Собор Измайлова при внешней идентичности с подобными храмами имеет совершенно иную структуру интерьера. Основой архитектурной композиции является геометрически правильный куб-четверик, к которому примыкают почти вдвое пониженные абсиды. Иконостас крепился не к восточным столбам, а непосредственно к восточной стене четверика. Таким образом, центральная глава и на плане, и в зрительном восприятии оказывалась точно в центре интерьера, несомая четырьмя свободно стоящими столбами. Угловые главы располагались симметрично по углам четверика: столь же симметричным было и размещение крылец, оконных проемов, наружного декора. Впервые в истории русского зодчества мастерам удалось на основе крестовокупольной схемы создать центрическую структуру, потребность в которой настоятельно диктовалась новыми художественными вкусами. Появилась новая разновидность крестовокупольного типа — основы основ храмового зодчества Древней Руси.
Аналогичные по решению внутреннего пространства памятники получили определенное распространение в русском зодчестве конца XVII в.; среди них можно назвать городской Успенский собор в Коломне (1672—1682), монастырскип Успенский собор в Иосифе-Волоколамском монастыре (1689—1696), городской Успенский собор в Астрахани (1700—1710). Но реформа крестовокупольной структуры в это время уже была только паллиативом, который не мог полностью удовлетворить новым требованиям. Необходимо было разработать принципиально новый тип бесстолпного, центрического, репрезентативного по внешнему облику храма. И первый образец подобной постройки должен был появиться также в царской усадьбе — селе Воскресенском на Пресне(31).
В "Проектном задании", опубликованном В.П. Выголовым, говорится: "189-го майя в 30 день по указу в. г. (Федора Алексеевича. — И. Б.-Д.) на Пресне построить церковь каменную, мерою той церкви быть: вдоль меж олтарем и трапезою четыре сажени с третью, поперег двенадцать сажен с третью, олтарь четыре сажени, поперег тож, пределам, что по углам, длина и поперег по две сажени... вышина сторонних глав от полу до замка сторонних стен по адиннадцати сажен по два аршина, шеи по сажени с аршином..."(32). Подробное описание дает возможность сделать масштабную реконструкцию как плана, так и объемного построения задуманной церкви. Она должна была быть центрической, с четырьмя одинаковыми выступами со всех сторон. В восточном выступе размещался алтарь. Эти выступы-притворы мыслились ниже стен храма, к которым они примыкали. На кубическом центральном массиве стоял низкий восьмерик, не имевший большого композиционного значения. Боковые главы были поставлены на высоких приделах и ориентированы по сторонам света.
Церковь на Пресне должна была напоминать собой украинские "пятибанные" храмы. Мы связали ее замысел с поездкой на Украину мастера Оружейной палаты Карпа Золотарева, предпринятой по поручению царя специально "для описания церковных чертежей"(33). Выехав из Москвы в середине марта, живописец посетил Киев, Переяславль, Нежин, Батурин, Глухов "и иные розные малороссийские города". Он, несомненно, видел Никольский собор в Нежине, к которому близка пресненская постройка. План, составленный В.П. Выголовым на основании цитированной записи, довольно точно совпадает с планом нежинского собора. То же можно сказать и об основных чертах объемного построения.
Даже если храм в Воскресенском не был осуществлен из-за болезни и смерти заказчика, его замысел не прошел бесследно для русской архитектуры. Во-первых, мы предположили, что по подготовленным строительным документам возвели (с небольшими изменениями) собор Донского монастыря. Во-вторых, самым важным в данном случае был сам прецедент изменения царем канонического типа храмовой постройки: после того как центрический ярусный храм был высочайше дозволен к строительству в царской усадьбе, стало возможным сооружение аналогичных церквей повсеместно и в разных вариантах. Во всяком случае, хотя раньше украинская архитектура не оставалась неизвестной русским заказчикам (многие из них с 1654 г. успели побывать на Украине по служебным делам), она не вызывала подражаний, а тем более повторений. Именно от церкви царского села Воскресенского взяли начало все разновидности ярусных храмов конца XVII в.: троечастные, четырехлепестковые, "кораблем" (с пристроенными к центрическому ядру трапезной и колокольней), при том что конкретный образец уже мог свободно заимствоваться с Украины. Более того, храм на Пресне как исходная точка развития новой типологии заложил основу формообразования храмового зодчества XVIII—XIX вв.
Может быть, непосредственной предшественницей церкви Воскресения на Пресне служила также Мостовая башня (колокольня) в Измайлове (1670-е годы). Несмотря на то что внутри она была разгорожена на этажи-ярусы, ее характерную композицию в виде широкого восьмерика на четверике (точнее, на двух четвериках) полностью подготавливала появление центрических ярусных храмов.
