7 мая 1996 г. вечером она была дома, легла спать около 20-ти часов. Не знает, были ли Балашова и Ануфриев дома или нет.
Такого, что к ней приходила какая-то женщина и рассказала, что видела в церкви Пичужкину, которая, показывая священнослужителю фотографии семьи Воробьевой, просила «отпеть их души», не было. И такого она в своих показаниях и Ануфриеву с Балашовой не говорила.
После этого Воробьевой были представлены ее первоначальные показания и на вопрос, ее ли это показания, она их подписыла и давала ли добровольно, она ответила, что все показания ее, подписывала она и давала показания добровольно, в том числе в присутствии адвоката.
/Т. 2 л. д. 164-167/
АНУФРИЕВ Ю.В. в предъявленном обвинении в совершении преступления, предусмотренного п. п. «а, н» ст. 102 УК РСФСР, виновным себя признал частично и по существу предъявленного обвинения показал, что вину он признает частично, так как убийства он не совершал, а только помогал выносить части трупа Пичужкиной.
С конца марта 1996 г. он стал сожительствовать с Балашовой и проживал у нее на ул. Кольцова, дом 1/9 вместе с ее матерью Воробьевой. В начале апреля этого года вместе с ними стала проживать мать Воробьевой, бабка Балашовой – Юрупова, от которой в разговоре он узнал, что она пришла жить к Воробьевой и ушла от Пичужкиной, так как она запрещала ей употреблять спиртное и жить так, как ей хочется.
С середины апреля месяца Воробьева всегда во время совместного распития спиртных напитков стала наговаривать ему плохое про Пичужкину, как он понял, для того, чтобы вызвать в нем злость на нее. При этих разговорах Балашова присутствовала, но не вмешивалась. Не знает, понимала ли смысл этих разговоров она, но Воробьева старалась при ней не говорить.
В ходе разговоров Воробьева интересовалась чем можно отравить Пичужкину, предлагала ртуть, таблетки или какие-нибудь капли. Он ответил ей, что поинтересуется, но сам не интересовался. Также в ходе этих разговоров Воробьева говорила, что хочет жить в квартире, где проживала ее сестра. Смысл разговоров был такой, что она хотела убить свою сестру, чтобы завладеть ее квартирой. Сначала Воробьева прямо не говорила, что надо убить, только спрашивала, как можно подложить ей отраву. Своего согласия он ей не высказывал и конкретно ей не отвечал.
В конце апреля 1996 г. он впервые увидел Пичужкину, когда вместе с Балашовой ходили к ней забрать белье бабушки. Ее квартира расположена в Военном городке, в 1-ом подъезде 5-ти этажного дома на 2-ом этаже, дверь прямо с лестницы. Чья квартира, кому принадлежит, кто в ней прописан, ему не известно.
Через несколько дней вечером к Пичужкиной ходили втроем: Воробьева, Балашова и он. Пичужкина была дома со своей дочерью и внучкой. Воробьева и Пичужкина закрылись на кухне и о чем-то ругались, из-за чего, ему не известно.
После этого Воробьева во время совместного распития спиртных напитков продолжала наговаривать на свою сестру, говоря, что ее надо «убрать», то есть убить, тогда она сможет переехать жить в ее квартиру, а свой дом по ул. Кольцова, 1/9, оставить ему и Балашовой. Воробьева говорила, что хочет жить в этой квартире со всеми удобствами, так как в этом доме ей надоело жить без удобств, носить все время воду.
У него заинтересованности в доме Воробьевой не было, так как с Балашовой он смог бы жить со своими родителями в их 3-х комнатной квартире.
По поводу завещания ему ничего не известно.
1 мая 1996 г., когда он, Балашова и Воробьева вернулись из города домой, то находившиеся дома бабушка и болеющий психическим заболеванием сын Воробьевой сказали, что приходила Пичужкина и устроила бабушке скандал, хулиганила, угрожала ей и, якобы, кидала или хотела кидать ножи.
Воробьева захотела пойти к Пичужкиной и разобраться с ней и попросила его пойти вместе с ней. Около 17 часов в этот день он и Воробьева пришли к Пичужкиной на работу в хлебный ларек. Воробьева зашла к ней в ларек /киоск/, а он остался на улице. Воробьева стала говорить Пичужкиной, чтобы она оставила в покое мать. Сначала разговор шел спокойно, но потом перешел в скандал. Кто стал первым кричать, он не знает, но кричали они обе, выражаясь нецензурной бранью. В это время около киоска были люди, подходили покупатели, все они слышали скандал. Воробьева кричала, выражаясь нецензурной бранью в адрес Пичужкиной, что она убийца. Угроз убийством он не слышал и разговоров о квартире он тоже не слышал. Потом подъехал хозяин хлебного киоска, а затем появилась его жена. Пичужкина пожаловалась им на Воробьеву, и жена хозяина стала прогонять Воробьеву. После этого они ушли, и Воробьева сказала, что у Пичужкиной дома много золота, и она хочет похитить это золото и тем самым отомстить ей. Он видел, что у Воробьевой имеются ключи бабушки от этой квартиры. Не выказывая ей согласия, он просто пошел с ней. Но в дом он не входил и остался около подъезда. Воробьева сама поднялась в квартиру и вернулась минут через 15-20 и сказала, что золото она не нашла, но будет еще время.
По дороге домой Воробьева вновь стала наговаривать на Пичужкину и сказала, что ее надо убить.
