Одной из самых наглядных иллюстраций этому тезису служит история искусства конца XIX — начала XX вв., зафиксировавшая рождение такого своеобразного эстетического явления, как МОДЕРНИЗМ. Все без исключения виды и жанры искусства испытали на себе сильнейшее влияние стиля «модерн», за несколько десятилетий буквально сокрушившего вековые эстетические стереотипы. Анализируя это удивительное явление, испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет усмотрел его суть в «ДЕГУМАНИЗАЦИИ ИСКУССТВА». С ним трудно не согласиться.
Ход рассуждений философа приблизительно таков. Вплоть до конца XIX столетия эстетическое удовольствие большинство людей получало от создаваемой произведениями искусства иллюзии жизненности, достоверности воспроизводимых реалий. В пьесах и романах привлекали перипетии человеческих судеб, в живописи — узнаваемость ситуаций, характеров. Пейзажи воспринимались как чудные места для собственных прогулок, а ювелирные или другие художественные изделия — лишь как вещи, которыми неплохо бы попользоваться самим (хотя бы и в воображении).
Однако реализм в искусстве лишь отчасти является собственно искусством, ведь для него не нужна особая художественная восприимчивость. Ну чем, к примеру, отличается любая житейская история, рассказанная нам случайным попутчиком в вагоне поезда, от тысячи аналогичных историй, представленных на сцене или экране? Радоваться или сопереживать героям этих историй — вовсе не значит получать эстетическое наслаждение. Это всего лишь механический отклик.
«Новое искусство» (XX в.) стремится к тому, чтобы его произведения были лишь произведениями искусства и ничем больше. Оно принципиально избегает «живой реальности», «живых форм», препарируя их с хладнокровием паталогоанатома и выставляя на свет божий непривычные обычному восприятию вещи. Создать нечто такое, что не копировало бы натуры, но обладало бы при этом определенным содержанием, — предполагает дар более высокий, который только и заслуживает названия художественного.
Таким образом, новизна стиля «модерн» заключалась в дистанцировании от реальности, в изгнании из искусства непосредственности чувств, т. е. всего живого, человеческого, гуманизированного. Искусство стало «БЕЗЧЕЛОВЕЧНЫМ», дегуманизированным, отвлеченным, холодным и ироничным.
ДЕГУМАНИЗАЦИЯ ИСКУССТВА как основа его художественных приемов принесла немало эстетических открытий и приобретений, равно как и потерь. Искусство дегуманизировалось потому, что та же тенденция набирала силу и в других сферах общественной жизни, развернувшись к середине столетия во всей своей полноте. ДЕГУМАНИЗАЦИЯ ВСЕЙ ОБЩЕСТВЕННОЙ ЖИЗНИ — одна из отличительных черт истории нашего столетия. Искусство увидело эту тенденцию первым, раньше других форм духа — науки, религии, морали. Оно же стало и одной из первых ее жертв.
Дегуманизация общества вообще и тоталитаризм политической жизни в частности породили в середине нашего века совершенно уникальное явление — ТОТАЛИТАРНОЕ ИСКУССТВО. Уникальность его заключается в том, что свое предназначение как тоталитарного искусства не рождает само, логикой своего саморазвития, а получает извне — из политической сферы. В этом случае искусство теряет свою эстетическую природу, становится средством осуществления чуждых ему политических целей, инструментом в руках государства.
Там, где возникает подобный симбиоз политики и искусства, неизбежно рождается некий единый стиль, который можно назвать тотальным реализмом. Его основные принципы знакомы нам: «искусство отражает жизнь», «искусство принадлежит народу» и пр. Сами по себе, в многообразном своде эстетических канонов эти принципы, конечно, неплохи. Но подчиненные чуждым эстетике политическим целям они закономерно превращаются в яд для искусства.
Современное российское искусство потихоньку выбирается из своей тоталитарной оболочки. К сожалению, оно попадает «из огня да в полымя», чему виной кризисное состояние нашего общества и стремление политических сил использовать искусство в своих целях. Искусство активизируется в предкризисные эпохи. В лихие же года самих кризисов и социальных катастроф ему плохо. До него просто никому нет дела. Общество занято спасением материальных основ своего существования. Но искусство непременно выживет: слишком велика и ответственна его социальная роль. И остается только надеяться, что последующее его развитие будет естественно и органично. Только при этом условии у него сохранится будущее.