Среди многочисленных произведений А. Н. Радищева есть чисто литературные опыты. Например, "Дневник одной недели", ставший образцом нового типа литературного повествования. В нем практически отсутствуют события, но описание потока переживаний рисует яркий образ героя, страдающего от разлуки с друзьями. Есть автобиографическое повествование, не укладывающееся в традиционные нормы мемуарного творчества того времени - "Житии Федора Васильевича Ушакова" (1787). В нем А. Н. Радищев создает литературный портрет своего друга Ф. В. Ушакова, рано умершего и не успевшего оставить заметного следа в истории. Так в творчестве Радищева появляется в качестве героя обыкновенный человек, в котором автор сумел увидеть и подчеркнуть своеобразие личности и богатство духовного мира. Есть среди произведений А. Н. Радищева и поэтические опыты, многие из которых посвящены историческим сюжетам и носят философский характер.
Через все творчество Радищева красной нитью проходит понятие долга. Но адресат долженствования меняется. Гражданин, по мысли писателя, обязан служить не себялюбивому монарху, а вольности и народу. Сам он, будучи высокопоставленным чиновником, не считал себя обязанным только государству, за что последнее и отплатило ему смертным приговором, замененным, по милости императрицы, ссылкой на поселение, и запретом его крамольного сочинения, ставшего обвинением режиму.
Писал А. Н. Радищев и историческую прозу. В "Слове о Ермаке" публицист дал свое видение народного характера, в корне отличающееся от официального.
Дискуссия о народном характере - одно из интереснейших событий культурной жизни начала 1780-х гг. Началась она с вопроса, публично заданного Д. И. Фонвизиным Екатерине II, развлекавшейся назидательной журналистикой. Екатерина ответила, что русский национальный характер состоит "в остром и скором понятии всего, в образцовом послушании". В новиковских изданиях (например, в журнале "Кошелек") специфика русского характера определялась иначе. И совершенно другим, чем императрице, характер русского народа виделся Радищеву: "Но здесь мы имеем случай отдать справедливость народному характеру. Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении - суть качества, отличающие народ российский. И если бы место было здесь на рассуждение, то бы показать можно было, что предприимчивость и ненарушимость в последовании предприятого есть и была первою причиною к успехам россиян: ибо при самой тяготе ига чужестранного сии качества в них не вздремали. О народ, к величию и славе рожденный, если они обращены в тебе будут на снискание всего того, что соделать может блаженство общественное!". В "Путешествии из Петербурга в Москву" описывал он крестьян, внешне бесправных и порабощенных, но обладавших, в отличие от дворян и чиновников, внутренней свободой, делавших их внутренне независимыми от угнетателей.
О свободе для народа Радищев мечтал более всего. В самодержцах он видел похитителей народной вольности, а в летописях интересовался прежде всего свидетельствами исконности вечевого строя. С Радищева началась идеализация русской старины, где просветители и их идейные наследники видели идеал демократических начал русской общественной жизни.
Радищеву же отечественная культура обязана формулировкой гражданского идеала, позже принятого романтической культурой. Таким идеалом стал образ истинных и верных сынов Отечества, описанный в "Путешествии". И поэтическими опытами в духе Макферсона ("Песни, петые на состязаниях в честь древним славянским божествам"), где певец "Слова о полку Игореве" Боян поставлен поэтом в один ряд с Гомером и Оссианом.
Дискуссия о народном характере способствовала развитию теоретических представлений о понятии характера вообще. Оно начинает сравниваться с другой популярной категорией просветительской философии - нравы. Например, "Словарь древней и новой поэзии", упрощая формулировки популярного в конце XVIII в. "Dictionnaire dramatique", определяет слово "характер" понятием "отличительное свойство" и уточняет: "Не должно смешивать характера с нравом. Характер есть врожденное расположение действовать таким, а не другим образом; чрез нрав разуметь должно расположение действовать, приобретенное навыком, воспитанием, примерами".
Эстетика сентиментализма привнесла в российскую культуру обоснование права личности на частную жизнь. Она же принесла представление о внутренней свободе, которая освобождает человека от цепей подчинения, как бы тягостны и непереносимы они не были. В "Путешествии из Петербурга в Москву" можно прочесть в главе "Крестцы": "Если ненавистное счастие истощит над тобою все стрелы свои, если добродетели твоей убежища на земле не останется, если, доведенну до крайности, не будет тебе покрова от угнетения, - тогда воспомни, что ты человек, воспомяни величество твое, восхити венец блаженства, его же отъяти у тебя тщатся. Умри". Сам Радищев страшным образом последовал крайнему рецепту сохранения собственного достоинства и, убедившись, что новый император Александр и его окружение не способны разделить идеалы реального свободомыслия, предпочел принять яд и уйти из жизни.
