Коровин учился у Саврасова находить во внешне незаметных уголках природы скрытую поэзию, лирику, учился верно схватывать и эмоционально передавать ощущение жизни в
5
пейзаже. Несомненную связь с искусством Саврасова можно обнаружить в таких его работах, как Ранняя весна (1870-е) и Последний снег (1870-е). Игорь Грабарь в своей монографии 1909 года справедливо подметил, что Коровин первым из художников своего поколения обратился к излюбленному мотиву пейзажей Саврасова. «Коровин - автор первой Весны, появившейся после саврасовских грачей. Все то невероятное количество последних снегов, мартов и ранних весен, которыми так богата русская живопись последних пятнадцати лет, ведет свое начало, несомненно, от Коровина». После ухода Саврасова, пейзажный класс в училище возглавил Василий Поленов. Позже, Коровин так отзывался о своем втором учителе: «Поленов так заинтересовал школу и внес свежую струю в нее, как весной открывают окно душного помещения. Он первый стал говорить о чистой живописи, как написано, говорил о разнообразии красок». Поленов стал рассказывать ученикам и об искусстве импрессионистов, а возможно, и показывать им фотографии с их работ. Во всяком случае, в 1883 году Коровин создал произведение, которое с полным правом будет названо впоследствии «первой ласточкой» импрессионизма в России - небольшой Портрет хористки, который произвел в свое время такое огромное впечатление на Репина. "Покажите мне, кто создал это?! Кто! Покажите мне...", - восклицал изумленный мэтр. Острота цветового видения, пожалуй, превосходит здесь то, что к этому времени было создано как учителями, так и современниками молодого художника. Несмотря на то, что училище отметило премиями выполнение им заданных тем, что в 1883 и 1884 годах он даже получил серебряные медали за этюд масляными красками и рисунок, консервативно настроенные преподаватели не могли простить ему пластических новшеств. С юмором Коровин вспоминал, как Прянишников называл «антимониями» колористические искания молодого живописца. В 1884 году Коровин получил звание «неклассного» художника, но, хотя он пробыл в училище еще два года, высшее звание «классного» художника все же не получил, как, впрочем, и его
товарищ по училищу Левитан. Однако оба художника благодаря Поленову познакомились с Саввой Ивановичем Мамонтовым и в конце 1884 года вошли в его кружок. Здесь началась деятельность Коровина как театрального декоратора. К сожалению, почти не сохранилось эскизов декораций художника к постановкам Частной оперы Мамонтова, но, по свидетельствам очевидцев, на сцене появилась воздушность, пленэр. И, вероятно, уже в оформлении таких опер, как "Аида" Верди, "Лакме" Делиба, "Кармен" Визе, Коровин выработал те принципы, которые позже так сформулировал: «Искание гармонии цветов, колористические впечатления, краски и цвета - сами по себе дают высокое наслаждение зрителю театра... Художник своими декорациями делает то же, что и певец, окрыляющий своим звуком фразу автора... Его обязанность по отношению к исполнителю - это выделить меру последнего на фоне цвета».
Ученические годы, проведенные Константином Коровиным в Московском училище живописи, ваяния и зодчества с 1878 по 1886 год, принесли ему лишь звание неклассного художника живописи. Они текли в общем русле московской школы под руководством нескольких учителей: в общих классах - Е.С.Сорокина, И.М.Прянишникова и В.Г.Перова; в специальных пейзажных - А.К.Саврасова и В.Д.Поленова. Несомненно, ученические годы во многом определили творческую судьбу художника. В становлении искусства Коровина участвовали не только его основные наставники - Саврасов и особенно Поленов, но и остальные московские преподаватели, взрастившие в нем художника-профессионала и в большой мере обусловившие демократические тенденции его творчества. Нет необходимости также трудиться сейчас над ограждением Коровина от многочисленных упреков, долгое время обволакивавших его словно тиной. Талант истинный, этот великий дар природы, которым в полной мере обладал Коровин, несовместим с легковесностью и поверхностностью творчества, а это, пожалуй, наибольший грех, в котором упрекали художника еще современники. Уже в 1920-е годы
6
Б.Н.Терновец поставил его имя рядом с Валентином Серовым. В последнее время русскими исследователями сделан следующий шаг к реабилитации творчества художника. Врубель - Серов - Коровин - триумвират, определяющий наиболее существенные успехи русского искусства конца XIX - начала XX века.
