15.3. Византийско-имперские амлиции и мессианское сознание 341
Крещение Руси в 988 г. принесло вместе с православием богатые культурные традиции Византии, которая была тогда лидером европейской цивилизации. На Руси стала распространяться славянская письменность, появились книги и монастырские библиотеки, при монастырях создавались школы, возникло историческое «летописание», расцветали церковное зодчество и храмовая живопись, был принят первый правовой кодекс — Русская Правда. Началась эра развития про
свещения и учености. Русь быстро выдвигалась на почетное место среди самых развитых стран Европы. При Ярославе Мудром Киев стал одним из самых богатых и красивых городов Европы; «соперником Константинополя» назвал его один из западных гостей.
Особенно важно было воздействие христианства на народную нравственность. Церковь вела борьбу с пережитками языческого быта: многоженством, кровной местью, варварским обращением с рабами. Она выступала против грубости и жестокости, внедряла в сознание людей понятие греха, проповедовала благочестие, гуманность, милосердие к слабым и беззащитным.
В то же время древнее язычество не исчезло бесследно. Следы сто сохранились в русской культуре до сего времени в некоторых старых народных обычаях, в фольклоре — сказках, былинах, песнях, в виде народных поверий и суеверий. Некоторые элементы язычества вошли и в русское христианство.
Политический подъем Руси, прерванный монгольским нашествием, возобновился с возвышением и развитием Московского княжества. Падение Византии в XV в. сделало его единственным независимым православным государством в мире. Великого князя Московского Ивана III стали считать как бы преемником византийского императора, почитавшегося главой всего православного Востока. Подчеркивая это, его назвали «царем» — это слово происходит от римского caesar — кесарь или цесарь (на старославянском писалось: цьсарь). А на рубеже XV—'XVI вв. родилась гордая теория, объявлявшая Москву «третьим Римом». В послании к царю Василию III инок Филофей писал: «Един ты вр всей поднебесной христианам царь... Яко два Рима падоша, третий стоит, а четвертому не быти, — уже твое христианское царство иным не останется».
Так в конце XV в. была сформулирована национально-государственная идеология, на многие столетия вперед драматически определившая ход российской истории. С одной стороны, эта
342 , Глава 15. Исторические особенности русской культуры
идеология вдохновляла византийско-имперские амбиции и завое вательные устремления русского царизма. Российское государство стало расширяться, главным образом за счет присоединения сла| бонаселенных азиатских просторов, и превратилось, в конце к о н | цов, в могущественную империю. А с другой стороны, под влиянием этой идеологии все силы тратились на овладение громадными территориями, их охрану и освоение, и на обеспечение экономического прогресса и культурное развитие народа сил уже не оста! валось. По словам русского историка В.О. Ключевского, «государе ство пухло, народ хирел».
Целостность обширной страны, присоединившей к себе территории с разнообразным этническим составом населения, держалась на централизованной самодержавной власти, а не на единстве куль-J туры. Это отводило проблему ее культурной интеграции на задний:; план и определяло особое значение государственности в истории России. Отсюда проистекали как слабость импульсов, побуждавших власть заботиться о развитии культуры, так и особая сила православно-государственного элемента в русском патриотизме.
Имперская идеология за пять веков завоевала прочные позиции1 в русской культуре. Она проникала в умы аристократов и простых крестьян, закрепившись в качестве культурной традиции, которая поддерживала прославление «православия, самодержавия, народности». На ее почве развивалось мессианское сознание — пред-1 ставление о данном от Бога великом предназначении России в истории человечества.
В своих крайних формах мессианство доходит до воинствующе-1':! го шовинизма и высокомерного национализма, граничащего с мани-'1 ей величия. Оно с презрением осуждает «загнивающий» и «дряхле-, ющий» Запад с его бездуховностью и Восток с его пассивностью и?1 отсталостью, провозглашая превосходство православного русского:: «духа», несущего в мир добро, и его грядущее торжество над темными силами мирового зла, царящими в зарубежных странах. Явственный отзвук мессианства был слышен и в советской пропаганде^ которая рисовала образ России, идущей «во главе всего прогрессивного человечества» и борющейся с «мрачными силами реакции» щ «победу коммунизма во всем.мире».