7 мая 1996 г. вечером, когда он вернулся из города на ул. Кольцова, дом 1/9, Воробьева стала говорить ему, что к ней приходила какая-то женщина и рассказала, что видела в церкви Пичужкину, которая показывала священнослужителю фотографии семьи Воробьевой, и просила «отпеть их души», так как по ее словам, они попали в автокатастрофу.
Вечером этого дня вновь после совместного распития спиртного Воробьева вспомнила про рассказ женщины и стала говорить ему, что Пичужкину надо убить, так как она ни перед чем не остановится, может наколдовать на их семью или прийти ночью и поджечь дом, и убить ее надо до 9-го мая, или же после 9-го мая пострадает вся их семья, так как священник сказал в церкви Пичужкиной, чтобы она приходила после 9-го мая. И Воробьева сказала, что, «если все будет нормально, то после убийства она переедет с бабкой жить на ту квартиру, а он с Балашовой смогут жить в ее доме». Сказав, что надо идти к Пичужкиной, Воробьева позвала Балашову. Он не знает, говорила ли Воробьева ей про рассказ женщины, знала ли она, что Воробьева хочет убить Пичужкину.
Вместе с Балашовой он согласился пойти к Пичужкиной, так как не думал и не предполагал, что Воробьева идет убивать, думал, что до убийства не дойдет, и они просто поговорят и разойдутся. Безо всякой причины взял с собой одежду на смену – серые брюки и футболку. Никакой цели не было, одежду взял «по-пьянке», положил ее в пакет, на который указала Воробьева. В пакете уже лежал газетный сверток, что было в нем, он не знал. С собой он еще взял бутылку водки и тоже положил ее в пакет. Воробьева ему не говорила брать одежду, и Балашова этого не видела.
Около 20 - 20.30 часов втроем они вышли из дома и пешком пошли в Военный городок к Пичужкиной. Пакет нес он. По дороге Воробьева стала говорить, что, увидев ее, Пичужкина может не пустить в квартиру, поэтому первыми должны зайти он и Балашова, так как их пустят. Он не знает, знала ли Балашова, что идут убивать, может догадывалась, но она отказалась идти первой и сказала, что только позвонит в квартиру и уйдет. Сначала Воробьева запротивилась этому, но потом, когда он поддержал Балашову, согласилась. Втроем поднялись к квартире. Балашова позвонила в квартиру и сразу же стала за стену, чтобы ее не было видно, а он и Воробьева стояли напротив двери. Ничего не спрашивая и ничего не говоря, Пичужкина открыла дверь. Он и Воробьева зашли в квартиру, а Балашова осталась. Прошли на кухню. Пичужкина сказала, что только что пришла с работы, предложила чай. Сели за стол: он со стороны входа, Воробьева со стороны балкона, а Пичужкина между ними у стены. Пакет он поставил на пол около холодильника. Они стали разговаривать, а потом ругаться друг с другом. Он не захотел их слушать и ушел в зал смотреть телевизор, а потом отозвал Воробьеву в прихожую и, сказав ей, что идет посмотреть Балашову, ушел из квартиры и уехал на ул. Кольцова, 1/9. Балашова оказалась дома. Минут через 40 в дом пришла Воробьева и сразу же сказала, что она убила Пичужкину и попросила пойти с ней, помочь выбросить труп. По указанию Воробьевой взяли детскую коляску, она дала ему два мешка, и втроем пошли в квартиру Пичужкиной.
На кухне он увидел труп Пичужкиной, рядом лежал топор, пакет лежал около ванной. Он переоделся. Воробьева держала мешок, а он стал поднимать труп и тут обнаружил, что труп уже расчленен пополам. Балашова в это время сидела в зале. С Воробьевой они сложили части трупа в два мешка и поочереди вынесли из квартиры к коляске, которая оставалась около гаражей. Когда выносили второй мешок, он взял в квартире в прихожей чемодан, в котором лежали какие-то вещи, и сложил в него топор, палас с пола на кухне и все, больше ничего не складывал, нож не складывал. И он взял мешок, а Воробьева чемодан. Уходя, она сказала Балашовой убраться в квартире. На коляске с Воробьевой довезли части трупа и чемодан до водоема, и он выбросил части трупа в водоем в том месте, где указала Воробьева, а затем выбросили чемодан в трубу около больницы им. Кирова. Когда вернулись в квартиру, Балашова домывала полы в прихожей. Убравшись в квартире, они втроем ушли домой.
По дороге и дома Воробьева сказала, что ударила топором Пичужкину в голову сзади один раз, а потом расчленила. Подробностей она не рассказывала. Откуда взялся топор, он не знает. Дома он сказал, что, если приедет милиция, то он согласен «взять все на себя» и поэтому вначале давал показания о том, что убийство совершил он.
Ануфриеву были показаны три письма, изъятые у Балашовой, и он показал, что все письма написаны им собственноручно и адресованы Балашовой.
/Т. 2 л. д. 151-157/
БАЛАШОВА Н.А. в предъявленном обвинении в совершении преступления предусмотренного ст. ст. 17 и 102 п. п. «а, н» УК РСФСР, виновной себя признала частично и показала, что у ее матери Воробьевой на протяжении последних 5-ти лет были неприязненные отношения с ее родной сестрой Пичужкиной, причину таких отношений она не знает. Они ругались между собой и бывало, что после ссор мать говорила «я убью ее», но она значения ее словам не придавала.