Коллективизация сельского хозяйства обеспечила выполнение двух задач - трудоинтенсификация и увеличения нормы изъятия прибавочного продукта крестьян за счет сокращения их необходимого продукта. При этом планировался переход от экстенсивного трехполья к травопольной системе по образцу стран Западной Европы. Однако для полноценной травопольной системы в стране было недостаточно крупного рогатого скота в расчете на единицу пашни. Поэтому увеличение земледельческого продукта на душу населения осуществлялось в основном за счёт роста посевной площади. Это привело к недопустимой распашке пастбищ и практически подорвало возможности повышения урожайности. Однако за счет экстенсивного фактора - расширения обрабатываемой площади - удалось ликвидировать секторный разрыв между промышленностью и сельским хозяйством и возобновить перекачку рабочей силы из земледелия в промышленность.
При этом посевная площадь в расчете на один колхозный двор возросла в сравнении с посевной площадью единоличного хозяйства на 40 % - с 4,5 га до 6,3 га [34;с.115,223]. Общая посевная площадь под зерновыми увеличилась в 1928-1932 гг. с 94,7 млн. га до 99,6 млн. га, а так как сельское население не увеличилось (весь его прирост вбирался в другие сферы), то в расчете на душу сельского населения площадь под зерновыми увеличилась за этот период на 5 % [34;с.223]. В еще большей степени увеличилась общая посевная площадь колхозов. В 1932 г. она составила
91,6 млн. га против 63 млн. га в этих хозяйствах до вступления в колхоз [34;с.112].
Важным фактором роста сельскохозяйственного производства явилось также более эффективное использование инвентаря и рабочего скота в рамках простой кооперации труда. Это объяснялось тем, что среди крестьянских хозяйств было много безлошадных и не располагавших собственным инвентарем. В результате простой кооперации труда колхозы, не имевшие тракторов, на одну и ту же работу за-
трачивали почти на 30 % меньше труда, чем единоличные хозяйства [34;с.43].
Наконец, третьим важным фактором роста товарной сельскохозяйственной продукции явилось сокращение ее потребления крестьянами. В результате этого товарность зерновых в колхозах повысилась до 50 % в сравнении с менее 20 % в единоличных хозяйствах. Основным источником пропитания колхозников стала работа в личном подсобном хозяйстве. Таким образом, в результате форсированной индустриализации и коллективизации секторный разрыв между промышленностью и сельским хозяйством удалось преодолеть. Однако цена, заплаченная за это, оказалась непомерной. Потребность в колоссальной откачке рабочей силы из сельского хозяйства для предотвращения падения производства сельскохозяйственной продукции на душу населения привела к тому, что из сельского хозяйства било изъято гораздо больше рабочей силы, чем могла вобрать промышленность, развивающаяся по сбалансированному рыночно-конкурентному типу. Поэтому рыночное равновесие было отброшено и была сформирована система плановых цен, позволяющая проводить накачку экономической структуры по нескольким отдельным направлениям, отделенным друг от друга коридорами структурных разломов.
Необходимым дополнением к системе плановых цен в условиях реального социализма является директивное планирование производства как в стоимостных, так и в натуральных показателях. Почему же такое планирование не только не способствовало преодолению структурных разрывов и разломов, но и непосредственно генерировало их? Рассмотрим этот вопрос подробнее.
Как уже было сказано выше, оптимальной траекторией развития экономики является траектория, достигаемая при совершенной конкуренции. Весь вопрос в том, почему директивное планирование не способно обеспечить достижение этой траектории. Дело в том, что директивное планирование в принципе не может учесть постоянное изменения в соотношениях факторов производства, происходящие под влиянием научно-технического прогресса. Для того, чтобы составить научно обоснованный план на среднесрочную и долгосрочную перспективу, плановик должен знать, какие в этот период произойдут научные открытия, какие новые технологии возникнут в результате этих открытий и, наконец, какие изменения в комбинациях факторов производства вдоль всей технологической цепи повлечет за собой внедрение этих новых технологий. Разумеется, этого не знает не только плановик, но все гении мира, вместе взятые. В результате под видом научно обоснованного плана предлагается примитивная экстраполяция тенденций предыдущего периода на последующий с учетом руководящих пожеланий. Это и есть планирование "от достигнутого", уйти от которого при реальном социализме невозможно.
Первоначально планирование в нашей стране было направлено на максимизацию откачки рабочей силы из сельского хозяйства. Этот период длился примерно до Великой Отечественной войны. Затем планирование стало ориентироваться на фондоемкую модель роста по мере нарастания структурных разрывов и разломов.
Однако в отличие от развивающихся стран в России был сломан механизм структурной адаптации, позволявший этим странам строить целостную индустриальную структуру в ходе последовательно сменяющих друг друга двухфазных анклавных циклов. Сломан же этот механизм был именно в результате огромного давления аграрного перенаселения и потребности в колоссальных размерах перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность. Образовавшаяся система накачки коренным образом отличалась от экономических структур развивающихся стран.
Если в развивающихся странах государством контролировалась лишь сравнительно небольшая доля цен и в целом поддерживалось рыночное равновесие, то в России в условиях форсированной модели с рыночным равновесием было покончено, а государство стало определять подавляющее большинство существующих цен. При этом опять-таки в отличие от развивавшихся стран в России система накачки экономической структур путем внестоимостного безэквивалентного перераспределения ресурсов через госбюджет в меньшей степени базировалась на прямых бюджетных дотациях и в большей - на механизме деформации цен. Сущность этого механизма состоит в том, что цены на сырье, энергоносители и продовольствие резко занижаются в сравнении с равновесным уровнем. За счет такого занижения цен создается иллюзия рентабельности большинства производств обрабатывающей промышленности. Однако, если ликвидировать искусственное занижение цен на сырье, энергоносители и продовольствие, то многие прежде рентабельные отрасли станут убыточными.
Слом механизма структурной адаптации привел к тому, что процесс накачки экономической структуры через структурные разломы продолжался до тех пор, пока все аграрное перенаселение было перекачано в промышленность, пронизанную структурными разломами. Такой форсированный рост промышленной структуры привел в конце концов к полному истощению бюджетных ресурсов, т.е. возможностей переброски в потенциально убыточные отрасли ресурсов с прибыльных участков. Все большая часть новых капиталовложений омертвлялась, проваливаясь в структурные разломы, и экономический рост полностью прекратился. Экономика оказалась в структурном тупике.
Какие же изменения вносит в макроэкономический воспроизводственный процесс, обрисованный во II главе нашей работы, переход к социальноэкономической структуре реального социализма?
Главным фактором, действующим в направлении искажения нормальных воспроизводственных пропорций, в СССР с начала 30-х годов явилась необычайная мощность и интенсивность накачки промышленности рабочей силой, перекачиваемой из пораженного застойным аграрным перенаселением сельского хозяйства в ходе индустриализации и коллективизации.
Абсолютная численность занятых в сельском хозяйстве сократилась за довоенные пятилетки более, чем на 20 млн. чел. - с 60,7 млн. в 1928 г. до 39,5 млн. в 1939 г. при росте общего объема сельскохозяйственного производства на 14 % [41;с.34]. За тот же период количество занятых в промышленности возросло с 4,5 млн. до 12,5 млн. чел, т. е. почти в 3 раза [22;с.144-145]. Таких темпов и масштабов перекачки рабочей силы из сельского хозяйства в промышленность не знала ни одна страна мира. Доля населения, занятого в сельском хозяйстве, сократилась с 80 % в 1928 г. до 53,1 % в 1940 г., а в промышленности и строительстве, соответственно, возросла с 8 % до 23 % [22;с.144-145; 51;с.72].
Разумеется, столь высокие темпы индустриализации во многом были вызваны необходимостью в кратчайший срок повысить обороноспособность страны перед лицом угрозы внешней агрессии. И эта задача, в общем, была решена. Тысячу раз прав авиаконструктор А. Яковлев, писавший следующее: "Будь это не новая, социалистическая страна, а старая, дореволюционная Россия, она рухнула бы перед Германией, подобно Польше, Франции и десятку других буржуазных европейских государств" [57;с.275].
Лишь в ходе войны в стране было окончательно ликвидировано аграрное перенаселение, что открывало благоприятные перспективы возвращения на более сбалансированную траекторию развития. Однако исторический шанс был упущен, в основном по вине США.
Дело здесь в том, что переход на более сбалансированную траекторию и соответственное уменьшение сферы действия командно-распределителъных механизмов в экономике были возможны лишь в условиях кардинального снижения уровня военной угрозы СССР со стороны США. К сожалению, после смерти Ф. Рузвельта в руководстве США не нашлось деятелей, способных осознать, в какой тупик будет втягиваться СССР на путях безудержной военной гонки с Америкой и какой угрозой это чревато для судеб всего мира.