Немцы особенную роль в пропаганде отводили кино. Сравните цитату В. Ленина на эту тему «Из всех искусств для нас важнейшим является кино» и высказывание министра воспитания Германии доктора Руста: «Ничего нет лучше фильма, чтобы заставить наши идеи проникать в школу. Национал-социалистическое государство решительно и окончательно избрало фильм в качестве инструмента распространения своей идеологии».
При этом слова фашистов не расходились с делом. Как отмечает Марк ферро: «Уже с апреля 1934 года кельнский гитлерюгенд начал пропаганду кино как средства воспитания. В 1936 г. 70 тысяч школ имели 16-миллиметровые кинопроекторы. В производство было запущено 500 фильмов: 227 — для начальной и средней школы и 330 — для университетов. С этих фильмов было сделано по 10 000 копий». Отсюда можно понять, с какой интенсивностью нацистское правительство осуществляло промывание мозгов и внедрение своей идеологии. Ужечерез несколько лет такой кинообработки Гитлер имел в своем распоряжении миллионы безоговорочно верных ему подданных, верящих любой, даже самой отъявленной лжи.
Почти ту же картину мы видим и в Советском Союзе, где отравленные уже коммунистической пропагандой люди не хотели видеть, как под прикрытием высоких лозунгов происходило уничтожение миллионов инакомыслящих в сталинских лагерях смерти. Примером для подражания становится Павлик Морозов, предающий родного отца, а все промахи и ошибки в управлении страной объяснялись результатом происков «врагов народа». Вся трагедия советского народа состояла в том, что от причисления к «вредителям» не был застрахован никто.
Иллюстрацией обстановки всеобщей подозрительности, поисков ми-фических «врагов народа» и тотального террора может служить эпизод с убийством С. М. Кирова — весьма популярного политического деятеля 30-х годов, а значит, главного конкурента Сталина в борьбе за единоличную власть. Как любое значительное событие в жизни страны, оно породило массу комментариев, слухов и даже анекдотов, дающих представление об умонастроениях людей в то время. Вот один из анекдотов:
СССР. Тридцатые годы. Идет митинг. На сцену выходят Сталин и Берия. Сталин говорит тихим, печальным голосом:
— У нас в стране большой траур — убили товарища Кирова. В зале не все расслышали:
— Кого убили?
— Убили товарища Кирова. Из зала снова:
— Кого убили? Берия не выдерживает:
— Кого надо, того и убили. Это анекдот, реальность же была более темной и запутанной. До сих пор все подробности этой трагедии до конца не раскрыты. Вот что пишет А. Орлов в своей книге «Тайная история сталинских преступлений»:
«После убийства С. М. Кирова в первом же правительственном заявлении утверждалось, что убийца Кирова — один из белогвардейских террористов, которые якобы проникают в СССР из Финляндии и Польши. Несколькими днями позже советские газеты сообщили, что органами НКВД поймано и расстреляно 104 террориста-белогвардейца. Газетами начата бурная кампания против «окопавшихся на Западе» белогвардейских организаций, которые, дескать, уже не впервые посылают своих эмиссаров в Советский Союз с целью совершения террористических актов. Столь определенные заявления, особенно казнь 104 белогвардейских террористов, заставляли думать, что участие русских эмигрантских организаций в убийстве Кирова полностью установлено следственными органами.
Однако на 16-й день после убийства (как по мановению волшебной палочки) картина полностью изменилась. Новая версия, появившаяся в советских газетах, возложила ответственность за убийство Кирова уже на троцкистско-зиновьевскую оппозицию. В один и тот же день, словно по команде, газеты открьити ожесточенную кампанию против лидеров этой, уже отошедшей в прошлое, оппозиции. Зиновьев, Каменев и другие бывшие оппозиционеры были арестованы. Итак, на протяжении немногим более двух недель советское правительство опубликовало две противоположные версии-
Естественно, советские граждане с нетерпением ожидали судебного процесса, надеясь услышать, что скажет на суде сам убийца Николаев. Однако им не суждено было этого знать. 28 декабря (убийство совершено 1 декабря) было официально опубликовано обвинительное заключение, где утверждалось, что Николаев и 13 других лиц являлись участниками заговора, что все 14 были приговорены к смертной казни на закрытом судебном заседании и приговор приведен в исполнение. Ни в обвинительном заключении, ни в тексте приговора ни словом не упоминалось о какой-либо причастности Зиновьева и Каменева к убийству Кирова».
