Шан-ди лучше всего переводить как «Верховный Предок», ибо термин «ди» использовался в императорских титулах только объединения страны. «Высший император», перевод, который часто используется, является, таким образом, анахронизмом. Эта фраза, как и многие другие классические китайские выражения, в более позднее время использовалась для концепций, полностью чуждых умонастроениям древних китайцев. В наше время, например, протестанты считают имя «Шан-ди» обозначением Бога. О «шести цзунах» мы знаем только из этого пассажа. Слово «цзун» обыкновенно имеет значение «предок», но китайские комментаторы отрицали это в столь очевидном (и удовлетворительном) контексте данного пассажа. Ханьские авторы интерпретировали их как Небо, Землю и четыре сезона, либо как обозначающие холод, жару, солнце, луну, дождь и засуху. Для таких выводов нет достаточных оснований, и можно отважиться утверждать, что слово имеет свое обычное значение, то есть «предки».
Одной из самых важных обязанностей Сына Неба было ритуальное открытие сельскохозяйственного года, которое происходило в день Нового года по лунному календарю, использовавшемуся китайцами. Эта дата обычно приходится на начало февраля, когда в Северном Китае, в долине Хуанхэ, начинается весна. Сын Неба пропахивал борозду на территории Храма Неба с помощью ручного плуга. Этот древний ритуал сохранился вплоть до падения маньчжурской династии уже в нынешнем столетии, ибо считался одной из самых важных и значительных обязанностей монарха, приличествующих его сану.
Между правителем людей и силами природы существовала тесная связь. Счастье человека зависело от равновесия сил, благодетельных, пока они в гармонии, и разрушительных, если равновесие нарушалось. Этот вывод естественным образом следовал из наблюдения за климатом Северного Китая. Правитель, Сын Неба, являлся тем «инструментом», которым поддерживалось это равновесие. Его долгом было совершать жертвоприношения в положенное время и устанавливать сзязь между Человеком и Небом. В первую очередь правитель был жрецом, а не воином. Его земные обязанности управления могли быть поручены более низким чинам — его министрам. Но лишь он один мог осуществлять магические жертвоприношения, которые обеспечивали гармонию божественных сил. Удельные князья могли лишь в своем владении подносить жертвы горам и рекам, а такжесвоим божествам земли и злаков. Сын Неба был единственным, кто мог осуществлять жертвоприношения Небу и Земле.
Уже в ранних текстах этот взгляд превратился в основание нравственности. Сын Неба не мог должным образом исполнять свои функции, если его нравственная природа не была чиста, а его поведение не было безупречным. Небу не мог служить тиран или развратный человек, жертвоприношения такого правителябыли бы бесполезны, божественная гармония разрушилась бы, и гнев Неба проявился бы в трагедиях — катастрофах. Такая нравственная интерпретация взаимоотношений между Сыном Неба, правителем-жрецом, и божеством получила огромный импульс в последующие века. Древние тексты интерпретируются как полностью доказывающие эту теорию, однако, действительно ли моральная концепция была частью древнейшего культа — в этом можно усомниться.
Самые древние тексты, если судить по их нынешней форме, не могли быть написаны прежде чжоуской династии. В то время китайская цивилизация уже приобрела определенную изысканность. Нравственность становилась более значимой, чем волшебство. К тому же чжоусцы были захватчиками, и в действительности они могут считаться узурпаторами. Было необходимо показать, почему инородное племя могло исполнять магические ритуалы Сына Неба, которыми устанавливалась гармония космоса. Шанская династия пала, но ее гибель должна была быть объяснена как воля великих божеств и самого Неба. Если могло быть показано, что Небо отвергло Шан за ее зло, и особенно за пороки ее последнего представителя, Чжоу Синя, тогда ушедшие со сцены шанцы не могли считаться подлинными Сынами Неба. Жертвоприношения не могли больше осуществляться такими испорченными людьми, утратившими добродетель, и новый правитель имел право считаться избранником богов.
Неясно, является ли эта доктрина «небесного мандата» более древней, чем чжоуская династия, но, по крайней мере, возможно, что она возникла именно тогда как объяснение и рационализация прошедшей истории. Первой обязанностью Сына Неба был долг правителя-жреца, умиротворяющего природу и придающего действенность жертвоприношениям.
Ясное свидетельство тому, что Сын Неба был «правителем зерна», можно найти в «Записях ритуалов» («Ли цзи»). В качестве примера процитируем следующий пассаж, относящийся к последнему месяцу весны:
«Его дни — цзя и и. Его божественный правитель — Тай Хао, а присутствующий дух — Гао-ман. Жертвоприношение ему совершается у дверей, а из частей жертвы селезенка — на первом месте. Elaeococca начинает цвести. Ряска начинает расти.
Сын Неба занимает место в правой части храма; управляет повозкой с колоколами феникса, в которую запряжены лазурные драконы (лошади), и при нем зеленый флаг. Он облачен в зеленое одеяние, и на нем лазурные самоцветы. Сосуды, которые он использует, слегка украшены резьбой [чтобы изобразить] бушующую силу [природы].
