Известный американский ученый Д. Макдональд предложил рассматриваемое явление именовать «масскультом», так как «в действительности это вовсе не культура. Масскульт — это пародия на высокую культуру». Здесь нет места искусству, а потому не стоит говорить ни о нравственном очищении посредством искусства, ни о собственно художественном наслаждении. Нет смысла рассуждать о «художественном качестве», «эстетической ценности» и тому подобном. Все эти слова — из словаря высокой культуры. Но именно высокая, истинная культура наряду с фольклором всегда главенствовала в европейском художественном сознании. Пошлость массовой культуры скрывалась в их тени.
Сегодня кое-кто желает считать масскульт «фольклором промышленной эпохи». Но фольклор, народное искусство, потому и зовется «народным», что всегда зарождается в низах общества, в народных глубинах. Напротив, масскульт создается и навязывается сверху специалистами-мастерами, профессионалами (эстрадные композиторы, текстовики, певцы, теле- и кинорежиссеры и сценаристы, менеджеры и т. д.). И если народное искусство имеет собственное художественное достоинство, то масскульт лишь пародирует высокую культуру, паразитирует на ней. Достаточно вспомнить многочисленные оперетты и мюзиклы, использующие классические сюжеты и тексты, экранизации и инсценировки классики, поражающие безвкусицей.
В сознании многих европейцев североамериканский масскульт стал как бы олицетворением всей американской культуры, американского образа жизни. Одна из причин этого — относительная слабость американской высокой культуры, слишком юной пока, и отсутствие разветвленного, богатого народного искусства, о котором можно говорить в применении к европейцам или жителям Индостана. Двести лет — срок слишком малый для зарождения и развития общенационального фольклора, тем более в столь разноязыком и разнородном обществе, которое образовалось в американских промышленных городах вследствие обильной иммиграции со всего света. Исследования американского ученого Ф. — Дж. Вудса показывают, что в середине XX в. «культурные ценности крупнейших американских этнических групп» европейцев, азиатов (китайцев и японцев), мексиканцев, негров, евреев — все еще существенно различались.
Все культурные в традиционном понимании народы имеют свой фольклор, свои эпические сказания, свое собственное, сложившееся благодаря труду многих поколений, культурное сознание. Зарождались эти сказания у оседлых народов среди крестьян, живших миром, общиной, являвшейся некой культурной и экономической общностью. Фольклор, коллективное по своей сути искусство, и эпос, т. е. коллективные сказания, не могли, конечно, возникнуть среди живущих обособленно фермеров-одиночек, которые изначально были основой сельского населения Северной Америки. При развитии сельского хозяйства по американскому пути для появления фольклора не было необходимых оснований.
Высокая культура, произрастающая всегда на почве фольклора, для того, чтобы быть по-настоящему живой и сильной, нуждается в серьезной, стойкой национальной традиции. Соединенные Штаты в части своей в Новой Англии, унаследовали было английскую традицию; пусть немного провинциальная, колониальная, она все же существовала. К ослаблению культурного влияния Новой Англии привели, видимо, гражданская война, последовавшая за ней волна иммиграции из неанглоязычных стран, рост промышленности, освоение запада страны. Тем не менее американские деятели культуры постоянно оглядываются на Европу, находясь под очевидным воздействием ее духовного авторитета и обаяния. Это хорошо заметно в архитектуре, литературе, оперном театре и др. Немыслимо представить без европейской культуры Г. Джеймса, Т. Элиста, Э. Хемингуэя, Т. Уальдера и других писателей, композиторов, художников. Истинно же американским искусством, имеющим некоторые самостоятельные традиции, можно считать лишь кино, самое молодое и несамостоятельное из зрелищных искусств.
В сфере высокой культуры, находясь под явным европейским влиянием, Соединенные Штаты тем не менее довольно успешно влияют на окружающий мир с помощью массовой, или популярной, культуры. Ряд западноевропейских исследователей (А. Гобар, Е. Тибо и др.) считают, что проникновение американской массовой культуры, америка- низация национальных культур Европы представляет собой культурную войну. Так, А. Гобар в своей книге «Культурная война» пишет: Культурная война уже началась, без положенного объявления, без барабанов и труб. Война при помощи лживых слов, при помощи обманчивых представлений, при помощи предательских улыбок. Классическая война целила в сердце, чтобы убивать и покорять, экономическая война целила в живот, чтобы эксплуатировать и обогащаться, культурная войны целит в голову, чтобы парализовать, не убивая, чтобы покорить, испортив, и обогатиться за счет разложения культур и народов. Культурная война употребляет все свободы и злоупотребляет ими, чтобы проникать повсюду и разрушать изнутри все ценности, все различия, все духовные богатства народов.