Коровин - удивительный, прирожденный стилист. То, что мерещилось Куинджи, то удалось Коровину. Не хуже японцев и вовсе не подражая им, с удивительным остроумием, с удивительным пониманием сокращает он средства выражения до минимума и тем самым достигает такой силы, такой определенности, каких не найти, пожалуй, и на Западе. Его стынущие в холоде и мгле северные пустыни, его леса, обступающие редким строем студеные озера, его бурые и сизые тучи, его стада моржей и вереницы оленей, наконец, яркие фанфары желтого солнца, играющего на всплесках синих заливов, - все это является настоящим откровением Севера, истинно грандиозной поэмой Севера, гораздо более достойной стать классическим произведением русской живописи, нежели все «Фрины» Семирадского или «Помпеи» Брюллова.
Картины Коровина — это всегда праздник, всегда открытие. Будничные, привычные, знакомые всем мотивы — морской берег, улицы старого города, лошаденка около бревенчатого сарая или натюрморт из рыбы и фруктов, ночная улица или девушка в саду — преображаются ярким и интенсивным переживанием художника. Коровин не описывает жизнь, а творит цельный образ ее, увиденный и возникший в цвете, свете, во всей его жизненной трепетности. Будучи фанатически привержен натуре, он мог мастерски написать полный жизни и темперамента этюд за один-два часа, а мог неделями мучиться и искать верный тон какой-либо тени от фонаря, без которого жизнь словно уходила из этюда. «Сама красота зависит от правды в живописи» — этому убеждению он остался верным до конца. Коровин — типичный и, пожалуй, крупнейший представитель
импрессионизма в русской живописи. И стал он им не только потому, что знал и увлекался произведениями французских импрессионистов. Нет, это была не дань моде - этот живописный метод как нельзя лучше отвечал его собственной сущности, его пониманию живописи, темпераменту, особенностям дарования, отношению к жизни. Все развитие русской пейзажной живописи — от пленэрных открытий Сильвестра Щедрина и Александра Иванова к гениальным творениям Левитана, Куинджи и Серова — неуклонно вело к утверждению этих высоко-художественных принципов. Коровин как бы завершил этот процесс и, в свою очередь, оказал влияние на многих своих современников, учеников, последователей.
"Живопись Коровина - дерзко-небрежная, грубая - казалась в XIX веке многим просто неумелой. Недоразумение в отношении к К. Коровину - самого плачевного свойства. Оно лучше всего доказывает, как далека русская публика вообще от какого-либо понимания живописи. Какая грусть, что этот огромный мастер, этот яркий самобытный талант, два раза затративший свои силы на такие эфемерные создания, как выставочные панно, все время тратящий их на еще более эфемерные создания - на театральные декорации, так, вероятно, и не получит возможности увековечить себя и одарить Россию истинно прекрасным, величественным произведением..." продолжение »
.:: Михаил Нестеров вспоминает о Константине Коровине ::.
"Костя был тип художника, неотразимо действующего на воображение, он «влюблял», в себя направо и налево, никогда не оставляя места для долгой обиды, как бы ни было неожиданно им содеянное. Все его «качества» покрывались его особым, дивным талантом живописца. Легко и жизнерадостно проходил Костя школьный, а потом и житейский путь свой. Везло Косте, и он, беззаботно порхая, срывал «цветы удовольствия». То его увозило аристократическое семейство куда-нибудь в старую усадьбу на Волгу, в глушь, и там он
7
пленял всех, от чопорных старух до «тургеневских» дворянских девушек, рассказывая, ноя и умирая, про какую-то несчастную судьбу свою; то писал великолепные этюды и говорил так красиво, увлекательно об искусстве; то летними сумерками катался с барышнями на лодке и так прекрасно, с таким чувством пел..."
.:: Григорий Островский о Константине Коровине ::.
"Коровин не был одарен всеобъемлющим талантом. Не были ему доступны гармония правды и красоты, освещающая искусство В.Серова, трагический экстаз М.Врубеля или неисчерпаемое воображение Н.Рериха, да и с точки зрения академической науки Коровин не всегда и во всем удовлетворял строгих знатоков и судей. Прекрасные сочные по цвету, работы перемежались с малоудачными, а порой и банальными картинами; великолепные образцы колористического мастерства - с «сырой» краской, бравурным, размашистым мазком, рыхлым и приблизительным рисунком. Коровина надо принимать, каким он был, с его сильными и слабыми сторонами, именно таким вошел он в историю русской живописи конца XIX - начала XX века...»
Архип Иванович Куинджи
Известно, что свою творческую карьеру пейзажиста Куинджи начал с нескольких картин, выполненных в полном соответствии с заветами художников-передвижников: "На острове Валааме", "Забытая деревня", "Чумацкий тракт в Мариуполе". Убожество русской деревни и русской природы выражалось в них скупой, мглистой гаммой красок, так непохожей на взрыв света в будущих шедеврах художника. Эти первые пейзажные работы Куинджи были встречены демократической прессой с великим одобрением и в 1875 году он был принят в члены Товарищества Передвижных Художественных Выставок. С 1870 до 1875