К сожалению, защита от такого “синтеза” оказалась явно недостаточной, а общий итог печален. И особенно досадно то, что и после всего случившегося плодотворная национальная идеология еще не вполне сложилась, о чем свидетельствуют происходящие до сих пор мелкие идеологические склоки в стане народно-патриотических сил. Не хватает сильной теории. И не хватает ясного осознания: теоретическая отсталость - это главный источник слабости и разрозненности патриотической оппозиции, особенно коммунистического движения, для которого это в принципе непозволительно, ибо оно - после великого переворота в сфере общественной мысли, произведенного революционным марксизмом, обязано опираться на науку и постоянное ее развитие в меняющемся мире. И здесь, как во всей истории человечества и его культуры, во весь рост встает проблема сосуществования, взаимодействия и борьбы старого и нового - как одна из самых сложных проблем осуществления прогресса, одна из самых трудных задач самопознания человеческой мысли, обеспечения преемственности истории стран и народов и всего человечества в целом.
Односторонность, упрощенность в решении этой проблемы была бы непростительной ошибкой, и это тот случай, когда оказывается верным известный афоризм Талейрана: это хуже преступления, это ошибка. Живучесть догматизма разных видов и самого оголтелого политического сектантства разрушает единство народных сил перед лицом смертельных угроз со стороны современных претендентов на мировое господство. Широта мировоззрения, богатство духовной культуры не должны оборачиваться идеологической всеядностью, делающей народные массы беззащитными в жестокой “психологической”, информационной войне, развязанной полвека назад (а подготавливаемой с самого начала существования Советского государства) мировой финансовой олигархией.
Жизнедеятельность человеческого общества охватывает все новые области расширяющейся практики и взаимодействия с природой; соответственно этому все шире и многообразнее становится область приложения и развития культуры, растет число ее специализированных отраслей. Это касается и материальной, и духовной культуры, которые во многом сближаются между собой: говорить об “онаучивании производства” стало уже банальностью, так же как и о своего рода “индустриализации” науки - о насыщении ее приборами и техникой для экспериментов, о создании опытных производств, а также “приборов”, превышающих по своим масштабам целые заводы, вроде синхрофазотрона; кроме того, совершенно очевидно переплетение сугубо производственных, утилитарных задач с духовыми, эстетическими, например, в такой отрасли деятельности, как промышленный дизайн.
Расширение практической деятельности человеческого общества, растущее многообразие ее сфер ведет к умножению отраслей духовной культуры, обслуживающих ее (речь, конечно, идет не только о производственной деятельности). Они, развиваясь, специализируются, обосабливаются друг от друга, как по предмету, так и по терминологии, по научному аппарату. В современной науке специалисты даже смежных отраслей с трудом понимают друг друга. Отчасти это закономерно. Имея в виду крупные открытия, называемые в современном науковедении научными революциями, К.Маркс писал, что “в науке каждая новая точка зрения ведет за собой революцию в ее научных терминах” (“Капитал. Критика политической экономии”, т.1. М., Политиздат, 1983, с.31). Маркс, правда, не обратил внимания на те случаи “развития науки”, когда оно сводится преимущественно к усложнению терминологии, и за изощренной терминологической отсебятиной скрывается псевдонаучная пустота. Но в целом же усложнение терминологии имеет объективную основу.
Эти затруднения особенно стали ощутимы с началом эпохи научно-технической революции, когда потребности во взаимодействии разных отраслей знания стали непреложной необходимостью, а наиболее перспективными для совершения открытий стали участки познания на “стыках” различных научных дисциплин. Интеграция научного познания превратилась в одно из решающих условий плодотворности научного прогресса и неизбежно начала пробивать себе дорогу, поначалу стихийно, путем проб и ошибок. И лишь потребность в новых принципиальных технологических сдвигах вынудила к концентрации государственно организованных усилий по объединению ученых многих специальностей; наиболее известный пример дает развитие космической науки и техники, космонавтики. Интересно отметить, что в решении подобных крупномасштабных проблем капиталистические страны вынуждены применять методы организации производства и науки, которые были в наиболее полном виде выработаны в условиях социализма.
