Итак, Гамлет — персонаж, мыслящий сквозь призму книги, сквозь призму литературного текста. Книга оказывается для него и источником мысли, и источником жеста, модели поведения. При этом он самостоятельно и сознательно ищет нужный в его собственной ситуации текст (в этом его отличие от Дон Кихота, одержимого «готовой» идеей и действующего соответственно предписываемой этике). Гамлет же выбирает текст, который мог бы составить основу его поведения, из целого ряда вариантов. При этом текст, проповедующий отказ от мести (Библия), оказывается одним из множества других литературных источников стратегических моделей. На присутствии Священного Писания в спектре книг, среди которых Гамлет ищет «нужный» текст, настаивает Н. Микеладзе. Исследователь считает, что Гамлет отказывается от идеи мести, носителем которой является Иеронимо, принимая этику и логику Офелии, которая появляется в трагедии именно с Библией в руках и умирает со словами благословения, а не проклятия соответственно евангельской заповеди. Даже если исходить из данной интерпретации, очевидно, что этика Священного Писания является для героя не предметом безальтернативного приятия, а предметом сознательного и напряженного выбора, связанного с осмыслением также других книг.
В драматургии Шекспира есть еще один донкихотствующий герой, изображенный с книгой в руках, вознамерившийся по книге усовершенствовать действительность и потерпевший фиаско. Это Просперо, главный герой трагикомедии «Буря». В шекспироведении Просперо недаром сопоставлялся с Гамлетом, а его экспериментальная попытка добиться раскаяния от брата-предателя и его сподвижников отождествлялась с драматургическим экспериментом Гамлета над совестью Клавдия [см.: Сорока, 1989]. История взаимоотношений героя с книжной мудростью фактически воспроизводит гамлетовский опыт разочарования в ней с той только разницей, что Гамлет сразу начинает сомневаться в продуктивности разыгрывания литературного сценария («Слова, слова, слова»), а Просперо расстается с энтузиазмом в отношении книги постепенно, разыграв, в отличие от Гамлета, отнюдь не один акт своей этической пьесы. В финале он отрекается от книг, на которые возлагал надежды относительно замысла очеловечивания Калибана и попытки исторгнуть покаяние у своих врагов. Этот жест усталого, разочарованного, расставшегося с иллюзиями человека фактически повторяет жест умирающего Дон Кихота.
Итак, взаимоотношения героя с книгой в литературе позднего Возрождения осмысляются как глубоко драматические, что, в частности, связано с разрушением нормативности средневековой культуры: сакральный текст теряет свой абсолютный статус, интенция жизнетворчества распространяется на иные книги, которые, впрочем, как и Библия, не всегда удовлетворяют экзистенциальные потребности героя-читателя.
Список литературы
Микеладзе М. Шекспир и Макиавелли. М., 2006.
Монтень М. Опыты: В 3 т. М., 1992.
Сорока О. Просперо — победивший Гамлет? // Театр. 1989. № 8.
Шекспир У. Гамлет, принц датский: Избр. пер. М., 1985.
Iberica: К 400-летию романа Сервантеса «Дон Кихот». СПб., 2005.