392 Ср. резюме этой логики у С. Московичи: «Толпа — это женщина. Предполагается, что ее характер, эмоциональный и капризный, своенравный и ветреный, подготавливает ее к внушению так же, как пассивность, традиционная подчиненность, терпеливость готовят ее к благочестию» (Московичи С. Век толп. М., 1996. С. 149).
393 Зенобия притязает на писательский статус, — в ее чертах без труда угадывается шаржированный портрет прославленной Маргарет Фуллер, «критикессы».
286
Т. Бенедиктова. «Разговор по-американски»
поэта? Надеждам, однако, не суждено сбыться. Грубый фермерский труд, которого из принципа причащаются «коммунары», вопреки ожиданиям, не будит, а глушит вдохновение, да и по романной части Ковердейл терпит фиаско. Совсем не ему, а другим отданы внимание и любовь обеих центральных героинь.
Счастливых соперников у Ковердейла два: идеалист-проповедник Роджер Холлингсуорт и махинатор-шоумен Вестер-велт. Именно они «перетягивают» не внемлющих поэту и поэзии дам к себе: в качестве слушательниц и помощниц (Холлингсуорт), зрительниц и ассистенток (Вестервелт). Эти персонажи заслуживают поэтому и нашего пристального внимания.
Имя первого — Холлингсуорт394 — не является аллегорическим, но суггестивно ассоциируется с «whole» и «worth» («целое» и «ценность»), что лишь подчеркивает неоспоримость таких его достоинств, как моральная сила и цельность. «Самодельный» человек (в прошлом кузнец — отсюда многозначительная характеристика: «man of iron»), он настойчиво сравнивается с пуританским проповедником и более других оправдывает повторяющееся сравнение блайтдейлской общины с колонией «истинно верующих» первопоселенцев. Как и отцы-основатели, «мужественный и богоподобный» Холлингсуорт исполнен героической непримиримости к греху и решимости воздвигнуть если не «град на холме», то отдельно стоящий дворец в пример и назидание остальному миру. Точнее — и как раз здесь его план расходится с прекраснодушным проектом энтузиастов Блайтдейла, — он желает учредить образцовую колонию для исправления преступников — направленного преобразования человеческих душ. Одержимый манией-целью, Холлингсуорт ищет и видит в окружающих исключительно инструменты, годные для ее осуществления.
Притяжение и обаяние этого типа тем не менее велики: ему преданы душой и телом обе героини, и даже Ковердейл, склонный к сибаритству скептик, колеблется на грани «обращения». Дело в том, что, ожидая от прозелитов абсолютного доверия и преданности, Холлингсуорт «в обмен» обещает дело, цель и смысл жизни. «Будьте моим собратом, — говорит он Ковердейлу. — Это даст вам цель в жизни (а вы тысячу раз говорили мне о том, что нуждаетесь в этом), цель,
394 По первоначальному замыслу, Холлингсуорт предполагался Го-торном в качестве заглавного протагониста, его имя должно было стоять в названии романа.
Приложение. Разговоры о разговорах
287
достойную того, чтобы целиком посвятить себя ей, достойную мученического венца, если такова будет Божья воля!»395 От Холлингсуорта исходит обаяние силы, но в действительности он очень уязвим, и причиной тому — слепота, неспособность различать в самом себе преданность истине и проявление властного инстинкта. Колебания Ковердейла и последующее горькое разочарование Зенобии связаны с тем, что за харизмой Холлингсуорта, проповедника и пророка, им открывается гигантский эгоизм, одержимое стремление к власти. Сам Холлингсуорт осознает это обстоятельство последним, в силу чего предстает фигурой трагической, достойной осуждения, но отчасти и сочувствия.
Его антагонист Вестервелт (буквально — «западный мир») — по профессии лицедей, шарлатан-«месмеризатор», продавец развлечений. Самозваный «профессор» (одна из его масок), он не принадлежит коммуне, а только маячит с краю, но явно не прочь использовать футуристическую риторику в духе блайтдейлских мечтателей. В частности, он предваряет свое шоу эрзац-лекцией (или эрзац-проповедью?), посвященной «новой эре, заря которой занимается над миром, эре, что сольет души людей... во взаимосвязанное дружественное единство» (с. 391). В «месмерическом» представлении желаемый эффект единения предлагается зрителю в порядке то ли научной демонстрации, то ли чуда, то ли фокуса.
