Что касается стран Южной Европы, Средиземноморья, например, Испании, Португалии, Турции, то проникновение сюда капитализма извне вело к постепенному размыванию гравитационных деспотий, превращению их в абсолютные монархии и дальнейшей эволюции в направлении квазиреспубликанского диктаторского этатизма.
Таким образом, можно сделать вывод о существовании одной докапиталистической классовой формации. Характерные признаки этой формации, отличающие ее от капитализма, следует на наш взгляд, искать не в сфере отношений собственности, а в сфере взаимоотношений промышленности и земледелия. В этой формации рост населения является главным фактором экономического развития.
В рамках данной докапиталистической формации следует выделить два основных типа развития:
1. Циклическое докапиталистическое расширенное воспроизводство во всем мире за пределами Северо-3ападной Европы; страны этих регионов не могли самостоятельно перейти к капитализму, так как их земледелие проходило стадию двуполья либо пролонгированной ротации с вытеснением скота;
2. Поступательное развитие в направлении капитализма в Северо-Западной Европе, где земледелие проходило стадию трехполья с высвобождением скота.
Внутри этих типов классификация хозяйственных систем и их социальных структур должна производиться соответственно земледельческим системам - ступеням интенсивности земледелия.
На стадии ротационных систем возникает протогосударственная структура, сменяющаяся при переходе к дву- или трехполью рыхлой феодальной, либо феодально-клановой структурой. Переход к частичной травопольной, азиатской системам либо к формальному трехполью влечет за собой гравитационный коллапс и гравитационную деспотию. Переход от чистого трехполья к травополью сопровождается установлением абсолютной монархии. Буржуазная революция является не исходным пунктом, а результатом длительного развития капиталистического уклада в рамках абсолютной монархии. Наконец, в тропическом поясе при господстве ротационных систем гравитационные коллапсы вели к поверхностной деспотизации протогосударственных структур.
А как же рабовладельческий строй, феодализм, азиатский способ производства? На наш взгляд эта схема является совершенно ложной.
Что рабовладельческого строя не было и быть не могло, а был сравнительно небольшой по масштабу уклад в рамках одной докапиталистической классовой формации - это давным-давно доказал Ю. М. Кобищанов [17]. Что до капитализма существовала лишь одна классовая формация - это доказали тот же Кобищанов, а также В. П. Илюшечкин [10], причем Кобищанов называет ее большой феодальной, а Илюшечкин - рентной. Что не было азиатского способа производства - видно из нашей схемы: то, что Маркс называл этим термином, а именно - гравитационная деспотия, во-первых является не первичным классовым образованием, как считал Маркс, а продуктом довольно длительного развития, а во-вторых, не представляет собой специфически азиатский феномен, а является стадией общественного развития, общей для всех регионов мира за пределами Северо-3ападной Европы в рамках циклического типа докапиталистического расширенного воспроизводства. Феодализм в узком смысле (рыхлая децентрализованная структура) непосредственно предшествует как гравитационной деспотии, так и абсолютной монархии. Это наглядно видно из следующей схемы типов воспроизводства и соответствующих им социальных структур:
* циклический тип: протогосударство - рыхлая феодально-клановая структу-
ра - гравитационная деспотия - демографический коллапс, децентрализация - восстановление гравитационной деспотии;
* поступательный тип: протогосударство - рыхлая феодально-клановая структура - абсолютная монархия - капитализм (буржуазная республика либо парламентская монархия).
Что касается частнособственнической античной структуры, от которой якобы произошел западноевропейский капитализм, то по этому поводу можно сказать следующее.
Капитализм зародился спустя тысячу с лишним лет после гибели античной структуры, и, кроме того, совсем в другом месте, а именно в Северо-3ападной Европе. Но главное даже не это. Принципиально важно другое - что собой представляла античная структура и каким было направление ее эволюции. Собственно античная структура располагается в стадиальном интервале между поздним протогосударством (микенская Греция, царский Рим) и гравитационной деспотией (эллинистические и Римская империи). Она действительно характеризуется широким развитием частнособственнических отношений, политической демократией, республиканской формой правления (греческие полисы и Римская республика). Однако все это не имело ни малейшего отношения к капитализму. Широкое развитие товарноденежных отношений, масштабные торговые и финансовые спекуляции - все это было и в других регионах субтропической полосы Евразии, достаточно упомянуть Сирию, Вавилонию, Персию, Индию, Китай. И, как во всех этих странах, в Средиземноморье все закончилось гравитационным коллапсом и гравитационной деспотией (Римская империя). Собственно, результат и не мог быть иным, ибо для перехода к капитализму развитых товарно-денежных отношений явно недостаточно, требуется перекачка рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность, в данном случае невозможная по причине высокого компенсационного барьера.
