ления мистики, в средствах массовой информации систематически дискредитируется научное миропонимание и реабилитируется религиозно-мифологическое фантазирование, многие представители интеллектуалистской по своим эллинско-римским и ренессансным традициям культуры .Запада призывают ориентироваться на доинтеллектуальную культуру Востока, религия играет несвойственную ей роль в политической жизни общества. В таких условиях безмерно возрастает значение философско-культурологической апологии интеллекта, поскольку если человечество сможет спасти себя от надвигающейся экологической катастрофы, опаснейших экспериментов генной инженерии и безрассудного мусульманского терроризма, то оно сделает это не посредством астрологических пророчеств, мистических гаданий и коленопреклоненных молитв, а только благодаря могуществу человеческого интеллекта.
11.1. Культура и человек 231
Рядом с интеллектом и во взаимосвязи с ним в истории культуры сформировалась и другая синтетическая энергия человеческой психики — энергия духа.
В психологической, культурологической и философской мысли ей повезло не многим больше, чем интеллекту, хотя явления эти в известном смысле противоположны друг другу — его основа рациональная, ее основа эмоциональная, развитие интеллекта связано с историей науки и образования, история духовных интенций культуры — с религией и искусством. Однако современная культура, абсолютизирующая ценность самобытия личности, изолирующей себя от всего сверхперсонального — и социально-организующего, и научно-познавательного, и трансцендентно-религиозного, — оказывается в равной степени удаленной от обоих, полярных направлений человеческих интересов. Тем острее необходимость изучения происхождения, назначения и истории духовности, которая наряду с интеллектом является одним из двух психических «устоев» культуры.
Различия между интеллектом и духом состоят в том, что интеллект лежит в основе познания мира — природы, общества, человека — и претворения приобретаемых знаний в практические действия — производственные, социально-организационные и дезорганизационные, революционные, военные, медицинские; дух же проявляется в отношении человека к другим людям, а затем и ко всей реальности, естественной и созидаемой людьми, когда ее явления и предметы уподобляются человеку и оцениваются с человеческих позиций.
Так, трезво-прагматическое, научное отношение к природе основывается на знании того, что у нее нет ни души, ни языка и т.п. Духовное же восприятие природы предполагает обратное. Такое видение воплощено в знаменитом стихотворении Ф.И. Тютчева:
Не то, что мните вы, природа — Не слепок, не бездушный лик.
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
в таких, например, строках М.Ю. Лермонтова:
У Казбека с Шат-горою Был великий спор,
или
, | И звезда с звездокз говорит...
Духовность в отношении к природе составляет свойство истинной поэзии. И именно благодаря духовному, поэтическому переживанию изображаемых предметов, как, например, на полотнах
232 Глава 11. Антропологические аспекты культуры
Ж. Б. Шардена и В. Ван Гога, И. Машкова и К. Петрова-Водкина, живописный натюрморт становится подлинным произведением искусства, а не подобием рекламного щита овощного магазина. Такое восприятие, сформированное культурой, само становится феноменом культуры и формирует культуру зрителя и читателя. Натуралистический иллюзионизм («Как живое!» — восхищается человек с неразвитым эстетическим сознанием) лишен художественной ценности, потому что изображение предметов на картинах такого рода не одухотворено, чисто «технологично».
