ЧЕРЧИЛЛЬ. Я не против. Но раз задаете мне вопрос, вот мой ответ: флотдолжен быть потоплен или разделен.
СТАЛИН. Вы за потопление или за раздел?
ЧЕРЧИЛЛЬ. Все средства войны -- ужасные вещи.
СТАЛИН. Флот нужно разделить. Если господин Черчилль предпочитаетпотопить флот, -- он может потопить свою долю, я свою долю топить ненамерен.
ЧЕРЧИЛЛЬ. В настоящее время почти весь германский флот в нашихруках. СТАЛИН. В том то и дело, в том то и дело. Поэтому и надо намрешить этот вопрос." Советское правительство уже имело неприятный опыт ситальянскими трофейными судами, захваченными западными державами.Естественно, что оно сочло необходимым проявить такую настойчивость вотношении германского флота. Дилемма атомной бомбы. 18 июля в 1 час 15 минут дня президент Трумэн прибыл на виллуЧерчилля. Британский премьер пригласил его на ланч. Трумэн захватил ссобой только что поступившую из Вашингтона телеграмму о результатахиспытания атомной бомбы в Нью-Мексико. Ознакомив Черчилля с егосодержанием, президент поднял вопрос о том, что и как следует сообщить поэтому поводу Сталину. Трумэн считал, что если ознакомить советских представителей сподробностями взрыва, то это лишь ускорит их вступление в войну противЯпонии, чего он вообще предпочел бы избежать. Оба западных лидераполагали, что поскольку больше нет нужды в советской помощи на ДальнемВостоке, то самое лучшее было бы вообще ничего русским не говорить. Но этов дальнейшем могло иметь отрицательные последствия. Вставал кардинальныйвопрос: каким образом и что именно сказать Сталину.
Взвесив различныевозможности, собеседники пришли к тому, что лучше всего рассказать обомбе невзначай, как бы мимоходом, когда Сталин Будет отвлечен какими-тосвоими мыслями. Западных лидеров особенно тревожило то, как бы Япония не объявила окапитуляции по советским дипломатическим каналам прежде, чем американцыуспеют "выиграть" войну. Черчилль рассказал Трумэну о пробных шагахяпонцев, о чем Сталин сообщил накануне британскому премьеру. Суть этихшагов сводилась к тому, что Япония не может принять безоговорочнойкапитуляции, но готова согласиться на другие условия. Черчилль предложил выложить требования о безоговорочной капитуляциикаким-то иным способом, так, чтобы союзники получили в основном то, чегоони добиваются, и в тоже время дали бы японцам какую-то возможностьспасти свою военную честь. Трумэн, не задумываясь отклонил этопредложение. Он опасался, что в случае какой-то модификации требования обезоговорочной капитуляции Японии японцы сдадутся через посредничествоМосквы и тогда победа может выскользнуть из американских рук. Как видно из мемуаров Черчилля, весь этот разговор произвел на негонеприятное впечатление. Он почувствовал решительность и агрессивностьнового президента, который в условиях возросшей силы Соединенных Штатовхотел вести дела так, как будто наступил "американский век". Черчилль предложил использовать совместно средства обороны, которыеразбросаны пол всему миру. Великобритания сейчас меньшая держава, чемСоединенные Штаты, продолжал премьер-министр, но она может дать многое изтого, что у нее еще осталось от великих дней империи. Трумэн насторожился: ему показалось, что Черчилль слишком уж быстроидет на договоренность. Трумэн рассчитывал, что США будет играть главную роль в ОбъединенныхНациях и во всем мире. И помочь ему в достижении этой цели должна былаамериканская монополия на атомную бомбу. Трумэну не терпелось дать понять советской стороне, что за козырьзажат у него в кулаке. Выждав несколько дней, он 24 июля сразу поокончании пленарного заседания, осуществил намеченный ранее план. Онограничился замечанием самого общего характера. Трумэн подошел к Сталинуи сообщил ему, что Соединенные Штаты создали новое оружие необыкновеннойразрушительной силы. Премьер Черчилль и государственный секретарь Бирнснаходились в нескольких шагах и пристально наблюдали за реакцией Сталина.Он сохранил поразительное спокойствие. Трумэн, Черчилль и Бирнс пришли кзаключению, что Сталин не понял значения только что услышанного. В действительности же Сталин не подал виду, что понял. Маршал Г. К.Жуков, также находившийся в Потсдаме, вспоминает: "Вернувшись сзаседания, И. В. Сталин в моем присутствии рассказал Молотову осостоявшемся разговоре с Трумэном.
