Модель была, конечно, игрушечной. Когда же был сделан расчет реального парашюта, то оказалось, что нужное количество шелка в шлеме не умещается. И тогда было решено уложить парашют в ранец. Модель была испытана в Нижнем Новгороде, куклу сбрасывали с воздушно го змея. Возвратившись в Петербург, Котельников написал докладную записку военному министру генералу В.А.Сухомлинову: «Ваше превосходительство! - обращался он к генералу. - Длинный и скорбный список славных жертв авиации натолкнул меня на изобретение весьма простого полезного прибора для предотвращения гибели авиаторов в случаях аварии с аэропланами в воздухе».
Котельников просил у министра субсидии для изготовления парашюта и проведения испытаний. Свое письмо он сам отнес в военное министерство. Министр отсутствовал, и Котельникова принял товарищ министра генерал А.А.Поливанов. Он прочитал записку, осмотрел модель. Изобретатель подбросил к потолку куклу, и она плавно опустилась на паркет. Демонстрация произвела решающее действие на Поливанова. На докладной записке появилась резолюция: «Главное инженерное управление. Прошу принять и выслушать».
Заседание, на котором рассматривался парашют, Котель-никову запомнилось на всю жизнь. Председательствовал начальник Офицерской воздухоплавательной школы генерал-майор A.M.Кованько (выпускник Академии генштаба!). Глеб Евгеньевич четко и ясно доложил суть дела.
- Все это прекрасно, но вот тут какая штука... Что будет с вашим авиатором, когда раскроется парашют? - задал вопрос Кованько.
- Что вы имеете в виду? - не понял вопроса Котельников.
- А то, что ему уже незачем будет спасаться, поскольку от удара при раскрытии парашюта у него оторвутся ноги!
Против такого «железного» аргумента бравого гентшабиста у Котельникова были возражения, но ученую комиссию понесло: «Докладчика поощрить, но изобретение отклонить из-за явной безграмотности автора».
Котельников вспоминал: «На меня будто ушат помоев вылили. Руки опускались...» Но помощь пришла. В начале января 1912 г. Глеб Евгеньевич получает письмо от петербургской фирмы «Товарищество В.А.Ломач и Ко», которая приглашала его «пожаловать для переговоров». Котельников отправился на Миллионную улицу. Изобретатель не верил своим ушам: фирма бралась изготовить ранцевый парашют в короткие сроки, а глава фирмы В.А.Ломач брался уладить все преграды в Главном инженерном управлении.
Дело пошло...
Вечером 6 июня 1912 г. из лагеря воздухоплавательного парка в деревне Салюзи под Гатчиной поднялся змейковый аэростат. К борту его корзины был прикреплен манекен в полной летной форме. Прозвучала команда «Стоп на лебедке!».
Высота 2000 м. Троекратный сигнал рожка. Манекен полетел вниз. Через пару секунд над ним раскрылся белоснежный купол. Успех испытаний был очевиден. Все поздравляли Котельникова и Ломача.
Но военные не спешили. Было решено, что представитель фирмы поедет в Крым для проведения испытаний. Знаменитый летчик Михаил Ефимов сбросил манекен со своего «Фармана» - все получилось. Тогда уступили и в Инженерном замке. Испытания провел на Гатчинском аэродроме поручик Горшков. Он сбросил манекен с самолета «Блерио» на высоте около ста метров. Парашют сработал блестяще. Но... опять был никому не нужен.
Котельников снова решил выйти на министра. Бюрократический маховик закрутился со скрипом. Военный министр обратился к генералу Кованько, тот в свою очередь к начальнику авиационного отдела подполковнику С.А.Ульянину. А тот, не долго думая, доложил, что испытания показали... полную непригодность парашюта для авиации (?!). Вот это по-нашему, по-русски!
После такого отзыва - хоть головой в омут. Но в это время французский полковник А.Лаланс предоставил парижскому аэроклубу 10 тыс. франков за лучший парашют. Ломач уговорил Котельникова поучаствовать, но театральное начальство не отпустило актера. Из-за этого Ломач слегка опоздал в Париж и приехал к концу соревнований. Двойной показ прошел с блеском, но первый приз достался изобретателю Фредерику Бонне (кстати, его парашют оказался непригодным для авиации). Лишь с началом Первой мировой войны о парашюте вспомнили и для экипажей самолетов-гигантов «Илья Муромец» изготовили 70 комплектов.
Однако никто не учил летчиков парашютному делу. Летный состав не доверял парашютам, и парашюты передали в аэростатные части. Там они пригодились. Котельников тоже ушел на фронт, затем - революция и гражданская война. Не до патента было. Лишь в 20-е гг. он узнал, что в США в 1919 г. инженер Ирвин изобрел (?!) ранцевый парашют, работавший на тех же принципах. Правда, ранец у него был не металлический, а матерчатый. Деловитые американцы сумели отработать парашют до мельчайших деталей.
С 1924 г. все военные летчики США стали в приказном порядке летать с парашютами. А правительству СССР пришлось за золото купить две тысячи парашютов Ирвина, а потом заплатить за право их производства. Но даже в начале 30-х гг. летчики в СССР не доверяли парашютам. А парашюты Ирвина пришлось долго улучшать, чтобы они работали безотказно.
Глебу Евгеньевичу Котельникову поставлен памятник на Новодевичьем кладбище в Москве.