"Вы берете любое оригами и думаете, что надо ему добавить, перестроить, чтобы появилась новая модель. В результате получаются пары, тройки, а иногда и целые цепи таких фигур, вытекающих одна из другой. Втрадиционном оригами такие цепи отнюдь не редки. «В мире постоянны только перемены». Это великое открытие буддизма. В самом деле, что делаем мы, когда складываем оригами, как не развиваем картину до тех пор, пока не блеснет в ней момент Истины, ничего не убавляя, но изменяя. Hе правы те, кто называет стоящее на столе оригами скульптурой. Скульптура — это искусство со знаком минус (мы отнимаем все, что не есть скульптура). Оригами — искусство без математических знаков, это искусство постоянных перемен. О том, что «все течет, все изменяется» и «дважды нельзя войти в одну реку» знали еще древние греки. Hо они не сделали из этого открытия и передали нам совсем другой вывод, а именно, они отвернулись от изменений, как от досадных случайностей и сосредоточились на общих законах, на поиске того, что, если не вечно, то хотя бы не мельтешит перед глазами. Японцы же, напротив, обратили все свое внимание именно на то, что непрочно, на миг, на мельчайшую малость и притом с замечательной целью — чтобы поймать в ней, в мелочи, дыхание вечности» (VI).
Сущность вещей языком оригами
В культуре оригами емкая лаконичность художественного языка осуществляется благодаря нивелированиюпретенциозного украшательства в пользу концептуального подхода в творчестве. В оригами реализуетсянекое особое видение мира, незамутненное какофонией внешних признаков. Здесь внешняя привлекательность граничит с деликатной ненавязчивостью. Глядя на фигурки, первое, что мы улавливаем — это четкая ритмическая организованность, которой абсолютно ничто, никакие излишества или украшательства, никакие чужеродные элементы не мешают быть основным композиционным доминирующим принципом. «Работа художника состоит в том, чтобы выявлять «души» объектов, которые прячутся в телах вещей, и вовлекать их в универсальный ритм всего, что живет, сверкает и поет. Если художник привносит в свое произведение мысль живую и чистую, он увидит сияние дао в чувственных формах и, естественно, выразит сущность объекта» (44,II).
Фигурки оригами выражают сущность вещей и предметов, реализуют общее абстрактное начало. Ведь вевропейском сознании совершенно логично возникает вопрос: почему бы, изображая лошадь, не взять и невырезать ее силуэт из той же бумаги, не приклеить гриву и хвост и не раскрасить ее? Для мастера оригами ответ на данный вопрос прост. Быть подобным не значит быть правдивым. Hе надо складывать похоже, можно, и даже — нужно забыть о внешнем виде. Hо надо увидеть суть, Истину, или, что то же — Красоту, скрытую в оригинале и намекнуть на Hее. Только намекнуть — этого будет вполне достаточно. Hе парадокс ли: чтобы сложить журавля, надо забыть его вид? Hе парадокс. И доказательство тому это чудо — японский бумажный журавлик. Взгляните на него. Похож ли он, собственно, на эту птицу? Да ничуть! Дракон какой-то и все. И все же — это точно он. Мастер, нашедший его, искал не бумажную копию журавля, но его суть, его Красоту. И ему удалось передать в этом оригами намек на нее. Поэтому внешняя схожесть этого оригами с оригиналом не имела уже никакого значения. Конечно, при условии, что вы этот намек поняли. Тогда, в X_XV веках его еще понимали. Поэтому традиционные японские оригами полуабстрактны. В них важно не то, что сказано, а то, что недосказано. Сказанное — конечно, недосказанное не имеет конца и, значит, вечно, истинно» (VI).
Просто и таинственно
Выбор бумаги, в качестве материала, ведь бумага — материал-однодневка — так же несет глубокий символический смысл. Недолговечность жизни бумажной фигурки как нельзя лучше вписывается в концепцию изменчивого мироздания. «Нередко необходима специальная тонкая бумага с приклеенной с обратной стороны тонкой фольгой, лишь тогда удается удержать модели от разрыва бумаги в процессе складывания и от потери вида фигуры от расползания со временем складок бумаги» (VI). Если для европейского пластического искусства характерна привязка реализуемого образа к конкретному куску мрамора или глины, то фигурку оригами невозможно привязывать именно к какому-то одному, конкретному листу бумаги. Квадратный лист бумаги неизменен, и, тем не менее, это каждый раз новый лист. Традиционные сорта японской бумаги «васи» достаточно прочны, но и они не обладают вечной прочностью. Таким образом, при неизменном принципе складывания оригами из квадратного листа бумаги, меняется каждый раз и сама бумага, лист за листом, и сама форма бумажной фигурки. «Появлению оригами в Японии несомненно способствовали такие его врожденные свойства, как недолговечность, легкая ранимость моделей, простота и от этого некая тайна, живущая в каждом оригами». (VI).