В связи с потребностями дальнейшего развития человеческой жизнедеятельности, в частности производства, налаживается взаимодействие технических наук с художественным творчеством; родилось такое огромное поле их взаимодействия, как промышленный дизайн, существенно дополняющий родившуюся ранее эргономику. Ориентация на потребителя требует в производстве продукции учитывать естественные потребности человека, его требования к удобству, его эстетические чувства. Поэтому в указанном взаимодействии все чаще участвуют и психология, физиология органов чувств, учение о высшей нервной деятельности. Новизна подобных, количественно возрастающих, точек соприкосновения различных фрагментов материальной и духовной культуры дает разнообразный по качеству результат, а стремление к прибыли и к реализации недостойных политических целей порождает недобросовестное использование данных наук, - примером может служить использование так называемого 25-го кадра в телевизионных передачах и в кинопрограммах: человеческий глаз не улавливает более 24-х кадров в секунду, однако 25-й кадр попадает в подсознание человека и диктует ему определенные формы поведения, даже конкретные поступки - помимо его сознания и воли. Так экономика и политика опираются на данные естествознания, цели практики (в последнем примере - реакционной практики) диктуют интеграцию социальных, естественных и технических наук в создании и распространении культурных и идеологических стандартов сознания и поведения людей.
Настоятельной потребностью в такой интеграции стал новый уровень взаимоотношений общества и природы, обусловленный постоянно ускоряющимся технологическим прогрессом. Не случайно первостепенной задачей познания и практики стал тот огромный комплекс проблем, который именуется экологией. “Природа уже протестует против деятельности человека, - пишет в статье “Человек и природа” профессор А.В.Ильичев. - Стихийные бедствия, изменение климата, новые болезни - это теперь уже реакция природы на экономическую деятельность человека” (Информационный сборник “Безопасность”, № 1 - 2, январь - февраль 1999 г. “Фонд национальной и международной безопасности”, с. 192). Конечно, видеть в прогрессе технологической деятельности человечества преимущественно отрицательные стороны было бы неверно, ибо развивающаяся деятельность человека усиливает посредством прогресса технологии главную особенность этой деятельности - аккумулирование энергии, противостояние энтропии. И рост народонаселения Земли не является неким стихийным бедствием, каким его пытаются представить неомальтузианские идеологи будущего процветания избранного “золотого миллиарда”. Линдон Ларуш писал: “При рассмотрении человеческого существования в целом, повышение потенциальной относительной плотности населения доказывает, что в экономических процессах осуществляется желаемый антиэнтропийный результат. Это значит, что повышение потенциальной относительной плотности населения соответствует математической функции, характеризуемой отрицательной энтропией или негэнтропией. Именно это является характерной чертой и процессов жизни, включая существование человеческого рода.
Таким образом, процессы взаимодействия природы и человека весьма сложны, неоднозначны и во многом противоречивы. Их нельзя правильно понять, а значит, и выработать методологию практики на будущее, рассматривая их с позиций текущих интересов или вырывая их из общего комплекса. Следовательно, в решении этих вопросов всегда необходим максимально широкий философско-методологический, общемировоззренческий подход; необходимо рассмотрение взаимодействие человека и природы не только в их различии и противостоянии, но и в их закономерной взаимосвязи как части и целого. Второй подход становится предельно актуален не только в связи с надвигающимся экологическим кризисом, но и в связи с обострением проблем выживания все большего числа людей в разных странах и регионах планеты; в России, как известно, происходит катастрофическое вымирание населения в связи с неудовлетворением в “новом обществе” самых необходимых материальных и культурных потребностей большинства населения, включая первичные биологические потребности.
В этих условиях с новой силой и по-новому возрождаются проблемы так называемого естественного права, являющегося одним из способов утверждения неотъемлемого права каждого человека на достойную жизнь, одним из важных способов обоснования гуманизма и социалистического переустройства общества. В своей “Зеленой книге” (М., 2000) лидер ливийской революции Муаммар Каддафи обосновывает ливийский путь социалистических преобразований, исходя как раз из необходимости свободного и полного удовлетворения разумных потребностей каждого человека. Он пишет: “Правомерной целью экономической деятельности отдельных лиц должно быть удовлетворение лишь их личных потребностей, потому что мировые ресурсы, по крайней мере в каждый данный период, ограничены, как ограничены богатства каждого общества в отдельности. Поэтому никто не вправе заниматься экономической деятельностью с целью присвоения этих богатств в количествах, превышающих личные потребности человека, ибо излишек, превышающий потребности человека, принадлежит по праву другим. Человек вправе делать накопления, умеряя свои потребности за счет произведенного им продукта, а не за счет труда других или потребностей других. Если допустить экономическую деятельность в масштабах, превышающих удовлетворение личных потребностей человека, то, получив сверх своих потребностей, этот человек тем самым помешает другим удовлетворить свои потребности” (с.66).