Знаменательно, что о последствиях этой культурной войны, об американизации европейских культур говорят и французы, и итальянцы, и греки, и другие европейцы, вкусившие (раньше нас) все прелести американских кино- и телебоевиков, рока и джаза, кока-колы и жевательной резинки.
Но не только Западная Европа оказалась сегодня под угрозой потери своего культурного лица. Если в прошлом веке многие русские деятели культуры выступали против бездушного «европейничанья» (сто лет назад Н. А. Данилевский даже выпустил книгу «Россия и Европа. Взгляд на культурные и политические отношения славянского мира к германо-романскому»), то теперь нам в гораздо большей степени нужно опасаться бездумного «американничанья». Сегодня Россия вместе с Европой противостоит наступлению североамериканского культурного империализма, защищая общеевропейские культурные ценности, свою культурную самобытность, свое право на самостоятельное существование.
Ведь стремление к культурной самобытности свойственно всем народам, сознающим эту свою самобытность, а особенно таким, которые имеют за своей спиной многие столетия культурной жизни.
В предыдущей лекции уже подчеркивалось, что накануне Октябрьской революции 1917 г. в России был сосредоточен колоссальный культурный потенциал, носителем которого был узкий слой интеллигенции. Свершившаяся революция создала условия для свободы художественного творчества, сделав доступными народу все сокровища мировой и отечественной культуры. Известный английский писатель Г. Уэллс в книге «Россия во мгле» писал: «В этой непостижимой России, воюющей, холодной, голодной, испытывающей бесконечные лишения, осуществляется литературное начинание, немыслимое сейчас в богатой Англии и богатой Америке. Сотни людей работают над переводами, книги, переведенные ими, печатаются и смогут дать новой России такое знакомство с мировой литературой, какое недоступно ни одному другому народу». Процесс становления социалистической культуры был весьма противоречивым; так, сторонники вульгарно-социологического, нигилистического подхода (Пролеткульт), призывали уничтожить старую культуру, ликвидировать музеи с реликвиями прошлых формаций и создать особую пролетарскую культуру. Большевики вели с пролеткультовцами идейную борьбу. В 20-е годы ожили передвижнические традиции: художественная жизнь страны требовала искусства остросоциального и понятного широким массам. В те же годы не только продолжает развиваться, но переживает истинный расцвет искусство, которое мы называем «русским авангардом», так как время революционных катаклизмов, революционных преобразований влечет художников к новым творческим экспериментам. Продолжал развиваться супрематизм в прикладном искусстве, графике, дизайне, архитектуре, проявил свои возможности конструктивизм, ярким примером чего является монументальный архитектурный ансамбль «Госпром» в Харькове, в литературе сформировался социалистический реализм.
Однако этот всплеск в развитии социалистической культуры с установлением господства административно-командной системы в нашей стране пошел на убыль и в целом до начала перестройки в культуре шла борьба между бюрократическим и гуманистическим началами.
Защита культурной самобытности народов во всем мире включает в себя множество проблем. В горизонтальной плоскости проблемы культурной самобытности проявляются в бесконечном множестве социальных ситуаций: от этнических, религиозных и языковых меньшинств до рабочих-эмигрантов; от культур, которые пытаются упрочить национальное единство на основе некоторой базовой культурной самобытности, до порабощения — медленного, но неумолимого — великих культур единообразной космополитической культурой. В вертикальной плоскости проблема представляется еще более сложной, ибо необходимо точно и конкретно определить, от чего может отказаться данная группа людей и что она страстно желает сохранить. Защита культурной самобытности, конечно же, не должна означать «вавилонизации» человечества, равно как недопустимо жертвовать культурными различиями во имя всеобщего единообразия. Такой подход приобретает особую значимость в мире, население которого через несколько десятилетий превысит 6 млрд. человек.