Вместо этого, правящие круги США носились с атомной бомбой и идеей "отбрасывания коммунизма" из Восточной Европы. Они никак не могли уразуметь, что оккупация Восточной Европы была нужна СССР не для распространения на весь мир социалистической системы, а для недопущения повторения в какой-либо форме 1941 г. У нас ведь не было труднопреодолимых для неприятеля естественных преград, как Ла-Манш и тем более Атлантический океан. Для того, чтобы заменить их, и была создана восточноевропейская зона безопасности.
Таким образом, послевоенная международная обстановка фактически блокировала всякую возможность отхода СССР от форсированной модели, и, наоборот, подталкивала к еще более масштабному использованию команднораспределительных механизмов в экономике.
Процесс накачки промышленности избыточной рабочей силой продолжался и в послевоенный период. Количество рабочей силы, занятой в промышленности и строительстве, возросло с 18,6 млн. в 1950 г. до 28,9 млн. в 1960 г. и до 40,7 млн. в 1970 г., тогда как количество занятой в сельском хозяйстве сократилось с 34,8 млн. в
1950 г. до 32,5 млн. в 1960 г. и до 29,4 млн. в 1970 г. [51;с.72]. В абсолютном выражении сокращение численности рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве, выглядит не очень большим, однако не следует забывать, что в промышленность перекачивалась не только рабочая сила, которая непосредственно изымалась из сельского хозяйства, но и ежегодный ее прирост, не отражавшийся статистикой. Таким образом, удельный вес занятых в сельском хозяйстве снизился с 48,5 % в 1950 г. до 36,7 % в 1960 г. и до 26,3 % в 1970 г. при росте доли занятых в промышленности и
строительстве, соответственно, с 26 % до 32,6 % и до 36,4 % [51;с.72].
В отличие от довоенного периода, когда рост производства в сельском хозяйстве достигался в основном за счет трудоинтенсифика-ции, а в промышленность перекачивалась рабочая сила из неисчерпаемого резервуара застойного аграрного перенаселения, после войны перекачка генерировалась уже в основном вбрасыванием в сельское хозяйство техники - тракторов, комбайнов, грузовиков, а затем и минеральных удобрений.
Механизм такой перекачки во всех индустриальных странах имеет много общих черт и состоит в следующем. Каждая порция индустриальных средств производства, поставляемых в сельское хозяйство сокращает потребность в рабочей силе на производство прежнего количества продукции и тем самым выбивает из сельского хозяйства соответствующую порцию рабочей силы, которая, в свою очередь, перекачивается в промышленность и сферу услуг. При этом, чем больше мощность ресурсного потока, направляемого в сельское хозяйство, тем выше темп перекачки оттуда рабочей силы.
При социализме (это относится и ко всем соцстранам Восточной Европы) мощность ресурсного потока, закачиваемого в сельское хозяйство, значительно выше, чем при капитализме одного с ним уровня экономического развития, а следовательно, значительно выше темпы перекачки рабочей силы из сельского хозяйства.
Вдобавок, значительные резервы подлежащей высвобождению рабочей силы образуются в сельском хозяйстве за счет использования характерной для специфической колхозно-кооперативной структуры простой кооперации труда. Например, если при фермерстве каждое хозяйство должно быть обеспечено всем комплексом сельскохозяйственной техники - трактором, сенокосилкой, комбайном, грузовиком, то при колхозном хозяйстве каждый из этих агрегатов приходится, как правило, не менее, чем на 5-6 колхозных дворов.
Стабильно более высокие темпы перекачки рабочей силы из сельского хозяйства, как правило, приводили в социалистических странах к повышению общих темпов экономического роста в сравнении с капиталистическими странами. Фактически они и были тем самым основным преимуществом реального социализма, обеспечивавшим превышение указанных темпов. Но за фасадом высоких темпов роста подспудно зрела страшная угроза, являвшаяся оборотной стороной этих темпов.
Дело здесь в следующем. В ходе капиталоемкой фазы технического прогресса, имеющей место в период циклического подъема, как указывалось в главе II, в капиталистической экономике рост производства вследствие перекачки рабочей силы из сельского хозяйства сочетается с повышением производительности труда внутри самой промышленности вследствие технического прогресса. При этом такое повышение производительности труда внутри промышленности посредством технического прогресса требует для своего осуществлялся определенного уровня автономных инвестиций.
Существует область допустимых значений темпа перекачки рабочей силы из сельского хозяйства, при которых сохраняется максимально возможный уровень автономных инвестиций в промышленности и, следовательно, максимальный темп роста производительности труда внутри промышленности от технического прогресса. Если же темп перекачки рабочей силы из сельского хозяйства значительно выше допустимых значений, то, соответственно, замедляется темп роста производительности труда внутри промышленности: подавляющая часть инвестиций идет на обеспечение перекачиваемой рабочей силы средствами производства, а на техническое перевооружение в самой промышленности почти ничего не остается.