Романтизм, воспринимаемый последующими эпохами как культура бунтующей личности, сыграл особую роль в развитии отечественной культуры и в становлении представлений о ней. Он стал не только веком "гордого и самонадеянного сознания". В эпоху романтизма складывается представление о национальном характере народной культуры и осознается историческая природа ответственности личности за свои деяния.
Культура российского романтизма обращалась к творчеству итальянца Тассо и "гишпанца" Кальдерона, знала произведения француза Шатобриана и романы шотландца Вальтера Скотта, но теснее всего она была связана с теорией и практикой романтизма в Германии. Именно там романтизм сделал первые шаги в конкретном изучении явлений духовной культуры. В последней трети XVIII в. среди теоретиков немецкого романтизма были такие корифеи, как Гердер и Гете. На рубеже столетий культура Германии, не имевшей политической самостоятельности в составе Священной Римской империи и расколотой более чем на 360 микрогосударств (княжеств и самоуправляющихся городов), дает миру удивительное созвездие талантов. Расцветает гений Гете. Рядом с ним появляются фигуры Шиллера, Виланда, Гельдерлина, Новалиса, Шамиссо, Гофмана, Клейста, Гейне, братьев Гримм. Среди поэтов, драматургов и философов можно увидеть Канта, Фихте, Шеллинга, Гегеля, Шопенгауэра, Форстера, Фейербаха. Они не только разделяют устремления романтиков, но и разрабатывают эстетику романтизма. А среди музыкантов и композиторов - поздний Моцарт, Гайдн, Бетховен, Вебер, Шуберт. Славная плеяда ярких творческих индивидуальностей. Созвездие имен, заставляющее вспомнить о культуре Возрождения с ее стремлением сделать гениальность нормой жизни образованного сословия.
О. М. Сомов видел отличительное свойство немецкого романтизма в слиянии поэзии и философии. "Можно даже сказать, - писал он в одной из статей о романтизме, - что: в поэзии германской много философического, а в философии много поэтического". Тем не менее, интерес немецких романтиков к духовной жизни в значительной мере был рассудочным, теоретизированным. Не случайно теория немецкого романтизма рождалась не в литературной столице Германии Веймаре, а в Иене - городе, знаменитом своим университетом и естественнонаучными школами.
Среди теоретиков немецкого романтизма иенского периода выделяются братья Август и Фридрих Шлёгели. Один из братьев, Август Вильгельм фон Шлёгель(1767-1845), выдаю-щийся филолог, историк литературы и поэт, создал сравнительное языкознание, переводил на немецкий В. Шекспира. Другой - Фридрих Вильгельм фон Шлёгель (1772-1829), критик и писатель - стал основоположником современного лите-ратуроведения и новой науки, индологии.
Август Шлёгель систематизировал идеи романтизма. Этому способствовал так называемый Берлинский курс лекций, прочитанный им в 1801-1804 гг. избранному кругу слушателей. Опубликован курс был значительно позже, в 1884 г., под названием "Чтения об изящной литературе и искусстве". Тем не менее содержание курса было хорошо известно сторонникам романтизма, многих из которых связывали и идейная близость, и родственные узы.
В Берлинском курсе дано обоснование понятия "роман-тизм", которое связывается с природой человека и способами изучения его истории.
Большую роль в систематизации романтической концепции истории всемирной литературы имели "Чтения о драматическом искусстве и литературе", читанные А. Шлёгелем публично в Вене в 1807-1808 гг. Эта двухтомная работа была одновременно и историей драматургии от древней Греции до начала XIX в., и программой немецкого романтизма. Издана она была уже в 1809-1811 гг., много переводилась и сразу приобрела большую популярность. А. Шлёгель ввел в научный оборот категорию "духовное творение" и сделал его мерой развития любой культуры. Тем самым он создал предпосылки для последующего создания компаративистики как науки о сравнительном изучении цивилизаций.
Ф. Шлёгель считал, что долг искусства - отражать Универсум, но при этом подчеркивал его непостижимость на рациональном уровне. Осмысление исторического опыта Индии помогло Ф. Шлёгелю изобразить историю как ряд независимых локальных процессов. Все великие культуры он рассматривал как равноценные. Каждая проходит путь от мистического откровения, в котором рождаются ее основные ценности, к рациональным конструкциям, ведущим к поверхностной образованности и утрате творческого порыва. Его идея равновеликости локальных цивилизаций будет развита в теории культурно-исторических типов. Черты концепции Ф. Шлёгеля легко просматриваются и в популярных течениях современной отечественной этнологии.