Зерном композиции в оригами является игра света и тени. Причем тень, отбрасываемая объектом, или тень, покоящаяся в складках фигурок обретает почти доминирующее значение, кажется, что освещенные части существуют лишь для того, чтобы подчеркнуть многообразие и величие теневых пятен. Равноправие и взаимопроникновение темных и светлых сторон характеризуют не только единство и борьбу противоположностей инь и янь, но и важность взгляда на мир со стороны, где тень способна создать истинный образ вещей. Отказ от живописных освещенных поверхностей в пользу выявляющей внутренний цельный образ объекта тени, лаконичность приемов бумагопластики — все это являет особый способ самовыражения. Важной чертой оригами, безусловно, можно назвать то, как осуществляется работа с таким материалом, как бумага. Несмотря на то, что бумага позволяет делать огромное количество приемов формирования из плоскости пространственных объектов (это и вырезание, и скручивание, и лепка из размоченной бумаги), мастера оригами выбирают самый естественный для этого материала путь, выявляющий самые существенные для формообразования качества бумаги.
Ребро жесткости в бумагопластике является конструктивной основой. Уникальность оригами заключаетсяв том, что ни в одном другом виде народного творчества не выявлено это свойство бумаги, как материала стакой выразительностью как в оригами. Это связанно со способностью к любованию окружающим миром, заложенной в нации, к стремлению понять то, как вещи или материалы существуют, что свойственно или несвойственно тем или иным вещам. «Как известно, в японской культуре существовало представление о том, что вся среда обитания есть целостность, где природное и созданное человеком не просто соприкасаются, но органично существуют в единстве и гармонии. Это влияло на весь склад мышления, в том числе мышления художественного, ибо воображаемый, творимый художником мир был ориентирован на природу, с ней сопоставлялась вся внутренняя жизнь человека, из ее явлений рождались те всеобъемлющие метафоры и символы, которые становились выражением основных миропредставлений народа» (171,V)
Оригами в современной культуре
Современная культура, благодаря развитым коммуникациям и СМИ, становится наднациональной. Взаимопроникновение традиций, смешение культур — все это характерно для сегодняшнего дня. Из огромного багажа, накопленного тысячелетиями, мы выхватываем то, что могло бы быть нам интересно, отвечать нашим современным запросам. Оригами обладает целым комплексом принципов бесценных для дизайна, это и модульность, и соподчиненность частей в едином целом, и условность визуального языка, и знаковая реализация действительности, и наличие сетки как моделирующего фактора, и максимальная выразительность, достигаемая минимальными средствами, и способность формирования пространственной среды, и ритмическая организованность... Помимо всего прочего, фигурка оригами — это знак, а знак, визуальный символ имеет колоссальное значение в современном мире. Мышление человека сегодня вынужденно работать в стремительном режиме, поэтому информация, поглощаемая нами, лучше усваивается, если ей присущи такие черты, как лаконичность, точность. Мы живем в эпоху сублимированной информации, стремящейся к трансформации в некий визуальный образ, знак. Знак — наиболее доступное коммуникативное средство. Недаром, любая фирма стремится обзавестись логотипом, который был бы узнаваем и читаем представителями любой нации и культуры. Еще Эль Лисицкий писал: «Нам известны два вида письменности: знак для каждого понятия — иероглифическое письмо, и знак для каждого звука — буквенное письмо. Преимущества буквы перед иероглифом относительны. Иероглиф интернационален. Это означает следующее: если какой-нибудь русский, немец или американец запомнит знаки (картинки) для понятий, то он сможет читать по-китайски или по-египетски (разумеется, про себя),не зная языка, ибо язык и письменность представляют собой различные, изолированные структуры. В этом и состоит преимущество, которое утратила книга, набранная буквами. И поэтому я думаю, что форма книги в ближайшем будущем станет пластически-изобразительной… Грядущая книга будет космополитической; для того, чтобы понять ее, потребуется минимальное обучение». Оригами — это своего рода иероглиф, значок. Именно восточное, иероглифическое мышление синтезировало подобное объемно-пространственное знаковое выражение действительности, как оригами. Иероглифическое мышление наделило все фигурки оригами общими чертами, упорядочило, задав модульный жесткий каркас, избавило от лишних деталей, мешающих легкому, беглому прочтению, допустило ту долю узнаваемости, при которой знак не должен повторять действительность один в один. Оригами — иероглиф, вырвавшийся из плоскости листа, и преобразовавший этот лист в пространственную, трехмерную знаковую форму.