Особое положение в истории политического обмана занимают провокаторы, среди которых попадались поистине великие злодеи, оставившие свой кровавый след в русской истории. К таким «злым гениям» можно по праву отнести Авефа, Га-пона и Малиновского, у
Сам по себе метод провокации — особый род изощренного обмана, когда его организатор подталкивает, подстрекает свою жертву к поступкам, имеющим для нее весьма неблагоприятные последствия.
Искусство провокации было поднято на небывалую дотоле высоту шефом Московского охранного отделения Зубатовым. Свою организацию он с гордостью именовал «полицейской академией». Его ученик, впоследствии начальник царской охраны А. И. Спиридович, писал:
«Зубатов сумел поставить внутреннюю агентуру на редкую высоту. Осведомленность отделения была изумительна. Его имя сделалось нарицательным и ненавистным в революционных кругах. Москву считали ^гнездом «провокации». Заниматься в Москве революционным делом считалось безнадежным». В итог4 многие активные деятели революционного движения на поверку оказывались сотрудниками охранного отделения.
Например, поп Гапон в 1905 году спровоцировал шествие рабочих к Зимнему дворцу, которое было расстреляно царскими войсками. В то же время он уже состоял в рядах царской тайной полиции и получал от нее вознаграждение. Гапон одновременно служил царской охранке и революционному движению, получая материальное вознаграждение одновременно из обоих источников. Нотакие игры плохо кончаются. Когда Гапон попытался завербовать эсеровского боевика Рутенберга, уже предупрежденного Азефом, он был разоблачен и повешен.
Газета «Русское слово» в заметке «Вождь [ирода» так подвела итог его деятельности: «Умер большой комедиант, красивый лжец, обаятельный пустоцвет... Жизнь его обманула, потому что он всегда ее обманывал». I В книге В. М. Жухрая «Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы» дано подробное описание деятельности многих провокаторов русского революционного движения. Перечисляя имена тайных агентов царской охранки, автор пишет, что «самой колоритной и в то же время противоречивой фигурой был Азеф, которого впоследствии называли «королем провокаторов». С одной стороны, это был человек, организовавший ряд успешных террористических актов против царских сановников, с другой — предатель, отправивший на виселицу и каторгу своих боевых товарищей».
Особенность Азефа состояла в том, что на протяжении многих лет он вед «свою игру», сообщая своим шефам из охранного отделения только то, что считал нужным. Они платили ему приличное вознаграждение, не догадываясь, что именно он возглавляет боевую организацию эсеровской партии и лично организует покушения на царских сановников. Таким образом, для революционеров он был смелым героем, безжалостно уничтожавшим царских вельмож, а для тайной полиции — ценным сотрудником, помогающим сохранять жизни этим же вельможам. Под его руководством были убиты министр внутренних дел Плеве и великий князь Сергей Александрович, дядя царя, и благодаря его же содействию были предотвращены покушения на генерала Трепова, великого князя Владимира Александровича и самого Николая II.
Начальник царской охраны Спи-ридович дал такую характеристику Азефу:
«Азеф — это беспринципный и корыстолюбивый эгоист, работавший на пользу иногда правительства, иногда революции; изменявший и одной, и другой стороне в зависимости от момента и личной пользы;
действовавший не только как осведомитель правительства, но и как провокатор в действительном значении этого слова, то есть самолично учинявший преступления и выдававший их затем частично правительству корысти ради». /' / Но работа провокаторов весьмаопасна и не гарантирована от провала. Причем чаще всего провокаторов подводят «свои» же. Азефа выдал бывший директор департамента полиции А. Лопухин, в общем-то случайный человек в тайной полиции, не признававший провокацию методом честной работы. Он рассказал об Азефе журналисту Бурцеву, от которого все стало известно революционерам. Те установили слежку за своим товарищем, в результате были установлены его контакты с полицией. Но для Азефа еще оставался шанс выжить. Не надо забывать, что тайные общества в те времена жили по романтическим законам XIX века, где понятия чести, долга и данного слова еще что-то стоили. Поэтому когда три эсера пришли к Азефу с требованием рассказать о своей службе в полиции, тот почти сумел оправдаться. Вот что пишет В. Жухрай об этом эпизоде: