Возрождение делало первые попытки понять значение культуры в жизни человека и человеческого общества. Изучение различных проявлений культуры складывалось из единичных актов, не находивших пока особого отклика даже среди интеллектуалов. Массовым (т. е. общим), да и то пока лишь для сравнительно небольшого слоя людей, интересовавшихся мировоззренческими проблемами, стало лишь стремление к постижению культуры, осознание необходимости понять ее сущность и природу.
ХVIIв. и первая треть ХVIII в. стали временем поисков способов практического осуществления данной установки. Мы видели, как интерес к культуре способствовал рождению чувства историзма, формулируемого в основном интуитивно, на уровне художественных образов. Несколькими десятилетиями позже попытки осмысления культуры совпали со стремлением к созданию новой методологии истории. Рождавшаяся методология была связана с рационализмом и сенсуализмом. В силу этого она оказалась способной описывать естественную природу общества как творения рук человеческих, т.е. как явление культуры. Интерес к изучению культуры вел к рождению новой методологии изучения истории. В начальный период становления науки нового времени эти два аспекта познания общества оказались слиты воедино. Интерес к культуре реализовывался через интерес к истории.
Для естественнонаучного объяснения явлений общественной жизни нужна была новая научная парадигма, способная совместить в сознании людей идею божественного творения с идеей господства естественного закона. Научная революция, ставшая результатом и следствием развития науки как опытного исследования, создала к началу ХVIII в. условия для формирования новой системы координат, необходимой человеческому сознанию для переосмысления картины природы и общества.
В течение предшествовавшего столетия целый ряд открытий изменил условия существования человека. Наиболее заметными из них были, безусловно, освоение пороха и огнестрельного оружия, изобретение компаса и усовершенствование оснастки кораблей, создание воздушного насоса и железоплавильных печей, станков, работавших на механическом приводе и т. д. В книге Л. Уайта "Средневековая технология и социальные перемены" говорится, что к началу ХVI в. в Европе уже были изобретены практически все потребные человеку механические системы вплоть до электричества. В течение последующих четырех столетий они лишь приводились в действие по мере возникновения в них необходимости. Дополнительным аргументом в пользу такой точки зрения может служить история великих открытий ХVIII-ХХ вв., когда необходимые изобретения, как, например, паровая машина, появлялись почти одновременно в нескольких местах земного шара.
Великие географические открытия расширили горизонты человеческого восприятия, сделали людей более восприимчивыми к идеям множественности форм человеческого существования. Но самым существенным для развития познания стало изобретение и распространение книгопечатания, в результате появления которого образованность перестала быть уделом избранных.
Конечно, образованность не перестала восприниматься как признак принадлежности к определенным сообществам. Наряду с традиционным отношением к корпоративности стало происходить и очень медленное изменение ориентации. Распространение печатных книг, многие из которых содержали идеи гуманизма, постепенно стало изменять само понятие корпорации, принимаемое образованными людьми. Представление о корпорации как замкнутой цеховой организации, таящей свои производственные секреты от непосвященных, постепенно стало заменяться стремлением объединить усилия образованных людей, направленные на исправление несовершенства людского общежития. И это уже были сообщества единомышленников, подразумевавшие принцип открытости как условие своего существования. Далеко не все из них, подобно своим прообразам, - некогда существовавшим гуманистическим кружкам, - преодолевали традиционную замкнутость и на самом деле становились открытыми, но складывалась возможность перемен, рано или поздно находившая пути для реализации.
В книге "Эпохи и идеи" М. А. Барг выделяет пять основных моментов научной революции, приведшей к рождению натурфилософии ХVII в. как нового взгляда на мир, открывшего науке многообразие человеческой культуры.
Первым актом научной революции ученый называет математическое обоснование Николаем Коперником (1473-1543) гелиоцентричности Вселенной и рождение новой астрономии, связанное с именами Галилео Галилея и Иоганна Кеплера.
Мы так привыкли соотносить открытие гелиоцентричности Солнечной системы с фигурой Н. Коперника, что уже и не помним о том, что задолго до него подобную идею высказывали многие. Например, философ, теолог и математик Николай Кузанский (1401-1464) за столетие до Коперника утверждал, что Земля не может быть центром мироздания. Идея, как видим, существовала и ранее, но лишь к середине ХVI в. общая сумма знаний, накопленных людьми, сделала данную гипотезу предметом доказуемым и создала предпосылки для ее перевода из области чистой теории в практику познавательной парадигмы. Более того, сильный общественный резонанс превратил узкоспециальный астрономический трактат в событие, потрясшее мировоззренческие основы.
По колоссальным последствиям, пишет Ф. Бродель, как раз и узнаются "великие события: у них бывает продолжение". Книга Н. Коперника "О вращении небесных тел", опубликованная в Нюрнберге в 1543 г., стала великим событием, породив драму идей и сделав сопричастными самых разных людей, в том числе далеких от астрономии или науки вообще. У этого ученого трактата было продолжение, связанное с трагедией жертвоприношения во имя идеи. Ради нее жертвовали жизнью (Джордано Бруно) или честью (Галилео Галилей). Ситуация получила столь неоднозначное моральное разрешение, что породила эхо на века.
Впечатление, произведенное событиями, связанными с утверждением идеи гелиоцентричности, на сознание ближайших поколений, структурно совпало с образным восприятием реальности, влиявшим как раз на неспециалистов - тех, кого не очень интересовали точные детали космогонии, но так или иначе волновало воздействие системообразующих представлений о мире на умы современников. Случай, в общем-то, довольно типичный для истории идей. Драматичность ситуации часто способствовала популяризации чисто практических открытий, изобретений и результатов их применения.
Идеи Коперника подтвердили возможность множественности миров. Телескоп, изобретенный Галилеем, позволил ему самолично увидеть другие планеты, которые до него не видел никто, и опытным путем убедиться в безграничности небесного космоса. Сформулировав законы небесной динамики, Г. Галилей создал для астрономии новое научное обоснование. Законы Кеплера, математически описывающие движение планет и позволявшие определять положение неизвестных ранее небесных тел, предсказывать затмения или появление комет, создали астрономическую науку нового времени и в то же время новую форму восприятия пространства, нашедшую отражение на уровне массового сознания. Неудивительно, что "к концу ХVII в. система Птолемея стала анахронизмом даже в глазах обывателей".
Вместе с тем на уровне обыденного сознания человек стал испытывать чувство дискомфорта. В геоцентричном мире он был высшим существом, обитавшим на тверди земной, защищенной сферой небесной. В гелиоцентрической Вселенной он стал песчинкой перед лицом мироздания. В прежнем мире связь с Богом была гарантом значимости человека. Теперь же для самоутверждения нужно было искать другие способы. Образ потерянного рая, запечатленный в поэме Дж. Мильтона (1608-1674), написанной в 1667 г., отразил возникшие ощущения в художественной форме. К счастью, растерянность довольно быстро уступила место оптимизму. Несколько лет спустя, в 1671 г., тому же Мильтону удалось создать образ рая обретенного, мысль о котором уже целиком была связана с земным существованием и с проявлением качеств человеческой индивидуальности.
Переосмыслению идеи значимости человеческой личности способствовали и новые открытия в химии, ботанике и медицине.
Отношение к человеку как к созданию Божьему не предполагало отношения к его телу как к объекту исследования. В течение долгого времени самыми подробными знаниями об анатомии человеческого тела располагали в основном палачи, а описания различных внутренних органов давались не столько в анатомических атласах и медицинских руководствах, сколько в судебных приговорах, детально перечислявших, какие из частей тела и в какой последовательности следует отсекать, чтобы казнимый умирал "тысячью смертей", а также в какой момент экзекуции нужно демонстрировать преступнику его внутренности или иную часть тела, значившуюся в приговоре как орудие преступления. Несколько веков развития медицины с трудом смогли преодолеть инерцию человеческого сознания. Решительные изменения в восприятии человеческого тела как природного объекта стали происходить лишь с началом ХVII в.
Английский врач Уильям Гарвей (1578-1657) описал большой и малый круг кровообращения как основу жизнедеятельности человеческого организма, лишив тем самым таинственности сам феномен жизни, происходившей, как он считал, "из яйца". Открытия в медицине сконцентрировали в себе достижения естествознания того времени и стали вторым существенным моментом научной революции ХVII в.
Третьим шагом в отказе от привычной картины мира стало изменение в представлениях о научном методе. Опираясь на опыт номинализма и сенсуализма, английский философ, естествоиспытатель и государственный деятель, лорд-канцлер при дворе короля Якова I Фрэнсис Бэкон (1561-1626), автор многих трактатов по естествознанию и социальной утопии "Новая Атлантида", обосновал необходимость преимущественного применения индуктивного метода как единственного средства познания, заслуживающего название научного. В "Великом восстановлении наук" он писал: "Для наук же следует ожидать добра только тогда, когда мы будем восходить по истинной лестнице... от частностей к меньшим аксиомам и затем к средним, одна выше другой, и, наконец, к самым общим". В "Новом Органоне" (1620) Бэкон не только писал о применении нового научного метода, но и провозгласил целью науки увеличение власти человека над природой.