Êî÷åâíèêè-òàòàðû, ïðèøåäøèå íà Êðûìñêèé ïîëóîñòðîâ â 1223 ãîäó, äåðæàëèñü âäàëè îò ìîðñêèõ áåðåãîâ, íåäîëþáëèâàÿ è äàæå îïàñàÿñü èõ. Ñòîëèöó âîçíèêøåãî ñî âðåìåíåì ãîñóäàðñòâà îíè ïîñòðîèëè â Ïðåäãîðüå.
Äåíü è íî÷ü ãîíèò âåòåð ïî ñòåïíûì è ïóñòûííûì ïðîñòîðàì ñóõèå æåëòûå øàðû ïåðåêàòè-ïîëÿ. Äåíü è íî÷ü ïåðåñûïàåò îí ïåñ÷èíêè, ïåðåìåùàåò áàðõàíû. Òàê æå ðàçìåðåííî äâèãàëèñü ïî òóðêìåíñêèì ñòåïÿì òàáóíû è êèáèòêè êî÷åâíèêîâ èç ïëåìåíè èç êàéû. ×òî çàñòàâèëî èõ ïîêèíóòü ïðèâû÷íûå ïàñòáèùà è îòïðàâèòüñÿ íà çàïàä, òåïåðü íå ñêàæåò íèêòî. Èçâåñòíî òîëüêî, ÷òî â ïåðâîé ïîëîâèíå XIII âåêà îíè îêàçàëèñü óæå â Ìàëîé Àçèè, ÷òî çäåñü ïðåäâîäèòåëü èõ Ýðòîãðóë ïîëó÷èë îò ñåëüäæóêñêîãî ñóëòàíà â êà÷åñòâå óäåëà ïóñòóþùèå çåìëè.
Восточное предание гласит: однажды привиделся Эртогрулу во сне пророк и предсказал его потомкам несметные богатства и славу, власть над миром и величие «из поколения в поколение». Пророчество сбылось, и сын вождя-кочевника Осман в 1299 году стал султаном, а внук завоевал всю северо-западную часть Малой Азии, дошёл до берегов Мраморного и Черного морей, захватил земли, прилегающие к проливу Дарданеллы. В XIV—XVI веках под власть османских султанов попало множество стран и народов. В Европе турки (так называлось основное население империи) хозяйничали на всем Балканском полуострове, на берегах Дуная и Черного моря. В Азии им принадлежали Сирия, Палестина, Ирак, Иран, Йемен, в Африке они владели Египтом, Триполи, Тунисом, побережьем Красного моря. В 1475 году турецкий флот подошел к Крымскому полуострову. Пали генуэзские города-крепости Кафа, Сурож, Горзувиты, Чембало. По всему побережью разместились турецкие гарнизоны, и крымские ханы стали покорными вассалами турецкого султана. Отныне их назначали и свергали в Стамбуле, а в Гёзлёве, в самой большой крымской мечети Джума-Джами, каждый вновь назначенный хан обнародовал султанский ферман (письменный указ) и расписывался в специальном акте.
Существует несколько версий, объясняющих название города. Турецкому путешественнику Э. Челеби, побывавшему в Гёзлёве в 1666 году, должно быть, рассказали такую легенду: «...На этот морской берег приехал человек из татар Тохтамыш Герай-хана и построил вместо кибитки дом с отверстием для света наверху, как в кибитке. Благодаря хорошему свежему воздуху род хозяина дома размножился, было построено множество домов «с глазами», и появилась деревня огромных размеров, а назвали ее Гезлю-Эв. Из-за домов «с глазами» она стала довольно известной, и теперь ее называют Гёзлёв»[12]. А может быть, потому эту местность называли «сто глаз», что вечерами в домах зажигалось множество огней, так что видны они были и задержавшемуся в море рыбаку, и ночующему в степи путнику. В названии мог заключаться добрый совет мореплавателям: «Смотри, целься, направляй корабль на здание!» (версия В. Х- Кондаракн). Академик П. С. Паллас считал, что название города, это загадочное сочетание слов «глаз» и «дом», должно было означать «наблюдательный пост». Гёзлёв и был для Турции таким дозорным пунктом, с которого в Стамбуле зорко следили за крымскими ханами.
В центре города стояла обнесенная стеной крепость с воротами, башнями, рвом, за которым находились жилые кварталы разноплеменного и разноязыкого населения. Крепостная стена имела внушительный вид: 6—8 метров в высоту («на два человеческих роста от фундамента»), 3—5 метров в ширину, добротно сложенная из бута и ракушечника, с фланкирующими выступами и ружейными амбразурами-бойницами. Строили ее по указу турецкого султана много лет, и не один крымский хан переселился «в вечную страну», прежде чем возведение крепости было завершено.