Неординарный архитектурный тип представляли собой и ворота царских усадеб. А.Г. Чиняков подметил в Передних воротах Коломенского "ряд элементов, новых для московской архитектуры: большой ордер парных приставных колонн с капителями коринфского типа, с раскрепованными антаблементами, стоящих на отдельных постаментах"(34). А ворота в Измайлове (1682), по его наблюдению, впервые дают образец принципиально новой композиции, со строго симметричным решением фасада (два малых проема по сторонам большого центрального). Исследователь Измайловских памятников верно подметил, что этот прием по существу не имел практического смысла и призван был лишь создать репрезентативный образ въезда в усадьбу — своеобразной триумфальной арки.
Хотя в Измайлове Передние и Задние ворота изначально были идентичны(35), вероятно, тройные ворота все же воспринимались как более парадные. Во всяком случае, в селе Воскресенском на Пресне в 1681 г. требовалось "сделать... на государеве дворе к церкви Воскресения Христова ворота тройные обшивочные... и сделать совсем в отделку против передних ворот, да на дворцы (на хозяйственные дворы. — И.Б.-Д.) сделать ворота ж двойные... образцом против задних ворот"(36). Схема ворот Измайлова с парными колоннами, фланкирующими проезд, получила распространение и повторялась в воротах Новодевичьего, Высокопетровского и Донского монастырей(37).
Небезынтересны были хозяйственные постройки царских усадеб, например Водовзводная башня в Коломенском. Это монументальное сооружение не имеет точной датировки(38), но, судя по близости ее скромного декора к некоторым формам церкви Казанской Богоматери Государева двора, она могла строиться в то же время — около середины XVII в.
Более поздние хозяйственные постройки украшались наряднее: резьбой, "вислым каменем", прорезными гребнями ("гребень травной прорезными репьями"(39)), балясинами. Любопытно, что в подрядных записях 1670—1680-х годов внешнему виду хозяйственных и технических сооружений уделялось не меньше внимания, чем дворцам и храмам: например, "падины" (углубления) на новой каменной плотине в Измайлове предлагалось "перемыкать... гусятами, да поперемычке огнуть волом четвертным, и выверстать ряд, да спустить в лещади гусенок двоеполочной да жолоб с прямью"(40). Подробная регламентация архитектурных обломов, содержащаяся в данной записи, не могла способствовать улучшению утилитарных качеств плотины и диктовалась исключительно художественными соображениями.
Благодаря продуманности облика каждой постройки и согласованности декора в царских усадьбах XVII в. было сильно выражено ансамблевое начало. Так, в с. Воробьеве в 1681 г. было велено "на верху чердаков и около тое избушки (новой мыленки. — И.Б.-Д.) сделать с две стороны гульбища и поставить болясы, и по обламам поставить балясы ж, и по всем хоромам и по чердакам поставить болясы ж"(41). А в следующем году в Измайлове потребовалось "на Сытном и на Кормовом и на Хлебенном дворцах, и около передних и задних ворот палаты... покрыть в два теса... а поверх тех полат на кровле поставить гребни резные (против того, как крыты на Москве верхи над Приказом Большого Дворца)"(42). Подобные "гребни" были и на царских измайловских хоромах(43), что наглядно объединяло все здания ансамбля.
Единству способствовали и однотипные геометрически правильные планировки отдельных комплексов, входящих в усадьбу. Так, в селе Алексеевском хоромы царской семьи стояли по одной прямой линии, а вспомогательные хозяйственные дворы имели вид каре(44). Прямоугольные очертания приобрел и Государев двор в Измайлове(45); среди измайловских садов, в свою очередь, были квадратные (Просяной сад) и круглые ("круглый огород"); птичник же имел крестообразную форму(46). Прямоугольным был даже копаный пруд в Алексеевском у государевых хором(47).
Конечно, геометрическая правильность форм по большей части наличествовала только как тенденция: тот же пруд в селе Алексеевском представлял собой скорее трапецию, чем прямоугольник. А в прямоугольной ограде Измайловского Государева двора передние и задние ворота были поставлены не напротив друг друга, а наискосок, со сдвигом относительно оси восток—запад. Нам кажется, что это вызывалось не желанием "включить в пространственную композиционную ось монументальный объем Покровского собора"(48), а функциональными соображениями. Передние ворота сдвинули к царскому дворцу, находившемуся южнее, а задние ~ к хозяйственным службам, вытянувшимся вдоль северной стороны ограды. И тем не менее в целом планировка измайловской усадьбы, несомненно, воспринималась современниками как строго симметричная.