Но русские воеводы внимательно следили за передвижениями ордынцев, умело маневрировали полками, вследствие чего возле Опакова городища ордынскую конницу встретила не сторожевая застава, а достаточно сильное войско, которое отразило последнюю отчаянную попытку врага прорваться через неприступную для него оборону. "Царь же хоте искрасти великого князя под Опаковым породищем, хотя перелести Угру, а не чая туто силы великого князя. И посла князей своих, — повествует летописец. — Прилучи же ся туто множество князей и бояр великого князя, не дадяше перелести Угру".
Ахмед-хан оказался в стратегическом тупике. Анализируя ситуацию конца октября, известный советский академик Л. В. Черепнин отмечал, что общая политическая ситуация изменилась явно не в пользу Ахмед-хана. Прекращение феодальной войны на Руси, отсутствие военной помощи со стороны Казимира, начавшиеся морозы — вот комплекс причин, вызвавших отступление Ахмед-хана.
Нетрудно представить себе обстановку безнадежности и уныния, царившую в ордынском стане. Для них, действительно, началось изнурительное и бессмысленное "стояние". Надежды прорвать русскую оборону больше не было, но если бы ордынцы каким-то чудом все-таки сумели перейти Угру, то впереди их ждали новые водные преграды и дремучие леса, большое резервное войско великого князя Ивана III. На пути к Москве Ахмед-хана ожидали бы новые сражения, исход которых невозможно было предугадать. В окрестностях Угры, совершенно разоренных самими же ордынцами во время карательного похода на "верховские княжества", не хватало продовольствия и корма для коней. Из собственных улусов на Волге приходили известия о страшном разгроме, учиненном русской "судовой ратью". В степях кочевали крымские татары. Менгли-Гирей еще не приступил к активным военным действиям против Большой Орды, но мог сделать это в любой момент — следовательно, существовала реальная угроза с тыла. Приближалась зима, сулившая новые беды и лишения. Кстати, зима 1480 года пришла раньше, чем обычно, и оказалась очень суровой. Уже "с Дмитриева дни" (2б октября), по сообщениям летописцев, "стала зима, и реки все стали, и мразы великыи, яко же не мощи зрети".
Сразу после ледостава великий князь Иван III отвел полки с берега реки Угры: эта оборонительная позиция утратила свое значение. Угра перестала быть преградой для ордынской конницы, а растянутая линия русских полков становилась уязвимой для ордынских ударов. Прорвавшись в одном месте, Ахмед-хан мог ударить во фланг и в тыл "береговым полкам". Оттянув полки в глубину и собрав их вместе, Иван III создавал выгодные условия для полевого сражения, если все-таки ордынцы решатся пойти на Москву. С военной точки зрения это было единственно правильное решение.
Летописные известия об этом этапе войны хорошо раскрывают и ход, и смысл этого маневра: "Егда же река ста, тогда князь велики повеле сыну своему и брату своему князю Андрею и всем воеводам со всеми силами отступити от брега и приити к себе на Кременецз, а потом "князь же великы с сыном и з братьею и со всеми воеводами поидоша к Боровску, глаголюще, яко на тех полех с ними бой поставим".
Но Ахмед-хан через реку, уже оставленную русскими полками, перейти не решился. Простояв несколько дней возле Угры, он приказал отходить. По свидетельству летописца, "прочь царь пошол от Угры в четверг, в канун михаилову дни" (8 ноября). По записи разрядной книги, Ахмед-хан "побежал от Угры в ночи ноября в 6 день". Отступление ордынцев было похоже на бегство: "хан почетався тяжкая".
На обратном пути ордынцы пробовали пограбить окраины русских земель, но Иван III быстро организовал преследование, "отпустил братию свою, князя Ондрея да князя Бориса да князя Ондрея Меншого со множеством воевод своих", и ордынцы, узнав, что "князи близко", "не могы зла сотворити месту тому и побеже тое же ночи на раннеи зоре, а князи приидоша на станы его на обед", то есть шли буквально по пятам за отступавшими. Действия русской конницы показывают, как смело великий князь Иван III, если того требовала обстановка, мог переходить к активным наступательным действиям. Да и стоит ли вообще осуждать Ивана III за оборонительный план войны, как делали некоторые его, не очень дальновидные, современники?
