бы вам вместо этого не съездить в Германию или до того или сразу же после, так он сказал. Потому что, ответила Гертруда Стайн, вы же знаете я терпеть не могу немцев. Знаю, сказал Рённебек, знаю, но ведь я же вам нравлюсь и честное слово скучать вам не придется. Там есть люди которым это придется по вкусу и для которых ваш приезд будет очень много значить, правда, приезжайте, сказал он. Нет, сказала Гертруда Стайн, вы мне действительно нравитесь но немцев я не люблю.
В июле мы отправились в Англию а когда мы туда приехали Гертруда Стайн получила письмо от Рённебека где он выразил самые искренние сожаления по поводу того что мы все-таки не собрались в Германию но поскольку уж мы все равно этого не сделали то не лучше ли нам провести все лето в Англии или хотя бы в Испании и не возвращаться как мы планировали обратно в Париж Понятное дело тут нам все стало ясно. Как оно было я так и рассказываю.
Когда я только-только приехала в Париж там в субботу по вечерам бывали американцы но так мало что по пальцам перечтешь, мало-помалу пальцев стало не хватать но прежде чем я вплотную займусь американцами я просто обязана рассказать о банкете в честь Руссо.
В самом начале моей парижской жизни как я уже сказала мы с подругой снимали небольшую квартирку на рю Нотр-Дам-де-Шан. Я уже не брала уроки французского у Фернанды потому что они с Пикассо опять жили вместе но она все равно довольно часто заходила. Настала осень и я очень хорошо все это помню потому что как раз тогда я купила свою первую зимнюю парижскую шляпку. Шляпка была просто чудо из черного бархата, большая такая шляпка с великолепным желтым фантази. Даже Фернанде понравилось.
Однажды Фернанда у нас обедала и сказала что намечается банкет в честь Руссо и что устраивает его она сама. Она
135
АВТОБИОГРАФИЯ ЭЛИС Б.ТОКЛАС
перечислила всех приглашенных. И нас в том числе. Кто такой Руссо, я тогда еще не знала но какая была разница раз уж все равно намечался банкет и все туда шли, и к тому же нас пригласили.
В ближайшую субботу вечером на рю де Флёрюс все только и говорили что о банкете в честь Руссо и вот тогда я и выяснила что Руссо это тот самый художник чью картину я видела на первой выставке независимых. Оказалось что не так давно Пикассо отыскал на Монмартре большой женский портрет кисти Руссо, что он его купил и что все это празднество собственно и устраивалось в честь данного приобретения и в честь художника. И все должно было получиться просто великолепно.