Фольклорная практика проходила в селе Новая Усмань с 19 по 28 августа.
Были записаны несколько фольклорных произведений и семейно-бытовые обряды. Их рассказывала жительница села Гаврилова Клавдия Митрофановна 1928 года рождения (78 лет). Она закончила 7 классов средней школы. Родилась и прожила в этой местности всю жизнь. Работала секретарем в сельском совете и бухгалтером. Сейчас Клавдия Митрофановна уже на пенсии. Наиболее полные сведения от нее были получены о свадебном обряде, что не удивительно, ведь это одно из важнейших событий в жизни человека не только в прошлом, но и сейчас.
Конечно, со временем «сценарий» свадьбы меняется, некоторые его части утрачиваются, некоторые сливаются воедино. Несмотря на это, общие черты свадебного обряда, записанного в 19 веке и 2006 году, четко прослеживаются. И поскольку сценарий торжества в этой местности относится к южнорусскому типу «свадьбы-веселья», то просто необходимо соотнести его с другим обрядом этого региона. Для сравнения используем свадебный обряд сел Эртильского района, который был записан летом 2005 года студентами ВГУ во время фольклорной практики.
Клавдия Митрофановна, моя ресспондентка, начинает свой рассказ.- «Раньше молодежь никак не знакомилась, ведь Усмань была, народ туда-сюда не ездил, коренные жители были, никаких приездов, ни отъездов не было. Люди знали предков, прадедов, и по этим предкам приходили свататься. В брак вступали в 20-30 лет, в 18 редко – редко вступали. Младшие дети в семье не могли вступать в брак раньше старших, потому что закон был такой.»
Первым этапом свадьбы было сватовство. Состав лиц, приходящих сватать невесту, во всех рассматриваемых источниках очень схож.
«Приходила мать крестная, она как сваха, родители жениха и можа кто-то из родственников, 2-3 человека.»-говорит Клавдия Митрофановна. В материалах экспедиции 2003 года в с. Рождественская Хава отмечено, что свататься ходили только женщины. И свататься ходили тайно. А у М.Е. Пятницкого в описании свадебного обряда села Новая Усмань особо выделяется сходотай.
Удалось обнаружить одну интересную деталь, которая не упоминается ни в архивах 19 века, ни 2005 года: «Приходили сваты, а им отказвуют, говорят: «Мы не отдадим невесту». А они тоды тряпочку или веник воровали, чтоб отдали.» К сожалению, Клавдия Митрофановн не смогла объяснить почему так происходило.
Стоит сказать, что в отличии от Эртильского района, где со сватаньем поведение девушки менялось, в Новой Усмани по моим данным все оставалось по прежнему: «Просватанная девушка – невеста – вела себя, как и не просватанная: никуда не ходила, если гулять пошла, то с девчатами только, в хоровод с девочками. Пока девушка только просватанная, она одявалась, как и все, а когда уж под вянцом побывала, то она платочек надявает и без няго уж никуда не выходит, пока не умреть.»
У Пятницкого, кроме того, выделяется второй день сватовства. Сейчас он отсутствует. Это свидетельствует о процессе упрощения свадебного обряда, о котором говорилось ранее.
Итак, «если только они сговорились, тогда назначают лады и вся семья начинает молиться за невесту.» По записям 19 века здесь происходит первое официальное знакомство жениха с невестой, а родители говорят о материальной стороне свадьбы. В Эртильском районе этот этап назывался запой, но содержание его такое же. Вот как говорит о ладах моя ресспондентка: «лады – это гулянье небольшое. Жениха рядом с невестой не сажали, они никогда вместе не сидели. Жених сидит на приступочке, а невеста на сундуке. Приступочек – это на русской печке есть печурочки, к ним прикрепляются 2 палки, стоя, и на нее кладут еще палку. Это и есть приступочек. Если молодые не были знакомы, то на ладах они поглядели друг на друга, и все.Или они можа друг на друга не глядят. И это лады начинаются, они по стопочке выпивают, а потом договариваются, про день свадьбы, и выкуп постели.»
Далее по записям 19 века следует осмотр подворья жениха. Такой части сценария не удалось зафиксировать. «Родители невесты к жениху домой не ходили, не глядели. А чаво глядеть, они и так знают что за люди, какое хозяйство.» -говорит Клавдия Митрофановна. Кроме того, в ее рассказе не упоминается о сговоре. Сейчас эта часть обряда утеряна, поскольку сейчас свадебные песни не исполняются на свадьбах и их помнят уже немногие (ведь именно здесь впервые появлялись песенные свадебные образы).
Следующим этапом записанного мной свадебного обряда, и в тоже время общим для всех, рассматриваемых источников, является постель.
«В день перед свадьбой была «постель», привозили постель, наряжали комнату (в доме жениха, где будет застолье в день свадьбы), гуляли. Приезжали от жениха, но не жених, забирали все от нявесты, ребята крепкие, чтоб погрузить, были и женщины, но на постели всягда немного. Ребята бойкие были, вынясут им самогона, или водки, а они просят деньги за постель. Долго торговались, а потом постель выкупят и за стол садятся. Постель выкупали у невесты, они ее шили на девичнике, вышивали». В материалах экспедиции 2003 года в Рождественскую Хаву, есть одна интресная деталь, которая не упоминается в рассказе Клавдии Митрофановны. Постель убирали особым способом: сначала на кровать клали перины, затем одеяла, подушки, свернутые простыни, наволочки и т.д.