Э. Челеби восхищенно рассказывал об этой фортеции: «Со всех сторон крепости высятся двадцать четыре могучих четырехугольных бастиона, покрытых красно черепице, а расстояния между ними достигают ста пятидесяти аршинных шагов. Эта огромная боевая крепость, в форме пятиугольника, замечательно украшенная и устроенная, сооружена из тесаного камня на равнинном морском побережье. Она имеет пять крепких, мощных новых железных ворот».[13] Тому, кто решит обойти крепостную стену по периметру, придется прошагать почти три километра (3400 шагов). Ворота пристани, или Портовые ворота, находились близ моря, они были украшены изображением человеческой головы с сильно удлиненным черепом. Рядом, на таможне, «со всех приходящих судов» брали пошлину в казну падишаха. С запада в крепость вели Лошадиные ворота, настолько узкие, что даже арба не могла в них протиснуться, и входили в них лишь «пешие да конные». Позднее эти ворота назовут Упорными. На север смотрели Ворота Белого муллы с проходом-калиткой. Над нею красовалось изображение человеческого живота. «Всю воду жизни в этот город ввозят через эти ворота... на больших повозках в бочках», — пишет средневековый путешественник.[14] Далее на восток располагались Ворота дровяного базара с башней, их украшало изображение двух грудей над маленькой калиткой. К базару, заваленному дровами для топки и отменным строительным лесом, выходили узкие улочки двух мусульманских, двух цыганских и большого армянского посадов. Последние, Земляные ворота, усиленные большой башней, украшала тамга Гиреев, символ ханской власти в Крыму. По преданию, все ворота были соединены системой подземных ходов с другими частями города, а в центре крепости возвышалась цитадель, выстроенная из камня. Окружность ее составляла 300 шагов. Здесь располагались склады и тюрьма. Как рассказывают легенды, в трехэтажной башне цитадели казнили преступников, за что и называли ее кровавой — «Канлы-Куле».
В крепости постоянно находился трёхтысячный турецкий гарнизон. «Изумительные пушки, обращённые жерлами на порт», всегда были готовы к отражению набега. Комендант крепости после вечерней молитвы запирал все ворота, а по пятницам, в день рождения Пророка, украшал бойницы знамёнами.
Гезлёв ничем не отличался от большинства средневековых городов. Он был разделён на две части – торгово-ремесленную и жилую. Возле восточных ворот, в окрестностях ханской мечети Джума-Джами, располагались купеческие лавки, постоялые дворы, кофейни, кузнечные, слесарные, обувные, шорные, лудильные, жестяные, столярные мастерские, изделия которых шли,в основном, на внешний рынок, в Турцию. В городе было больше десятка «ханов» (постоялых дворов), три из которых походили на миниатюрные крепости. Эти двухэтажные гостиницы имели более двухсот комнат, железные ворота, привратников у входа и на крыше, «которые не пропустят кого попало»[15]. Все «ханы» были заполнены приезжими купцами.
В XVII веке в Гезлёве насчитывалось «семь источников живой воды, подобной очищающему напитку». Ее давали знаменитые Гёзлёвскне фонтаны. Из глубоких колодцев северо-западной части города по трубам вода сначала поступала в резервуары-бассейны, а затем, по свидетельству П. С. Палласа, «лошадиной тягой» подавалась в фонтаны. «Прекрасные мастера провели воду в город, — писал Э. Челеби, — и воды текут... в ханы, мечети и бани, и все богачи и нищие, и прочие божий твари ее пьют. Благодаря крупным пожертвованиям все городские источники находятся под бдительным надзором, и нет возможности их порчи и ущерба»[16]. Круглые керамические трубы водопровода положены были в каменном канале, облиты известью и очень крепко склеены.
Истинным центром любого средневекового города всегда бывала торговая площадь. Выгодное географическое положение Гезлёва — между портом, который мог принимать по тысяче судов, и хлебородной степью — способствовало быстрому превращению его в богатый, процветающий центр торговли. Город окружали бесконечные ряды ветряных мельниц, и торговля мукой шла бойко. В гавани на рейде собирались легкие купеческие фелюги. Между ними сновали сотни легких лодок. Из Турции сюда привозили дорогие ткани, парфюмерию, нитки, мыло, свежие и сушеные фрукты, оливки, кофе, табак, мед, пряности, посуду. А увозили кожу тончайшей выделки, соль «несравненного вкуса», бараньи шкуры, шерстяные бурки, верблюжий войлок, лук, масло, зерно, сушеную и вяленую рыбу.