Банник едет за хутором с подводами, встречает людей из соседнего села, которые в разговоре сообщают ему, что приехали в Гремячий за семенами: им сеять нечем, и из района распорядились взять здесь. Банник возвращается в хутор, рассказывает всем, что у них забирают семена. Собравшаяся толпа идет к амбарам с намерением не дать вывезти хлеб. Завязывается драка, пришельцам достается, и они, избитые в кровь, бросают мешки с хлебом и убираются восвояси. Демка Ушаков, у которого находятся ключи от амбаров, сбегает из толпы и разыскивает Давыдова. Давыдов берет у него ключи. Бабы в это время вытаскивают из сельсовета Андрея Разметнова и требуют открывать митинг. Разметнову ничего не остается делать. Бабы требуют отдать им назад семенной хлеб, чтобы правление колхоза не смогло раздать его чужакам. Женщины злятся, набрасываются на Разметнова, кричат, что у него одежда хорошая, а народу ходить не в чем. Начинают стаскивать с него сапоги, портянки и даже галифе. Потом избивают и отнимают наган. К Давыдову прибегает Кондрат Майданников, говорит, что Разметнова «обчество» арестовало и посадило под замок. Давыдов отказывается прятаться, говорит, чтобы Майданников скакал в поле, брал человек 15 из бригады и возвращался обратно. Отдает ему ключи от амбаров. Затем идет к амбарам. Пытается вести себя' спокойно, но на Давыдова нападают, бьют, выворачивают карманы, требуют ключи. Давыдов тянет время, говорит, что ключи У него на квартире. Бабы ведут его на квартиру, мужики остаются дожидаться у амбаров. Дома Давыдов долго роется в вещах, потом говорит, что ключи, видимо, у Нагульнова. Его ведут на квартиру Нагульнова. Дорогой бабы начинают его бить. Он отшучивается, хотя те бьют серьезно, и сдачи не дает, только когда начинают бить кольями, отнимает у одной кол и ломает о колено. На квартире Нагульнова бабы устраивают настоящий погром. Давыдов говорит, что ключи у Островнова, потом делает вид, будто вспомнил, что ключи на столе в правлении колхоза. Пока доходят до правления, Давыдова избивают так, что он едва держится на ногах. В конце концов он говорит, что до ночи будет их водить, а ключей не отдаст. Вдруг появляется какая-то девка, кричит, что казаки посбивали замки и уже делят хлеб. Бабы убегают. Появившийся с сеновала дед Щукарь предлагает Давыдову отсидеться вместе с ним. Прибегает конь Нагульнова с оборванной уздечкой. Давыдов оставляет Щукаря и направляется к амбарам.
Нагульнов возвращался из района, по дороге встретил волка, и конь, оборвав уздечку, убежал. Поэтому Нагульнову пришлось до хутора идти пешком. Придя в хутор и увидев у амбаров людей, он сразу понимает, в чем дело. Народ, слышавший о том, что Нагульнова якобы собираются судить за Банника и не чаявший встретиться с ним после его отъезда в район, встречает его появление растерянностью. Но потом люди приходят в себя и пытаются продолжить разграбление амбаров. Нагульнов вынимает оружие, стреляет вверх и заявляет, что убьет каждого, кто попытается подойти к дверям. Народ, зная крутой нрав Нагульнова, отступает, но затем снова пытается пойти на приступ. В этот момент приходит подмога — колхозники с поля, а вечером приезжает вызванный Давыдовым милиционер. Зачинщики были арестованы — кто в поле, кто дома. На следующий день стали собирать расхищенный хлеб и в конечном итоге собрали весь, за исключением нескольких пудов. Затем созывается собрание, на котором Давыдов выступает и стыдит тех, кто бил его, говорит, что он, как и все большевики, никогда на встанет на колени перед классовым врагом. Добавляет, что кару понесут только зачинщики и активно выступавшие, а все остальные должны понять свою ошибку. «Большевики не йстят, а беспощадно карают только врагов». В завершение Давыдов призывает всех назавтра ехать в поле и работать как следует. Люди говорят, что им стыдно и что они уважают Давыдова за то, что он зла не помнит. На следующий день многие из тех, кто раньше вышел из колхоза, снова подали заявления на вступление. Начинается сев.