Постель покупали за большие деньги.
Отличие мы наблюдаем только с записями Пятницкого, где приданное везли родители невесты в дом жениха. Эта часть усложнялись обязательным наличием посадного блюда с блинами и курицей.
Девичник проходил похожим образом во всех трех источниках. «…Девичник у нявесты проходил, она сама подруг приглашала, они там работали, невеста вяла себя как все, и одета была как все – просто. Они плакали, потому что песни пели очень грустные, особенно когда расставались с невестой. Они плакали по невесте, они потеряли подружку. Они не голосили в голос, а просто тихо плакали. А жених не приходил, ни один парень не мог прийти. А дружка – свидетельница, была назначена, она обязательно была.
Подружки ее работали, утирки вышивали, работали неделями, а то и месяцами, песни пели. Однако в остальных двух источниках жених имеет то или иное отношение к девичнику.
«На утро свадебного дня нявесту причесывали подружки, они пели печальные песни, плакали, и невеста плакала, они прощались». Перед тем, как отправиться в церковь невесту благословляли: «… становили ее на колени, молитву читали, напутствие. Отец говорит: «Подражай мужу, а муж подражает Иисусу Христу, повинуйся мужу». А если родителей нет, то благословляла мать-крестная.» Благословление невест очень схожи, вероятно это связано с тем, что оно исходит от официальной церкви, которая имела очень огромное значение в жизни прошлых поколений, и, в отличии от народных верований, ее правила меньше подвергались изменению. Собственно, родители таким же образом благословляют дочь и сейчас.
Огромное отличие записанного обряда от остальных двух в том, что жених и невеста не видятся до венчания и едут в храм на разных повозках. Например, в обряде Села Рождественская Хава Жених приезжал до венчания в дом невесты выкупать ее, но в церковь они ехали все же на разных повозках.
«Иконы, которыми благословляли невесту, везут в церковь, стелется полотенце, или скатерть, на нее становится жених и невеста, надевают кольца. И эта скатерть называется посадная. .И когда ребенок родится, то этим лечили раньше детей. Оно святое. На этом полотенце они стояли во время венчания. Такая же скатерть имеется и в материалах экспедиции 2003 года в Р. Хаву. Кроме того там считалось, что тот из новобрачных ,кто первый наступит на ткань будет верховодить в семье
Потом после венчания, не на самой свадьбе, сажали невесту и жениха за небольшой стол и подают курицу, которую воруют на «постели». Это для того, чтоб невесту никто не увел». И здесь мы тоже видим очень интересную деталь. Нам уже встречалась курица в обряде, записанном Пятницким, но там она появлялась в заключительный день свадебных торжеств, и у нее было другое предназначение. В селе Рождественская Хава в курицу наряжалась одна из женщин еще на сватовстве.
После венчания ехали молодые в дом жениха, где должен был проходить свадебный пир, им «каравай выносили на полотенце красивом, на него ставили солонку, и свекровь должна была благословлять сперва иконой, а потом угощать их.
Это был обыкновенный, круглый хлебушек красивый, который мать жениха сама пекла. До сих пор в Новой Усмани существует обычай встречать молодых после регистрации хлебом-солью.
«После венчания невеста переодевалась у жениха в другое платье, и подружки ее тоже, как какое кушанье, так они переоденут платья. Потом мать крестная берет ее и сажает за стол. А сама по праву руку от нее сидит, ведь мать занята, готовить. Сначала молодые садились, а потом гости.. В святом углу сидели одни старики, а старушки чуть поодаль. И они пели старинные затяжные песни. Старики начинали, а молодежь подхватывала. Песнями гостей величали. Когда садились за стол, то брали чашку и в нее гости подарки дарили, кто отрез, кто деньги. Народу всегда битком набивалось, глядели, что дарят. Вся улица или полсела приходят на свадьбу. Всех смотрят, как выглядит невеста, как жених, где ж там вести себя плохо, там на пересудок на один. Боялись»
На свадьбу всегда старались подавать на стол все самое лучшее: щи, кашу, оладьи, особенно мяса много было.
«А вот когда блинцы подадут, то значит, никаких кушаний больше не будет. Блинцами кончалась свадьба». Туже самую деталь мы наблюдаем в обряде Эртильского района.
Во всех трех источниках говориться, что первую ночь молодые проводили в доме жениха, и им, непременно, выделялось отдельное помещение. Вот как описывает это Клавдия Митрофановна: « У молодых на брачную ночь была, если не отдельная комната, то так отгороженная. Материал такой, полух назывался, вся кровать им закрывалася, это была как комната отдельная.» На утро, как и в Эртильском районе, «…молодых будили дружок с подружкой. Приходили рано и они били об дверь горшки.»