Подобно интеллекту духовные чувства, установки, потребности не врожденны индивиду, а вырабатываются прижизненно: в опыте его
деятельности, в общении с другими людьми и в ходе освоения культурного наследия, сохраняющего экзистенциальный опыт предшествующих поколений. Человек унаследовал от своих предков агрессивность как инстинкт жизнеобеспечения, поскольку уничтожение, убийство ради поедания является биологическим законом бытия — в первоначальной форме он проявился в травоядении, т.е. в уничтожении животными растений, в развитом виде — в убийстве и пожирании одними животными других. Он же действует при противоборстве самцов за самку и за предводительство в стаде. Биологический закон заключается, следовательно, во власти силы, ограничиваемой лишь запретом на убийство в пределах каждого вида. Особенностью челове
ческого бытия, ставшей одним из маркирующих признаков культуры, явилось подавление агрессивности путем табуирования определенных форм поведения внутри родоплеменной общины, преодоления каннибализма и вытеснения военного способа разрешения межплеменных противоречий мирными соглашениями, достигавшимися в ходе диалогов вождей за символической «трубкой мира». Однако силовые
, методы — войны, бунты, революции — были основным и наиболее действенным средством разрешения социальных, а нередко и идеологических (религиозных) противоречий на протяжении всей человеческой истории и остаются таковыми по сей день — столь сильным оказалось биологическое наследие. В противовес им культурой «изобретены» мирные, бескровные дипломатические и реформистские, т.е. диалогические, способы достижения целей, которые применяются все шире и все более успешно и в наше время представляют собой альтернативу самоуничтожению человечества. Их суть состоит в вытеснении нравственно-духовным отношением человека к человеку отношения потребительского, прагматического, экономического и политического, расистского и националистического. >
Действительно, первоначально отношение к Другому как к Другу, — согласно И. Канту, нравственное отношение — было ограни-
11.1. Культура и человек. 233
чено рамками общины, в которой «Мы-сознание», объединяя ее членов, противопоставляло им всех «они»; представители других общин — «они» воспринимались Как «чужаки»; «не мы» — «немые», т.е. не владеющие «нашей» речью, в конечном счете — «нелюди». Хотя такая форма сознания сохранилась по сей день в форме национализма, шовинизма, расизма, сословного герметизма, «классового подхода» большевиков, клановой психологии, религиозной нетерпимости, тендерного и возрастного противостояния, она все же постепенно оттеснилась расширявшимся отношением «Я» к «Ты» за пре
делами группового «Мы». Восприятие Другого как «Ты», т.е. как равного по человеческому «статусу» — представителя иной расы, нации, конфессии, профессии, социальной категории, возрастной группы и
т.д. — породило форму ценностного сознания — нравственность. Оно же в свою очередь имело в своей основе духовность — бескорыстное отношение к Другому как «к цели, а не средству» (И. Кант), иными словами, не как к объекту, а как к субъекту, равноценному и равноправному участнику совместной деятельности во всех ее формах: от труда до игры.
Духовная активность человека была необходимым условием объединения людей, потребовавшегося после утраты ими генетическиинстинктивной регуляции поведения. Без неё человечество не могло бы объединиться ни в пространстве, ни во времени, т.е. ни в совместных действиях, ни в бескорыстной передаче накопленного опыта следующим поколениям. В невозможности оставаться в рамках внутреннего мира индивида, в нацеленности на объединение людей, проявилось важное отличие духовности от инстинктивности. Духовная сфера культуры началась с функционирования человеческого словесного языка, который закрепился в качестве основного средства обмена интеллектуальной информацией, «существующей для другого, и лишь тем самым для меня самого» (К. Маркс и Ф. Энгельс). Действие названного принципа — существования для других — имеет не узкий лингвистический и не более широкий семиотический, а общекультурологический масштаб, ибо всякая духовная активность, какими бы средствами она ни осуществлялась, объективно и имманентно, независимо от того, осознается ли это самим действующим лицом, является действием-для-других, а потому требует «овнешнения» и, следовательно, материализации.
Религиозно-мифологическое сознание стало «превращенной формой» (Г. Гегель) духовности и потому, что любовь к Богу не вполне бескорыстна (она таит в себе надежду на посмертное вознаграждение за праведную жизнь), и потому, что это чувство выражает не равенство человека с Богом, а подчинение «раба Божьего» своему
234 Глава 11. Антропологические аспекты культуры
«Господину», доходящее до фанатического самоотречения и самопожертвования, тогда как духовное отношение исключает насилие и подчинение даже в «малых сих» — в ребенке, в собаке, в дереве, в вещи; оно противостоит и эгоистической радости обладания, под