Разделение на государя и народ, управляющего и управляемых неминуемо приводило европейских просветителей к мысли о необходимости уничтожения средневековых сословий, союзов, общин, цехов, корпораций с их частными интересами, отличными или даже противостоящими интересам народа. Из этого делался вывод о естественном недоверии и даже вражде, которые монархи должны испытывать к общественным организациям, союзам, и они обязаны принципиально не доверять обществу. Подобные теоретические построения, как мы увидим, очень скоро трансформировались в государственную практику многих европейских стран, в том числе и России.
Именно самодержавие в России, нивелируя все общество под один уровень, желая иметь в каждом подданном холопа, внесла равенство в ту область, где "прежде была пестрота частных владельческих прав и тысяча различных привилегий".
В отечественной историографии сложилась так называемая теория закрепощения всех сословий, поддержанная весьма авторитетными историками: на Руси действительно существовало равенство, только это равенство не в политических правах, а в государственных повинностях, равенство всех перед лицом самодержца, равенство без свободы.
Иначе: сословия имеют права лишь по отношению друг к другу, но все равно бесправны перед монархом. На наш взгляд, такая ситуация есть производное от православного взгляда на сущность власти: православные не равны на земле, но равны на небе, перед Внешним Судией. По этому образу и подобию действуют и земные владыки.
Однако, по мнению М.А. Рейснера, равенство перед монархом могло послужить основой, на которой в будущем стала возможна "первая заря гражданской свободы" [5, с.314].
Если монарх обязан не доверять обществу, то общество, по мнению просветителей, должно доверять своим государям едва ли не абсолютно. Тот же Гоббс объявил "возмутительными" всякие мнения о том, что решение вопроса о добре и зле принадлежит не государю, а подданным. Следовательно, даже откровенно бесчестные деяния монарха, преследование им своих поданных не освобождает их от долга повиноваться властям.
Они могут делать своему государю только "почтительные представления без мятежа и ропота" в ответ на самую деспотическую акцию последнего, они могут и должны в ответ на насилие венценосца только лишь молиться Богу об обращении его на путь истинный.
В основе нравственности, по мысли Гоббса, лежит естественный закон - стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей, поэтому добродетели и пороки людей обусловлены лишь разумным пониманием того, что способствует и что препятствует достижению блага. Обязанности подданного, вытекающие из общественного договора, совпадают по своему содержанию с моральным долгом.
Государство, основанное на договоре, требует не только повиновения, но и гражданской добродетели, повиноваться надлежит не только за страх, но за совесть, для чего подданными и приносится присяга.
Общее благо вовсе не обязательно, подчеркнем это особо, является благом для каждого конкретного человека, но только для всего народа; оно определяется только лишь естественными законами, среди них: жизнь и здоровье человека, его экономическое обеспечение и собственность, его семейное благополучие и просвещение и т.д.
Для всех европейских философов характерна вера в государственный механизм, в государство, работающее, как машина (по-русски говоря, работающее, как часы), что требует порядка и дисциплины. Они не ведут к уничтожению человеческих страстей вовсе, но лишь приводят их к некоей норме, унифицируют, суммируют их, продуцируют единство воли, единство цели, единство силы. На этой основе, собственно, и создается государственная машина, в которой человеку отводится роль винтика с естественными правами.
Государю же вменяется в обязанность корректировать ход машины посредством: 1) наград материальных и духовных, 2) взысканий, вплоть до каторги с лишением всяческих прав. Поскольку государь все же человек и физические возможности его ограничены, вводится понятие "учреждение", которое и составляет государственный механизм. В отличие от средневековых корпораций, они управляются извне, "чужой волей", что и предполагает порядок, дисциплину и едва ли не абсолютное послушание. Круг замыкается.
Объем требований, предъявляемых к подданным, достаточно высок, и не каждый человек им соответствует. Признание естественных гражданских прав прямо пропорционально широте круга лиц, признаваемых гражданами и обратно пропорционально размерам свободы отдельного лица. Т.е. не за каждым подданным признаются естественные права гражданина; чем больше граждан, тем меньше прав у каждого из них, т.к. чем больше граждан, тем они хуже.
Абсолютизм всегда предполагает поэтому минимум прав гражданина, делает это нормой, что обязательно связано с ограничением личной свободы. Поэтому идеологи абсолютизма в Европе всегда ставили в своих рассуждениях на место исторически-конкретной личности, взятой во всем многообразии ее деятельности, некий усредненный шаблон, и по этому шаблону каждому отпускалась его доля свободы.
Список литературы
[1] Панченко А.М. Начало петровской реформы: идейная подоплека // Из истории русской культуры. М., 1996. Т. III. С. 510.
[2] Там же. С. 505.
[3] Панченко А.М. Церковная реформа и культура петровской эпохи // Там же. С.499.
[4] Живов В.М. Государственный миф в эпоху просвещения и его разрушение в России конца XVIII века // Там же. Т.IV. С. 661- 662.
[5] Рейснер М.А. Общественное благо и абсолютное государство // Рейснер М.А. Государство и верующая личность. СПб., 1905.
[6] Рейснер~М.А. Развитие конституционной идеи // Политический строй современных государств. СПб., 1905. Т. I. С.59.