Давыдов с Разметновым устраивают с женщинами собрание об устройстве детских яслей. В этот момент прибегает Любишкин (бригадир) и говорит, что многие в его бригаде лодырничают, пашут абы как и после каждой борозды садятся покурить. Говорит о том, что Давыдов прислал ему негодных работников, что никуда не может пристроить Щукаря, который ни на что не годен и даже, когда его определили кашеваром, сало, вместо того, чтобы положить в котел, съел, а кашу пересолил и т. д. Любишкину советуют не пенять на обстоятельства, а делом заниматься. Через некоторое время Давыдов собирает смену белья и заявляет, что, несмотря на отговоры Разметнова, отправляется в поле и будет работать там до конца пахоты. На подъезде к полю Давыдов встречает Щукаря, с которым явно произошло что-то неладное. Дело в том, что после истории с кашей Щукарь решил выслужиться и с этой целью долго подкарауливал у одного из дворов курицу, а когда наконец ее поймал, хозяин изловил его на месте преступления. Однако, узнав, что это для пахарей, разрешил Щукарю взять еще одну. Щукарь доволен, он варит кашу, но опасается, что она будет припахивать тиной, так как воду он черпал в ближайшем мелководном пруду. Каша всем нравится, даже Любишкин выносит деду благодарность. Но когда обедающие добираются до дна котла, то обнаруживают там лягушачью лапу. Щукарь пытается выкрутиться, говорит, что это «вустрица», которых при старом режиме генералы ели. Любишкин выходит из себя, кричит, что он красный партизан и не желает генеральскую пищу есть. Щукарю мерещится, что Любишкин выхватил нож, и он бросается со всех ног наутек. После приезда Давыдов замечает на пашне Атаманчукова и Майданникова, которые дерутся из-за того, что Атаманчуков хочет пахать во время дождя (пахать во время дождя нельзя, так как можно натереть быку ярмом шею), мотивируя это тем, что быки не его личные, а колхозные. Майданников показывает Давыдову атаманчуковскую пахоту — ее мало и она неглубокая. На упреки Давыдова Атаманчуков отвечает, что на словах все герои, а как самим показать пример, то никого нет. Собрав бригаду, Давыдов ставит вопрос об исключении Атаманчукова из колхоза. Почти единогласно принимается решение. Затем Давыдов говорит, что все пашут плохо и собирается на личном примере показать, что за день можно вспахать гектар и даже гектар с четвертью. На следующий день Майданников объясняет Давыдову, как пахать, так как тот раньше никогда этим не занимался. К позднему вечеру Давыдов вспахивает столько, сколько обещал. Продолжает пахать он и на следующий день. Остальные невольно подлаживаются под него, начинают работать лучше. Отстающие подтягиваются, и Давыдов при случае замечает, что в бригаде стихийно началось социалистическое соревнование.
Сев окончен, но около сотни гектаров кубанской пшеницы посеяли с опозданием, и люди не без оснований опасаются, что она не взойдет. Они приходят к Давыдову и говорят, что надо заказать молебен. Давыдов отвечает, что «надо с наукой хозяйство вести, а не с попами». Нагульнов угрожает, что если приведут попа, то он возьмет овечьи ножницы и отстрижет ему бороду. Из райкома пришло постановление об отмене прежнего решения исключить Нагульнова из партии — в райкоме произошла смена руководства — Корчжинского и Хомутова сняли. Макару объявили выговор, на этом дело и закончилось. Между тем Нагульнов стоит на своем, заявляя, что перегибы совершает даже окружком — в частности, не разрешил возвращать скот и инвентарь выходцам из колхоза, а это, по его мнению, неверно. Марина Пояркова нашла себе нового ухажера, Демида Молчуна. Разметнов поначалу бодрился, но потом начал попивать. Марина довольна своим новым мужем, который работает в ее хозяйстве, «как добрый бык». В Гремячий возвращается незаконно раскулаченный Гаев. Краевая избирательная комиссия восстановила его в правах гражданства. После его приезда Давыдов предлагает ему вступить в колхоз. Тот отвечает, что делать нечего, придется вступать. Гремячинская партячейка тем временем вырастает вдвое, несколько человек принимают в кандидаты партии. Но Кондрат Майданников, когда ему предлагают написать заявление, отказывается, говоря о том, что он недостоин, так как находится в колхозе, а «об своем добре страдает» — ему жалко свою лошадь, быков, с которыми некоторые нерадивые колхозники обращаются плохо.