В этот месяц Сын Неба подносит желтые, как молодые листья шелковицы, одежды древнему божественному владыке [и его супруге].
Приказы отдаются чиновнику, ведающему лодками... Он докладывает, что она готова для Сына Неба, который тогда садится [в лодку] в первый раз [за эту весну]. Он предлагает голову осетра [пойманного им] в заднем помещении храма предков и молится, чтобы урожай пшеницы был богатым.
В этом месяце влияние жизни и роста развиваются полностью; а теплые и мягкие пары рассеиваются. Изогнутые побеги вырастают, и почки распускаются. Вещи не позволяют себя ограничивать.
Сын Неба широко распространяет свою доброту и осуществляет свои благие побуждения. Он отдает приказания соответствующим чиновникам раздать запасы из своих хранилищ и подвалов, отдавая их бедным и лишенным друзей, и помочь нуждающимся и обездоленным.
Его супруга, после поста, сама идет на весеннее поле, чтобы работать на шелковых деревьях. Она приказывает женам и молодым женщинам (из дворца) не носить украшенные орнаментом одежды и отложить свою женскую работу, дабы обратиться к шелководству.
Если в этом последнем месяце весны будут соблюдены труды правителя, соответствующие зиме, холодный воздух будет постоянно преобладать: все растения и деревья сгниют, а в государствах будут великиебедствия. Если будут соблюдены труды, соответствующие лету, многие люди пострадают от заразных болезней, сезонные дожди не выпадут, и ничего не будет извлечено из гор. Если были соблюдены соответствующие осени правила, то небо будет сырым и темным, обильные дожди выпадут слишком рано, и повсюду будут возникать войны».
Невозможно, чтобы в глубокой древности, как считалось в утонченные времена Чжоу, моральные качества могли каким-либо образом повлиять на магически-религиозное могущество правителя-священнослужителя. Культ богов Хоу-ту, Хоу-цзи и Шан-ди устанавливал гармонию сезонов и способствовал плодородию земли, с этим культом были тесно связаны и ритуалы, выражавшие процветание и продолжение рода. Послание предкам, как об этом свидетельствуют надписи на гадательных костях, во время шанской династии стало уже высокоразвитым культом. Его целью было путем должных жертвоприношений и ритуалов обеспечить непрерывное существование духов предков и приобрести поддержку этих могущественных существ. У человека две души: одна животная, которая создается в момент зачатия, и другая — высшая, «духовная», которая начинает существование в момент рождения. После смерти судьбы двух душ различны. Первая продолжает оставаться в захоронении вместе с телом и питается подношениями к могиле, но такая «жизнь после жизни» ограничена. Когда тело разлагается, она постепенно утрачивает жизненные силы и погружается в подземный мир «желтых источников», где существует лишь как тень.
Высшая душа в момент смерти восходит ко дворцу Шан-ди, чтобы находиться при его дворе в качестве подданного и вести жизнь, подобную той, какую знать ведет на земле при дворе правителя. Однако это путешествие не лишено опасностей. Существуют злые силы, от которых нужно защищаться и которые необходимо перехитрить. Это «Земной дух», который пожирает душу, и «Небесный волк», который сторожит дворец Шан-ди. Чтобы избежать этих опасностей, нужны жертвоприношения и молитвы живых членов клана. Достигнув Неба, дух предков становится могущественным и благодетельным божеством. Участвуя в жертвоприношениях и получая питание от них в храме предков, он, в свою очередь, помогает своим живущим потомкам. Когда к нему взывают при гадании, он отвечает на адресованные ему вопросы. Если к нему обращаются с просьбой, его заступничество перед божествами может даже остановить неминуемую смерть. Когда У-ван, основатель чжоуской династии, был болен и близок к смерти, его брат Чжоу-гун обратился к предкам правящего дома с незабываемой молитвой:
«Ваш главный потомок, правитель Фа*, сокрушен усталостью и болезнями, и если вы, о, три владыки, действительно желаете взять кого-то, кто бы исполнял свой долг сына на небесах, возьмите вместо правителя Фа меня, Таня. Я, Тань, умен и искусен, обладаю многими талантами и качествами, я могу служить духам предков и богам. Что касается правителя Фа, то он, в отличие от меня, Таня, имеет не много талантов и качеств, он не может служить духам предков и богам. Мандат был вручен ему при дворе Шан-ди, поэтому он мог проявить свою добродетель и спасти четыре части света. Он был способен обеспечить безопасность ваших потомков в мире внизу. Во всех четырех частях света нет никого, кто бы не уважал и не боялся его. Не позволяйте рухнуть этому драгоценному мандату Неба, ибо тогда наши древние владыки обретут постоянную поддержку и убежище. Сейчас я собираюсь последовать вашим приказаниям, гадая по панцирю большой черепахи. Если вы услышали мою молитву, я вернусь с круглыми и квадратными кусками яшмы и буду ждать вашего решения. Если вы не услышите меня, я спрячу круглую и квадратную яшму».