В славянофильстве XIX столетия делались попытки развить мессианские представления в нравственно-гуманистическом ключе. Славянофильская публицистика возвышенно говорила о русском народе как о богоизбранном носителе особой духовной силы, призванном сыграть миротворческую и объединительную роль в построении будущего всемирного сообщества народов. В русле этих
15.4. Из культурнойизоляции — к интеграции с авропейекой культурой 343
представлений возникли горячие споры вокруг «русской идеи», т.е. иокруг вопроса о том, каковы цель и смысл существования русского народа. Эти споры продолжаются и поныне, главным образом в связи со стремлением определить особый, «третий» (не западный и не восточный, не социалистический и не капиталистический) путь развития России.
«Что замыслил Творец о России?» — так формулировал вопрос о русской идее Бердяев. Эта постановка вопроса несет в подтексте мысль о существовании какой-то специфической задачи, для решения которой Бог избрал Россию и которую никто кроме русского народа решить не может. Сходная идея о богоизбранности народа выдвигалась в древнееврейской религии; в свою особую историческую миссию верили древние римляне, а в XIX—XX вв. — немцы и американцы. Но в современных национальных культурах такие мысли встречаются редко. Французы или шведы, например, вряд
ли будут жарко спорить о том, для чего Бог создал Францию или Швецию. Стоит вспомнить, во что обошлась Германии и всему человечеству «немецкая идея», которой Гитлеру удалось соблазнить свой народ. Сейчас Германия, как и другие страны, живет без особой национальной идеи, и не видно, чтобы это причиняло немцам страдания и как-то задевало их национальные чувства. В конце концов, «идея» у. всех государств одна: создавать условия для благополучной и счастливой жизни своих граждан (причем для всех граждан независимо от их этнического происхождения). И никакую дру
гую «национальную идею» нет необходимости придумывать.
После крушения Византийской империи молодое русское православное государство оказалось со всех сторон окруженным странами с иной верой. В этих исторических условиях православие выступало как идейная сила, способствовавшая сплочению русских княжеств и укреплению единой централизованной державы. Понятия «православное» и «русское» отождествлялись. Любая война с другой страной становилась войной с иноверцами, вбйной за
святыни — «за веру, царя и отечество». Известна роль, которую сыграла православная церковь в борьбе с Золотой Ордой, с польской интервенцией во время Великой Смуты.
Но вместе с тем православие являлось фактором, обособлявшим русский народ от других народов Европы и Азии. Противо-
344 Глава 15. Исторические особенности русской культуры
стояние его католицизму препятствовало культурным контактам с . Западной Европой. Все культурные веяния, шедшие оттуда, представлялись чем-то «порченым», не соответствовавшим истинной вере, а потому они осуждались и отвергались. Это оставляло Россию в| стороне от развития западноевропейской культуры. А в одиночку,
да еще после культурных разрушений, нанесенных монгольским,; завоеванием, она не могла вновь подняться на уровень, достигнутый ; к тому времени западной культурой. Так, культурный, разрыв с| Западом вел к культурной отсталости от него средневековой Рос-; сии, особенно в научном и техническом отношении.
Этой отсталости содействовала и присущая православию приверженность к сохранению сложившихся издавна традиций, выражавшаяся в неприятии «новой учености». Такая позиция была ха-| рактерна еще для византийской церкви. Но религиозно-философское образование в Византии было поставлено лучше, чем в Западной Европе, так что следование византийским традициям поднимало культуру Руси в киевский период ее истории и позволяло ей идти в ногу со временем. В московский период дела обстояли•; иначе. В католической Европе позднего Средневековья происходил бурный расцвет богословско-схоластической мысли, который посте-» пенно приводил к развитию философского критицизма и подготав
ливал появление протестантства, быстро расширялась сеть университетов, начиналось формирование опытного естествознания, росло свободомыслие. Подобные новшества были чужды духу российско-' го православия той эпохи. Они воспринимались как свидетельства того, что католическая церковь все больше впадает в ересь.
Один из деятелей русской церкви в XVII в. следующим образом характеризовал ее отличие от католической церкви: «Еретическая церковь сегодня так, а наутро иначе творит, шатается сюду и сюду, то прибавит, то убавит догматов своих; истинная же Церковь незыблемо стоит»[79]. Даже никоновские реформы вызывали резкий протест как среди священников, так и у мирян. Тем более осуждалось всякое западное «умничанье». Уровень просвещения и культуры церковной иерархии был очень низким2. В русском духовенстве московского периода господствовали «честный консерватизм и почти фанатизм бесшкольности»[80]. Когда Петр I ввел обязательное обучение кандидатов в священство, многие священники прятали детей, которых приводили в школы в кандалах.