Слухи о «новых партийных» быстро распространяются по деревне, кто-то говорит Щукарю, что ему тоже надо подать в партию, что ему тогда сразу дадут должность и кожаный портфель. Щукарь идет к Нагульнову и сообщает, что хочет вступить в партию. Нагульнов злится на Щукаря, выгоняет его, так как тот попам подношения делает, работать толком не умеет и т. д. Огорченный Щукарь уходит, думая, что пришел в недобрый час и что надо было бы зайти после обеда.
После разграбления общественных амбаров Якова Лукича едва не сместили с должности, так как Давыдов заподозрил неладное. Однако после этого Островнов развернул такую кипучую деятельность, что сомнения Давыдова рассеялись. Давыдов предлагает пропалывать хлеба, Островнов сомневается, будет ли народ это делать, потому что раньше никто хлеба не полол. Яков Лукич понимает, что решение правильное, и жалеет, что сам у себя на своем поле этого не делал.
Лушка также начинает работать в поле: ее определили в одну из бригад. Лушка тут же начинает по вечерам устраивать гульбища — песни, пляски до самой зари и проч. Бригадир приезжает к Давыдову, говорит, что зря он к нему определил Лушку, что она ему всех ребят перебесила, приглашает его приехать и посмотреть, что та делает. Днем после всех этих ночных гульбищ работа у людей не ладится. Давыдов злится и говорит, что, если она плохо работает, пусть бригадир сам ее выгоняет. В последнее время Давыдов все чаще думает о Лушке, особенно после того разговора, когда Лушка предложила взять себя в жены. До конца сева Лушка все же находится в бригаде, а как только бригада съезжает с поля, тут же приходит к Давыдову. Лушка кокетничает, говорит, что «пришла проведать», насмешливо спрашивает, что пишут в газетах, что «слышно про мировую революцию». Давыдов боится, что про него поползут по Гремячему слухи, что к нему ходит Лушка. Он волнуется и выпроваживает ее. Потом он жалеет об этом, опасается, что обидел Лушку, но это оказывается далеко от истины — Лушка никогда так просто не отступала от намеченных планов, а в ее планы входило завоевание Давыдова. На следующий день она снова приходит, на этот раз еще более разряженная и вызывающая. Она спрашивает, нет ли еще газет и каких-нибудь книжек про любовь. Затем Лушка начинает говорить об устройстве колхозных дел, о пахоте, о молочной ферме, и Давыдов включается в разговор, постепенно увлекаясь все больше и больше. Когда Лушка собирается домой, Давыдов идет ее провожать. Дорогой Лушка предлагает посидеть и просит Давыдова постелить свой пиджак. В конечном итоге Лушка соблазняет Давыдова, тот мучается, думает, что отношения с Лушкой надо как-то официально оформить, иначе «перед людьми и перед Макаром неудобно». Яков Лукич едет помечать лес для рубки, думает о том, что Советскую власть просто так не спихнуть, что половцевым это вряд ли под силу, и случайно в леске встречает Тимофея Рваного, который убежал из заключения. Островнов дает ему хлеба, Тимофей интересуется, где Лушка, просит передать ей, чтобы она принесла ему харчей. Тимофей собирается откопать винтовку и «начать промышлять». Яков Лукич приезжает домой, там его ждет еще одна неприятная новость — к нему приехали Половцев и Лятьевский.