Фактически античные республики (греческие и Римская) представляют собой модификацию раннего государства, предшествовавшего гравитационной деспотии. Если в других регионах гравитационной деспотии предшествовали, как правило, рыхлые децентрализованные структуры "раннего государства", то в Средиземноморье - жестко структурированные республики. Причины такой модификации еще не вполне ясны, но одну из них, думается, все же можно назвать. Это замеченный еще М. Вебером береговой характер античной цивилизации, подавляющее большинство населения которой жило на расстоянии не более 50 км от побережья Средиземного моря.
Наличие коммуникаций по Средиземному морю резко увеличивало интенсивность торговых связей между городами по сравнению с чисто сухопутными регионами субтропической полосой. Это происходило вследствие того, что затраты на транспортировку грузов по морю были в десятки раз ниже, чем по суше. Соответственно, каждый прибрежный город мог контактировать в торговой сфере с гораздо большим количеством прибрежных контрагентов, чем сухопутный город.
Данное обстоятельство приводило к тому, что каждый из береговых полисов был политически и экономически больше связан с другими береговыми полисами, чем со своим непосредственным хинтерландом. Поэтому вместо рыхлой децентрализованной феодальной государственной структуры, для которой характерна связь преимущественно по линии "город - хинтерланд", в античных полисах этого периода возобладали сравнительно жестко структурированные республики.
В свою очередь, наличие более мощной политической власти и преимущества в области разделения труда, проистекавшие из наличия коммуникаций по Средиземному морю, вели к увеличению удельного веса рабовладельческого уклада в экономике античных республик в сравнении с другими регионами субтропической полосы. Однако этот уклад нигде не был и не мог быть господствующим, подавляющее большинство населения везде составляли свободные крестьяне.
Например, в конце I века до н.э. население Италии составляло 6 млн. человек, из них рабов 1,5 млн., т.е. 25 % всего населения, а свободных - 4,5 млн. (или 75 %). В Галлии и Испании в это же время было тоже по 6 млн. чел., а во всей Римской
Империи - 55 млн. чел. [45;с.64-65].
Наибольшее развитие рабовладельческого уклада в период античности приходится именно на время господства республик - греческих и Римской, - когда рост продукта земледельца способствовал перекачке рабочей силы из сельского хозяйства и росту товарно-денежных отношений. С наступлением гравитационного коллапса (переход к эллинистическим и Римской империям) доля рабовладельческого уклада значительно сокращается. Но угасание рабства в качестве отдельного, противостоящего другим, хозяйственного уклада происходит не только за счет освобождения частнохозяйственных рабов, но и за счет превращения ранее лично свободного населения в рабов деспотического государства. Фактически происходит стирание различий между рабом и лично свободным крестьянином или ремесленником: все они становятся бесправными подданными гравитационной деспотии.
Что касается гравитационного и демографического коллапсов в Средиземноморье (переход от Римской республики к империи и распад последней), то здесь может возникнуть правомерный вопрос: каким образом могло иметь место аграрное перенаселение в прибрежной полосе при низкой плотности населения в хинтерланде? Ведь в этом случае население могло свободно мигрировать с перенаселенного побережья вглубь Европы. Однако в реальности этот выход был блокирован. Дело здесь опять-таки в том, что расселение на средиземноморском побережье обеспечивало преимущество в морских торговых коммуникациях и вытекавшее из него преимущество в области разделения труда в сравнении с чисто сухопутными регионами. Всякое движение со средиземноморского побережья вглубь Европы вело к снижению уровня общественного разделения труда и, следовательно, производительности труда и уровня жизни населения.
Таким образом, повышение плотности населения во внутренних областях Европы в эпоху Римской империи осуществлялось весьма медленными темпами. Вообще Римская Империя - государство в виде бублика с дыркой Средиземного моря посередине - могла существовать только при условии, что плотность населения в прибрежной полосе на порядок выше плотности населения в хинтерланд. По мере выравнивания этих показателей центробежные силы неизбежно разрывали средиземноморское единство на ряд мелких региональных образований и постепенно сливавшихся в крупные национальные государства - Италию, Испанию, Францию и др. Впрочем, детальный анализ этого явления относится к сфере компетенции уже, пожалуй, не политэкономии, а математической топологии.