В отличие от Холлингсуорта, Вестервелт — откровенный шарлатан и не требует ни доверия к своим словам, ни тем более веры. Он апеллирует почти исключительно к интересу (любопытству) и непосредственному удовольствию — зритель, со своей стороны, готов платить деньгами и вниманием. Холлингсуорт искренен, когда обращается к высшему (духовному, моральному) в человеке, но в итоге лжет, поскольку заблуждается в отношении себя самого. Вестервелт профессионально лжив, зато не обманывает никого, кроме простаков, желающих обмануться. Холлингсуорт склонен погонять неразумное человечество к счастью «стрекалом, как погонщик воловью упряжку» — Вестервелт соблазняет к счастью наподобие рекламного агента. В первом случае насилие слишком ощутимо, зато взывает к оправданию благородством провозглашаемых целей. Во втором оно почти неосязаемо, но в силу этого и неотразимо (так Ковердейл, в одной из сцен, против воли «заражается» смехом Вестервелта — непроизвольно, как
39S Готорн Н. Избр. произв.: В 2 т. Л.: Худож. лит., 1982. Т. 1. С. 339 (далее ссылки на это издание с обозначением страниц в тексте).
288
Т. Бенедиктова. «Разговор по-американски»
под влиянием гипноза, усваивает его взгляд на вещи). Аудитория «месмеризатора», кстати, пестра и многочисленна, в то время как проповедник Холлингсуорт довольствуется узким кругом преданных сподвижниц.
Многозначительна сцена в главе «Деревенский зал», где происходит прямое столкновение двух антагонистов: буквально стоя «на одной доске» (сцене-помосте), они оспаривают друг у друга власть над женщиной — объектом гипноза и обладательницей наследства. Две властные воли меряются силами в борьбе за «ценный социальный ресурс», причем в виде средства манипуляции обоими используется иллюзия. Кто выходит победителем, сказать трудно. Холлингсуорт уводит за собой Присциллу, но вскоре оказывается сокрушен в своих начинаниях: запланированный дворец превращается в богадельню, где властный устроитель обитает в качестве болящего. Вестервелт проигрывает тактически, но уязвим очень мало: его «маскарад» и шоу-бизнес, конечно же, продолжаются. Американским критиком этот персонаж точно характеризуется как «воплощение среды, в которой существуют все прочие»396: рыночной среды как сферы бесконечных превращений — денег в вещи, образы и переживания и вещей, образов, переживаний — в деньги. Можно сказать, таким образом, что два центральных героя романа Готорна олицетворяют собой два вида светской религии, которые теснят отступающее христианство: идеологический и денежный монотеизм.
Один — идеолог, учитель истины — авторитетно указывает. Другой — иллюзионист, торговец удовольствием — искусно соблазняет. Первый предлагает в виде «взятки» чувство высшей осмысленности жизни, идентичности и принадлежности. Второй — «вульгарную» (по выражению Готорна), но неотразимую свободу торгового обмена. Ни один не сильнее другого заведомо, — по ходу сюжета, они скорее «окорачивают», ограничивают властные претензии друг друга.
Третье заинтересованное лицо — литератор Ковердейл — на фоне соперников выглядит довольно бледно. От предлагаемого обоими союза он открещивается, хотя тайно обоим завидует, ощущая себя и с Холлингсуортом, и с Вестервел-том (по-разному) в родстве: разве литература, с одной стороны, не претендует на учительство? и разве, с другой — не обещает удовольствие и не осуществляет своего рода гипноз?
396 Carton E. The Rhetoric of American Romance. Dialectic and Identity in Emerson, Dickinson, Рое, and Hawthorne. Baltimore; London: The Johns Hopkins University Press, 1985. P. 242.
Приложение. Разговоры о разговорах
289
Будучи как бы «подвешен» между революционно-пророческой верой подвижника и профессиональным цинизмом ярмарочного лицедея, Ковердейл мог бы предаться власти того или другого, но — пытается противостоять властному притяжению. «Наградой» за эти попытки оказывается печальное состояние разочарованности и обездвиженности, утрата вдохновения и мотивов к творчеству. «Ну что, спрашивается, могу я сказать? Увы, ни-че-го!...» — этими печальными словами Ковердейла-повествователя завершается роман.