При нормальном капиталистическом цикле процесс роста капиталоёмкости в ходе циклического подъема сопровождается процессом снижения нормы накопления = процессом снижения темпов перекачки рабочей силы из сельского хозяйства.
Участие процесса перекачки в росте капиталоемкости здесь минимально.
При социализме же процесс роста капиталоемкости в период подъема не сопровождается снижением нормы накопления и темпов перекачки рабочей силы из сельского хозяйства. В результате этого происходит огромное удлинение капиталоемкой фазы цикла вследствие накачки промышленности рабочей силой вплоть до полного исчерпания ресурсов избыточной рабочей силы, перекачиваемой из сельского хозяйства, при резком снижении темпов роста производительности труда внутри самой промышленности.
Фактически, временной горизонт капиталоемкой фазы экономического цикла, составляющий при капитализме 8-10 лет, при социализме растягивается до 40 лет, что ведет к огромному участию процесса перекачки в росте избыточной капиталоемкости. Соответственно, когда резервы перекачиваемой из сельского хозяйства рабочей силы оказываются исчерпанными, и наступает депрессивная капиталоэкономная фаза технического прогресса, замене подлежит гораздо большая часть экономической структуры, чем при традиционном капиталистическом цикле. А точнее, во столько раз большая, насколько более интенсивным был процесс перекачки рабочей силы из сельского хозяйства.
Таким образом, для форсированной модели экономического роста, существовавшей при реальном социализме, характерно огромное удлинение экономического цикла и наличие избыточной капиталоемкости, которая равняется базовой капиталоемкости, подлежащей сбросу в ходе кризиса и депрессии, умноженной на величину избыточной перекачки.
В свою очередь, для обеспечения избыточной рабочей силы средствами производства при социализме функционировал механизм централизованной безвозмездной ресурсной подпитки предприятий через систему прямых дотаций и косвенных субсидий, предоставляемых посредством применения резко заниженных цен на ряд видов энергии и сырья, и прежде всего на нефть и газ. Вдобавок ко всему, в СССР в послевоенный период наблюдалась аномальная динамика энергоемкости ВВП: в то время как на Западе энергоемкость ВВП устойчиво снижалась, у нас она столь же стабильно росла [9;с.399].
Данная траектория развития закономерно вела к структурному тупику, т.е. к прекращению экономического роста и долговременной стагнации. В период 19501970 гг. экономика социалистических стран развивалась более высокими темпами, чем капиталистических, тогда как в 1970-1985 гг. - более медленными. При этом производительность труда внутри самой промышленности при социализме всегда росла значительно более медленными темпами, чем при капитализме. Превосходство же соцстран в темпах экономического роста в 1950-1970 гг. объяснялось исключительно гораздо более высокими темпами перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность.
Когда же в 1970-1985 гг. темпы перекачки рабочей силы из сельского хозяйства снизились, в то время как темпы повышения производительности труда внутри промышленности продолжали оставаться устойчиво низкими, общие темпы экономического роста социалистических стран в сравнении с капиталистическими резко замедлились. Данный феномен прослеживается на примере большого числа стран примерно с одинаковым исходным уровнем развития. Например, в 1950-1970 гг. Польша развивалась быстрее Испании, Болгария и Румыния - быстрее Португалии и Греции, Северная Корея - быстрее Южной. В 1970-1985 гг., наоборот, темпы экономического роста Испании уже значительно опережали соответствующие показатели Польши; Португалия и Греция росли быстрее Румынии и Болгарии, а Северная Корея безнадежно проиграла экономическое соревнование Южной.
По мере втягивания социалистических стран в структурный тупик рост уровня жизни населения повсеместно прекращался. В СССР это произошло еще в конце 70х годов. Однако в течение всех 80-х годов продолжался, хотя и затухающим темпом, процесс перекачки населения из сельского хозяйства. При этом бывшие сельские жители, проживавшие в квартирах без удобств - горячей воды, ванны, канализации, центрального отопления - переселялись в городские квартиры с удобствами. Однако этот рост уровня жизни за счет роста коммунальных услуг нигде не принимался во внимание и не учитывался в показателе ВВП на душу населения.
Так, например, Турция и Польша, судя по официальной статистике имели в середине 90-х годов примерно одинаковый ВВП на душу населения - около 5,5 тыс. долл. [8;с.151-158]. Однако при этом в сельском хозяйстве Польши было занято, проживая тем самым в квартирах без удобств, менее 20 % населения, тогда как в Турции - 47 % [74;с.47]. Этому может быть только одно правдоподобное объяснение - стоимость коммунальных услуг не включается официальной статистикой в ВВП на душу населения. С учетом коммунальных услуг ВВП на душу населения в Польше должен значительно (не менее чем на 1 тыс. долл.) превышать турецкий уровень.