Люди считались хороводом меньших по размеру мужчин и женщин, которые занимали срединное положение, у подножия божеств.
В подземном мире главенствовала фигура Велеса – бога земного пространства, в котором покоились души умерших предков славян. Потом он чаще упоминается как покровитель домашнего скота. Рода – это символ источника жизни, самой рождающей силы, исходящей из небесного высшего божества.
К концу X века происходят перестановки в добавления в пантеоне богов, что связано, прежде всего, с объединением славянских племен в единое Русское государство и с возвышением княжеской власти над всеми остальными. Так, после реформы князя Владимира в 980 году во главе пантеона становится бог Перун, олицетворявший те же неподвластные силы природы. Его наделили авторитетом мудрости. Поэтому он изображался обычно в зрелом возрасте, с седой головой. Перун завоевал народное уважение и доверие воинов.
Вторым богом был Хорс – божество солнечного светила (но не света). С его именем связано понятия «круга», хороводов.
Далее говорилось о Дажьбоге – боге света, благосостояния, наделяющего людей богатством. Он сопоставлялся с ясным небом, так все благополучие народа зависело, как правило, от света и тепла.
Затем в списке шел Стрибог – бог северных ветров и южных знойных вихрей, непогоды и холода (противопоставление Дажьбогу).
Пятым богом по значению был Семаргл – связывал небесных и земных богов. Он представлен в виде священного крылатого пса, охраняющего семена и посевы. Как хранитель главного достояния людей, Семаргл имел еще и когти и зубы.
Последним божеством была Мокошь – единственное женское божество, покровительствующее над ткачеством, вышивкой и других рукоделий. Она была богиней удачи, семейного благополучия, девичьей судьбы. Эта богиня заботилась о источниках, родниках. Ее считали невидимкой, но о присутствии можно было узнать по жужжанию веретена. Представляли Мокошь в виде женщины с длинными руками.
В новом пантеоне не было упоминания о Велесе, Ладе, Лели – богине печали, и многих других, так как им больше не предавалось большого значения.
Реформированный князем Владимиром список богов «стал для большинства верующих не только более абстрактным, но и более отчужденным от обыденной жизни»[11], зато в организационном отношении язычество приблизилось к древневосточным культам Среднего, Дальнего Востока.
Заключение
«Язычество было неприемлемо для централизованной власти, которая нуждалась в покорности подданных. Если христианство за покорность обещало блаженство в вечном мире на небесах, то язычество гарантировало вечное существование в том социальном положении, которого умерший достиг на момент смерти».[12] Поэтому язычник до последнего часа жизни пытался улучшить свое положение, так как право на благополучное будущее и вечное существование зависело лично от него. Видимо поэтому славянин предпочитал гибель в бою жизни в плену, потому что в этом случае он становился рабом, а его будущее вечное существование – рабским. Христианство, напротив, превращало покорность в основную человеческую добродетель.
Православские проповедники и летописцы-монахи имели категорически отрицательное отношение к язычеству, «выражали и непосредственно и косвенно, приписывая все безнравственные поступки киевских князей-язычников из «безбожию» и «поклонению идолам»[13].
Летописцы еще снисходительно относились к принесениям человеческих жертв Перуну – княжескому богу войны и Роду и рожаницам. Им приносились жертвы медом, кашей и другими плодами земледельческого труда.
Вообще, восточно-славянская мифология, в отличие от развитых, завершенных мифологических систем Дальнего Востока, античности, была слишком дробной, бессистемной, так как не могла соответствовать задачам и целям централизованного государства. Но содержавшийся в ней духовный потенциал был достаточным для того, чтобы определить ее сильную и насыщенную эмоционально-психологическую среду и глубокий мировоззренческий фон.
Несмотря на самую яростную борьбу православного духовенства с язычеством, окончательная победа не было достигнута. Ни казни, ни жестокие преследования скоморохов, волхвов, ни репрессии против сел, справляющих языческие праздники, не смогли уничтожить традиции этого древнего верования. Ведь до сих пор люди верят в домового, злых духов, носят амулеты, празднуют Масленицу и многое другое. И уже на протяжении многих веков эти верования передаются от поколения к поколению.
Можно сделать вывод, что древнее религиозное верование, получившее название язычество имеет огромное значение в формировании основной структуры связи человека с миром духовных ценностей.
Список литературы
1. Викторов В.В. Культурология, учебное пособие. М., 2002;
2. Гуревич П.С. Культурология. М., 2001;
3. Иванов В.Г. История этики средних веков. Санкт-Петербург, 2002;
4. История религии под общей ред. Яблокова И.Н. М., 2004;
5. Кондаков И.В. Культурология: история культуры России. М., 2003;
6. Кривошеев Ю.В. Религия восточных славян накануне крещения Руси. М., 1988;
7. Рыбаков Б.А. Язычество древних славян. М., 1981;
8. Сененникова Л.И. Россия в мировом сообществе цивилизаций. М., 2008;
9. Учебное пособие, под ред. Трофимчука Н.А. История религий в России. М., 2002.
[1] Учебное пособие, под ред. Трофимчука Н.А. История религий в России. М., 2002. С. 15.
[2] Кривошеев Ю.В. Религия восточных славян накануне крещения Руси. М., 1988. С. 23.
[3] Иванов В.Г. История этики средних веков. Санкт-Петербург, 2002. С. 339.
[4] История религии под общей ред. Яблокова И.Н. М., 2004. С. 237.
[5], 2 Учебное пособие, под ред. Трофимчука Н.А. История религий в России. М., 2002. С. 17, 20.
[6] Учебное пособие, под ред. Трофимчука Н.А. История религий в России. М., 2002. С. 20.
[7] История религии под общей ред. Яблокова И.Н. М., 2004. С. 275.
[8] Кривошеев Ю.В. Религия восточных славян накануне крещения Руси. М., 1988. С. 31.
[9] История религии под общей ред. Яблокова И.Н. М., 2004. С. 284.
[10] Учебное пособие, под ред. Трофимчука Н.А. История религий в России. М., 2002. С. 17.
[11] Кондаков И.В. Культурология: история культуры России. М., 2003. С. 27.
[12] Викторов В.В. Культурология, учебное пособие. М., 2002. С. 324.
[13] Иванов В.Г. История этики средних веков. Санкт-Петербург, 2002. С. 344.