Вопрос этот достаточно важен для общей оценки военного искусства великого князя. В одной из работ Фридриха Энгельса есть любопытные рассуждения о соотношении оборонительного и наступательного образа действий, о правомерности и даже выгодности, при определенных условиях, чисто оборонительных операций и даже целых оборонительных военных кампаний: "Обороняющаяся армия имеет своей задачей, меняя место и театр военных действий, расстраивать расчеты неприятеля, отвлекать его подальше от его операционной базы и принуждать сражаться в такие моменты и в таких местах, которые совершенно не соответствуют тому, что он ожидал и к чему готовился, и которые могут быть для него определенно невыгодны... История величайших сражений мира показывает, как нам кажется, что в тех случаях, когда атакуемая армия обладает стойкостью и выдержкой, достаточными для того, чтобы обеспечить ее непрекращающееся сопротивление до тех пор, пока огонь нападающих не начнет ослабевать и не наступит истощение и упадок их сил, а затем оказывается в состоянии перейти в наступление и в свою очередь атаковать, оборонительный способ действий является самым надежным". Далее автор отмечает: "Однако существует мало армий или даже народов, на которые можно было бы возложить ведение такого рода сражений"
Войско Российского государства оказалось именно такой армией, а русский народ — таким народом, которые смогли вести оборонительную войну и одержать победу над своим извечным врагом — ордынским ханом. В сложной международной и внутренней обстановке великий князь Иван III принял самый надежный в данной ситуации оборонительный план войны. Принял, последовательно провел в жизнь и добился победы с минимальными потерями.
Но когда того требовала ситуация, великий князь переходил к активным наступательным действиям, отдавая предпочтение именно такой тактике. Так было, например, в 1481 году, когда понадобилось решительно пресечь агрессию Ливонского ордена на новгородской границе. Двадцатитысячная великокняжеская рать смело вторглась в пределы Ливонии и захватила сильные крепости Феллин и Тарваст. Так было во время пограничных войн с Литвой в конце X V – начале XVI веков за возвращение западнорусских земель (об этом пойдет речь в дальнейшем).
В этих войнах проявились характерные черты военного искусства Ивана III: стремление вести военные действия за пределами своей страны; наличие общего стратегического плана войны; разработка серии ударов в разных направлениях, что приводило к распылению сил противника; понимание необходимости постоянно владеть военной инициативой.
Активными, наступательными были действия Ивана III и в продолжавшейся войне с остатками Большой Орды.
Когда воинство Ахмед-хана, "наги и босы", "страхом гонимы", бежало зимой 1480 года в степи "невозвратным путем", против хана немедленно выступили соперники в борьбе за власть. Ногайские татары разгромили кочевья Ахмед-хана, а самого его убили. Во главе Орды встали "Ахматовы дети", которые пытались продолжать политику своего незадачливого родителя. О завоевании России они, конечно, не могли и думать, но пограничные русские земли подвергались их набегам. Военная активность "Ахматовых детей" против России сдерживалась их постоянной враждой с Крымским ханством. Великий князь Иван III дипломатическими средствами поддерживал эту вражду, а в случае необходимости предпринимал и активные военные действия, помогая своему временному союзнику — крымскому хану. Иван III посылал далеко в степи, "под Орду", конные отряды "детей боярских" и служилых татарских "царевичей", или просто ограничивался военными демонстрациями на своей южной границе. Как бы то ни было, но военное давление со стороны России "Ахматовы дети" ощущали постоянно.
В 1485 году Иван III писал крымскому хану Менгли-Гирею, что "посылал под Орду уланов и князей и казаков всех, сколько их ни есть в моей земле. И они под Ордою были все лето и делали, сколько могли".
В 1487 году снова "ходили под Орду наши люди, а брата твоего Нурдовлатовы царевы люди, да там под Ордою улусы имали и головы поймали".
Очень тревожная обстановка сложилась в степях в 1491 году. Орда "Ахматовых детей" подступила к самому Перекопу. Крымского хана спасла военная помощь, оказанная русским союзником. Весенний поход 1491 года может быть примером тщательно спланированной и блестяще осуществленной наступательной операции, когда два русских войска двинулись в Дикое Поле по сходящимся направлениям, соединились в заранее намеченном месте и своими маневрами вынудили "Ахматовых детей" прекратить наступление на Крым.
Вот как описывает этот поход летописец: "Тоя же весны, месяца майа, прииде весть к великому князю Ивану Васильевичу, что идут ординские цари Сеит-Ахмет и Шиг-Ахмет с силою на царя Мин-Гиреа Крымского. Князь же великий на помощь крымского царю Мин-Гирею отпустил воевод своих в Поле под Орду, князя Петра Микитича Оболенского да князя Ивана Михайловича Репню Оболенского же, да с ними многих детей боярских двора своего, да Мердоулатова сына царевича Сатылгана с уланы и со князи и со всеми казаки послал вместе же со своими воеводами. А казанскому царю Махмет-Аминю велел послати воевод своих с силою вместе же с царевичем и с великого князя воеводами. А князю Андрею Васильевичу и князю Борису Васильевичу, братии своей, велел послати своих воевод с силою вместе с своими воеводами. И снидошася вместе великого князя воеводы с царевичем Сатылганом и с казанского царя воеводами, со Абаш-Уланом и со Буташ-Сеитом, в Поли, и княже Борисов воевода туто же их наехал, и поидоша вместе под Орду. И слышавше цари Ординские силу многу великого князя в Поли и убоявшеся, взвратишася от Перекопи; сила же великого князя возвратися в свояси без брани".