Молотов тут же сказал: -- Цену себе набивает. Сталин рассмеялся: -- Пусть набивает. Надо будет сегодня же переговорить с Курчатовым обускорении нашей работы. Я понял, что речь идет о создании атомной бомбы." Трумэн был явно в растерянности. Его обескураживало то, что перваяпопытка атомного шантажа прошла мимо цели. Советская делегация держаласебя так же как и прежде: будто бы ничего не произошло. Трумэнпо-прежнему хотел, не теряя времени, воспользоваться преимуществами,которые, как ему представлялось, давало Соединенным Штатам обладаниеатомным оружием. Вместе с тем он не решался слишком раскрывать карты:новое оружие еще не применили на поле боя. Он дал указание представителямвоенного командования сбросить бомбу над Японией как можно скорее, но не вкоем случае не раньше того, как он покинет Потсдам. Трумэн хотел к томувремени "находиться подальше от русских и вопросов и быть на пути домойпрежде чем упадет первая бомба". Можно считать, что Трумэну в Потсдаме так и не удалось реализовать"атомное преимущество".
В кулуарах конференции. Помимо переговоров, проходивших на пленарных заседаниях, главу трехправительств вели интенсивны обмен мнениями и входе неофициальных встречили, как принято выражаться, в кулуарах конференции. Днем 18 июля Трумэн решил нанести короткий визит Сталину в ответ наего посещение "малого Белого дома" накануне. Во время этой встречи Сталинпередал Трумэну копию послания японского императора, полученную СоветскимПравительством через посла Японии в Москве. Трумэн сделал вид, чточитает. Но он уже знал о послании из недавней беседы с Черчиллем. Сталинхотел прощупать, в какой степени президент уже осведомлен Черчиллем ивыяснить, убеждал ли британский премьер президента в целесообразностиизменения формулы о безоговорочной капитуляции Японии. Сталин спросил собеседника, стоит ли отвечать на обращение японцев.Трумэн прямо не ответил, но заметил, что не верит в добрую волю японцев. Вечером того же дня, 18 июля Сталин пригласил британского премьера напоздний обед. Впоследствии Черчилль подробно описал эту встречу. Онотметил в своем дневнике, что Сталин был в очень хорошем расположениидуха. Британский гость принес с собой коробку больших бирманских сигар,которые сам очень любил. Принимая подарок, Сталин заметил, что теперькурит гораздо меньше чем прежде и порой просто по старой привычке простопосасывает пустую трубку. За обеденным столом Сталин видимо хотел сделать гостю приятное.Поскольку британский премьер тогда особенно тревожился за исходпредстоявших парламентских выборов, Сталин выразил надежду, что Черчилльодержит победу. Видимо он считал сомнительным, чтобы военный лидер,приведший страну к победе, мог быть в момент триумфа отвергнутизбирателями. Впрочем Черчилль, хорошо зная настроение в Англии, далеконе был уверен в успехе. Он попросил сделать перерыв в работе Потсдамскойконференции с тем, чтобы съездить с Эттли в Лондон, где им предстоялоузнать результаты выборов. Консерваторы потерпели поражение, и в Потсдам вернулся Эттли и новыедеятели. Министром иностранных дел Великобритании стал Бевин. Впрочемвнешнеполитическая линия лейбористского премьера, по существу, никем неотличалась от черчиллевской. Поскольку в результате победы на парламентских выборах Эттли пришлосьсформировать новый кабинет, он задержался в Лондоне на день дольше, иконференция возобновилась не 27, а 28 июля. 1945 или 1947. На пленарном заседании 18 июля предусмотрение политических полномочийконтрольного совета в Германии, Черчиллем внезапно был поднят вопрос: чтоследует понимать под Германией? Трумэн сразу же подключился к этой теме: -- Как понимает этот вопрос Советская делегация? Глава Советской делегации почувствовав, что западные лидеры затеваютновую интригу, твердо ответил: -- Германия есть то, чем она стала после войны. Никакой другойГермании сейчас нет. Я так понимаю этот вопрос.
Трумэн все же продолжал стоять на своем. Он вновь сказал, что должнобыть дано определение понятия "Германия". Трумэн сказал, сто, может быть, все же следует говорить о Германиикакой она была до войны в 1937 году. -- Формально можно так понимать, по существу это не так, -- заметилСталин. -- Если в Кенигсберге появится немецкая администрация, мы ее2прогоним. Трумэн не отступал. Он напомнил, что на Крымской конференции былоустановлено, что территориальные вопросы должны быть решены на мирнойконференции. Упоминая о мирной конференции, президент США сделал это лишьдля отвода глаз, ибо уже решил, что мирной конференции быть не должно.Впрочем, такая ссылка предоставляла американской делегации возможностьоткладывать в долгий ящик те вопросы, по которым Вашингтон не хотелдоговариваться с Советским Союзом. Дальнейший обмен мнениями по этомувопросу изложен в протокольной записи следующим образом: