Следует заметить, что современные исследования прошлого локальных социокультурных обществ в проблемном поле истории пограничных областей сосредоточены, в первую очередь, на испано-мексикано – североамериканском пограничном регионе. Однако уже в 90-х гг. XX в. операционные возможности этой дисциплины начали применять к изучению североамерикано – канадского пограничья. Работающие в русле мультидисциплинарного подхода, ученые указывают, что объектами изучения могут стать районы Южной Африки, Индии, Ирландии. Этот перечень можно продолжить, включив туда Балканы, земли бывшей Австро-Венгрии, ряд других регионов, в том числе, и Северный Кавказ.
Таким образом, с последней трети XX в. историки все больше внимания уделяют изучению отдельных специфических регионов в рамках национальных историй. Одними из таких проблемных полей стали исследования истории пограничных областей. Уникальные опыты, получаемые в этих исследованиях, явились результатом многообразия подходов, к которым прибегают историки разных стран. Современная социокультурная ситуация подталкивает исследователей к поиску новых объектов исследования в ранее “изученных” регионах мира. Направляющие внимание на новые полидисциплинарные познавательные возможности пост – современной историографической практики, ученые стараются отходить от эмпиризма, присущего традиционному историческому построению и выбирают темы межкультурного взаимодействия. В этом плане, в первую очередь, американские исследователи накопили достаточный опыт, который стал ответом на потребности актуальной социокультурной ситуации в США. Однако в последнее десятилетие данная проблематика активно начала разрабатываться и российскими учеными. Первым регионом в России, который начали изучать в русле истории пограничных областей стал Северный Кавказ.
Втретьем параграфе«История пограничных областей Северного Кавказа» рассматривается возможность изучения истории этого региона в проблемной области истории пограничных областей. Дисциплинарная историография все больше сосредотачивает внимание на региональных/локальных/местных объектах и их особенностях. Новая историографическая парадигма (историческая реальность представлена и социально и культурно), закладываемая как микроисториками, так и представителями новой исторической науки, подрывает традиционное различие между тем, что представлялось “главным” (национальная история) в исторических исследованиях и тем, что считалось “переферийным” (локальная история). Одним из путей, который позволяет уйти от метанарратива, является путь изучения культурного разнообразия и отказ от евроцентризма (до сих пор укорененного в российской историографии), это позволяет начать изучение обществ не по единой модели, а в рамках локальной истории.
Исследовательская практика новой локальной истории строится на достижениях современной мировой историографии, предполагает четкое определение объекта исследования и пути его анализа. Объектом в данном случае являются социокультурные аспекты различных проявлений бытия человека в его коэкзистенциональной целостности. Ставропольские и московские историки, работающие в исследовательских полях новой локальной истории, обратили внимание на североамериканскую историографическую практику в области истории пограничных областей. Северокавказский регион традиционно в научном дискурсе понимается как регион приграничный, где, несмотря на длительные колонизационные процессы, произошло не смешение коренных и пришлых народов, а наоборот, локализация их в этнические и социокультурные миры, в зону северокавказских пограничных областей. В частности, процесс взаимодействия и взаимовлияния славянского (русские и украинцы) и кочевого населения Северного Кавказа, происходивший на протяжении всего XIX в., является ярким тому подтверждением, он не привел к ассимиляции какого либо народа другим, а способствовал взаимообогащению культур, заимствованию навыков ведения хозяйства и особенностей быта.
Исследования пограничных областей Северного Кавказа предполагают в качестве объекта изучения историю зон культурного обмена между коренными жителями и мигрировавшими представителями славянских и других народов. Таким образом, изучаются социокультурные области, и обращается особое внимание на “швы” национальных областей, на многослойные зоны контактов, на различия и континуитет во внешности и привычках людей, в их воззрениях и отношении к истории формирования пограничных областей.
Вовторой главе«Формирование пограничных областей на территории Центрального Предкавказья» рассматривается складывание локальных сообществ славянских и кочевых народов на территории степного Предкавказья и пограничные области, сформировавшиеся в процессе взаимодействия кочевой и земледельческой культур.
Впервом параграфе«Формирование локального сообщества кочевых народов на территории Ставрополья» освещается проблема продвижения на территорию степного Предкавказья ногайцев, калмыков, туркмен и их локализация в пределах Ставрополья. Рассматривается процесс формирования Российской империей институтов управления кочевниками Центрального Предкавказья.
Устойчивый массив кочевого населения на территории будущей Ставропольской губернии (обр. в 1847 г.) обосновался здесь гораздо раньше, нежели представители славянских народов. Именно степняки являются старожильческим населением этого региона. Данное локальное сообщество номадов составили представители трех этносов (ногайцы, туркмены, калмыки), которые, покинув основные места своего кочевания, прошли большой исторический путь развития, итогом которого было появление в Ставропольской губернии локального сообщества кочевых народов. Рассматривая, процесс формирования данного локального сообщества, мы имели возможность убедиться в том, что его границы являются весьма пластичными и не укладываются в строгие рамки какой – либо территориально – административной единицы.
Вовтором параграфе«Складывание локального сообщества славянских народов на территории Ставрополья» рассматривается процесс переселения в переделы Центрального Предкавказья русского и украинского крестьянства из центральных губерний Российской империи и формирование локального сообщества славянских народов на территории Ставрополья.
Колонизация земель Северного Кавказа, интенсивно происходившая в XVIII веке, открыла возможность перемещения в пределы степного Предкавказья и славянских переселенцев. Именно в этот период и происходит процесс формирования пограничных областей на территории Ставрополья. Заселение Центрального Предкавказья шло несколькими потоками. Один из них состоял из казаков, полки которых переводило на Кавказские линии правительство. Другой представлен крестьянами. В конце XVIII в. на территории Центрального Предкавказья сформировался устойчивый массив земледельческого населения. Переселение славянских народов в пределы этого региона продолжалось и на протяжении всего XIX в. Ко времени массового переселения славянского населения в ставропольские степи в XVIII в. здесь уже жили, главным образом, ногайцы, туркмены и калмыки. Русские и украинские крестьяне, поселяясь на новых землях, вступали в тесные экономические, торговые и культурные связи с местными кочевыми народами, что способствовало образованию контактных зон. Отмечается и тот факт, что между славянскими народами (русскими и украинцами), наблюдались интенсивные социальные, экономические и культурные связи. Сельские этнокультурные контактные зоны Ставрополья стали социоэкологическим ландшафтом, на котором возник особый земледельческий тип – ставропольский крестьянин. Этот тип соединил в себе элементы родственных, но отличных групп русских и украинских земледельцев (немало заимствуя и от местных народов), но его не существовало ни в России, ни в Украине. Военно-административная политика заведения земледельческих поселений и «обустройства» территории степных народов на территории степного Предкавказья с конца XVIII в. привели к формированию пограничных (этнических) областей.
Втретьей главе«Социокультурные контактные зоны земледельческой и кочевой культур Центрального Предкавказья» рассматривается процесс культурного и хозяйственного взаимодействия и взаимовлияния кочевников и славянского населения.
Впервом параграфе«Политика государства в отношении кочевой культуры Центрального Предкавказья» рассматривается политика Российской империи в отношении кочевников и мероприятия, направленные на ассимиляцию кочевого населения славянскими народами.