Шекспир застал английскую драму и театр в рас¬цвете. Он следовал уже сложившейся драматургической и театральной традиции. Вереница шекспировских пер¬сонажей, шекспировские сюжеты по большей части тра-диционны, как и многие «шекспировские» приемы. Когда, например, могильщики у Шекспира пели, или когда после убийства был выход шутов, он не изобре¬тал, он использовал традиционный прием. Шекспир заимствовал в старой традиции и, особенно у своих со¬временников необычайно много. В шекспировское вре¬мя кругом писали почти как Шекспир, и появился — Шекспир. Такова закономерность: исполин подымается на подготовленной литературной почве — в разные эпо¬хи и в различных странах обнаруживается та же ситуа¬ция. Выдающийся современник Шекспира, «изумитель¬ный Бен», драматург Бен Джонсон в поэтическом преди¬словии к изданию собрания сочинений Шекспира 1623 года точно определил историческое положение Шекспира: он возвышается над всеми, стоит особняком, но и со всеми связан, он — «душа века» и будет славен во все времена.
Равного Шекспиру по творческому величию, значи¬тельности и жизнеспособности его наследия нет никого в литературной истории Англии. Национальный гений, Шекспир принадлежит к гениям мировой литературы, к небольшому числу писателей, которые оказывали и оказывают благотворное воздействие на развитие дру¬гих национальных литератур и на духовную культуру мира.
Нет ни одного значительного английского писателя, кто бы не сознавал творческого и духовного величия Шекспира. Им заложены или утверждены начала той традиции английской литературы, которую есть все осно¬вания называть великой, в силу проявленной ею жизне¬способности и обретенных на ее основе достижений. Бесстрашие эстетического анализа социальных и психо¬логических противоречий, неукоснительное требование художественной правды, непримиримая страстность в изобличении всего, что разлагает общество и человека, утверждение достоинств человека, силы его разума, воли, его нравственных потенций, неколебимая вера в возможность его гармоничного развития и справедли¬вого общественного устройства — вот реальность и ос¬новные заветы этой традиции.
Истинная проблема характера Гамлета связана не с его медлительностью, а с тем, что, живя в мире, где зло царит, он сам каждый миг находится в опасности подвер¬гнуться всеобщей заразе. Даже тогда, когда он собирается свершить акт справедливого возмездия, он попутно совер¬шает и неоправданные жестокости.
Как остаться чистым в обстановке, где зло неизбеж¬но,— вот одна из больших общечеловеческих проблем, воз¬никающих в трагедии. Внимательный анализ показывает, что, с точки зрения догматической морали, Гамлет далеко не безгрешен. Но так же как фактическая невиновность Гертруды не делает ее действительно чистой, так факти¬ческая виновность Гамлета ничуть не пятнает его чистого нравственного облика. Это один из тех парадоксов жизни, для изображения которого нужно проникновение в сущ¬ность характеров и обстоятельств такое, каким обладал Шекспир.
Жизнь Гамлета трагична не только потому, что он ок¬ружен массой зла и не знает, как ему с ним бороться, но еще и потому, что перед ним все время идеал подлинной человечности, а он ощущает, что сам далек от него. Это — трагедия самых великих душ, трагедия людей наибольшей честности и требовательности по отношению к самим себе. Никто так не беспощаден в самооценке, как Гамлет. Все другие персонажи трагедии, во внутренний мир которых нас допустил Шекспир, всегда заняты самооправданием. Один лишь Гамлет предается самообвинениям. К этому можно отнестись как к проявлению слабости, считая, что человеческое достоинство страдает от подобного самоуни¬чижения. Это аргумент тех, кто не верит в необходимость полной правды. А Гамлет без этой полной правды жить не может. И самое прекрасное в нем это то, что в своем стремлении к правде он менее всего щадит самого себя. Этим он и возвышается над всеми остальными персона¬жами трагедии. Но не только над ними. Он стал для все¬го мира образом человека великой совести, искателя исти¬ны и борца за справедливость