Великая Отечественная война.
Ночь с 21 на 22 июня 1941 года была очень короткой...
Чуть забрезжил утренний рассвет, когда Карбышева разбудили частые и сильные взрывы авиабомб. Скоро взрывы слились в сплошной гул. Его усиливал доносившийся издалека раскатистый грохот немецкой артиллерии.
Карбышев быстро оделся и, не теряя ни минуты, направился было в штаб 3-й армии, но в вестибюле гостиницы встретился с П. М. Васильевым. Поздоровавшись на ходу, они вдвоем перебежали улицу - штаб армии находился тут же, через дорогу.
На темном предрассветном небе расползалось огромное багрово-красное зарево. Это пылал Гродно. Густой, едкий дым стелился низко, как туман.
В штабе уже была объявлена боевая тревога. Штабные офицеры, получив пистолеты и противогазы, разместились в убежище, устроенном в подвале дома.
Вражеские самолеты волнами налетали на город. Сильные взрывы следовали один за другим. После одного из них, особенно сильного, вышла из строя городская электростанция, всюду погас свет. Перестала действовать и телефонная станция, нарушилась проводная связь, и штаб 3-й армии с трудом связывался со своими частями по радио и посыльными.
К началу войны на Западном фронте были сосредоточены 3, 4, 10 и 13-я советские армии. Они должны были прикрыть западные границы страны, обеспечить проведение мобилизации.
Днем 26 июня гитлеровцы значительными силами пехоты при поддержке танков атаковали штаб армии. Несмотря на превосходство противника, его атаку удалось отразить и занять оборону у Волковысского кирпичного завода возле Шведской горы.
27 июня штаб армии оказался в окружении. Бои шли уже в городе Волковыске. Офицеры штаба формировали отдельные боевые отряды и группы из скопившихся в лесу людей и тут же отправлялись с ними в бой. Д. М. Карбышев руководил устройством заграждений на подступах к Замковому лесу. В августе 1941 года при попытке выйти из окружения генерал Карбышев был тяжело контужен в бою в районе Днепра, у деревни Добрейка Могилёвской области Белоруссии. В бессознательном состоянии был захвачен в плен.
Путь по концлагерям и гибель.
Начало августа 1941 года. Начало горького и страшного пути генерала Карбышева по фашистским застенкам.
Место для лагеря фашисты выбирали не очень тщательно. Они согнали окрестных польских крестьян со своим тяглом и в пяти километрах от города Острув-Мазовецка, у деревни Гронды, по обе стороны шоссе на Ружаны, обнесли колючей проволокой территорию бывшего артиллерийского полигона, площадью в 10 квадратных километров.
Несколько летних бараков и землянки, похожие на глубокие окопы, прикрытые сверху бревнами,- вот все жилье на 80 тысяч советских военнопленных. Многие находились под открытым небом. Под нестерпимым зноем и лютой стужей. Под нацеленными с вышек дулами автоматов.
Но вскоре гитлеровцы выяснили, что вербовать изменников среди русских людей бесполезно - и их стали уничтожать.
По неполным данным за шесть месяцев - с июня по декабрь - в лагере были расстреляны, повешены и умерли от голода, холода, истязаний и болезней свыше 40 тысяч советских офицеров и солдат. Больше половины.
Лагерем управлял вермахт. Эсэсовцы и гестаповцы наведывались только для "фильтрации" и "чисток". Сотрудники гестапо Векке, Миске и Раковский составляли списки лиц, подлежавших расстрелу.
В загонах большого основного лагеря держали рядовых, младших и средних командиров Красной Армии.
Два других лагеря были предназначены для старшего и высшего командного состава - от майора до генерала включительно.
Те, кому не хватало места в землянках, укрывались в норах, вырытых руками в песке. Никаких постельных принадлежностей. Большинство в летнем обмундировании, некоторые в одном белье. Все оборваны, многие разуты, так как гитлеровцы снимали с пленных годные к носке обувь и обмундирование
Фашисты внимательно следили за Карбышевым, стараясь изолировать его от остальных, посеять к нему недоверие, неприязнь. Немцы обращались с ним подчеркнуто вежливо, давая понять, что он не ровня другим пленникам.
Но Дмитрий Михайлович стойко держался своей линии поведения. Он был у всех на виду. Небольшого роста, похудевший старый человек в солдатской шинели, с удивительно молодыми глазами...
В конце августа Карбышев заболел дизентерией. Товарищи заботливо ухаживали за ним, доставали для него рисовый отвар и другие продукты. Общими усилиями выходили и спасли тяжело больного генерала.
Болезни истощили Карбышева, у него был вид дряхлого старика. Чтобы поставить его на ноги, группа командиров выделяла для него из своего скудного пайка семнадцатую часть хлеба.
Вскоре после выздоровления Карбышев узнает, что Советское правительство планирует обменять двух немецких генералов на Дмитрия Михайловича. Пленные, узнав о предстоящем отъезде генерала, шли к нему проститься. Все давали свои адреса, просили рассказать на Родине, как фашисты измываются над советскими воинами. Некоторые передавали записки, в которых помимо домашнего адреса содержалось всего лишь четыре слова: "Я еще жив, отомстите!" Дмитрия Михайловича обнимали, трогательно прощались с ним, а потом подняли на руки и, сопровождаемые часовыми охраны, пронесли до ворот.
Когда Карбышев очутился за пределами лагеря, к нему подошел фашистский генерал и объявил, что германское правительство предлагает ему отказаться от обмена и перейти на службу в немецкую армию, так как в Советской стране его считают изменником и отказались от него как от врага народа. Теперь он волен поступать, как ему заблагорассудится, и может идти, куда желает - он свободен.
Карбышев твердо ответил:
- Никуда не пойду. Если меня действительно обменивают на немецких генералов и договор об обмене подписан, то по действующему международному праву правительство Германии обязано передать меня Советскому правительству через нейтральное государство. Если же это провокация и меня хотят убить, то пуск, убивают здесь, на глазах у всех военнопленных.
В конце сентября 1941 года Карбышева с большой группой советских военнопленных отправили в другой офицерский лагерь на территории Польши - в Замостье. Фашисты боялись всевозрастающего влияния Дмитрия Михайловича на советских пленных.
Два лагеря - один офицерский в самом городе Замостье, а другой на его окраине под названием "Норд" - для рядовых и инвалидов.
Всех генералов и старших офицеров, в том числе Карбышева, поместили в штаблагере, т. е. в самом городе, в бараке № 11, который носил громкое название "генеральского".
В конце 1941 года в лагере вспыхнула эпидемия сыпного тифа. Люди умирали сотнями и тысячами. Их трупы не успевали вывозить. Гитлеровцы очень боялись начавшейся эпидемии и избегали заходить за ограду лагеря. Заболел тифом и Карбышев. Состояние его было крайне тяжелым, внушало мало надежды на выздоровление. Но офицеры не бросили своего генерала на произвол судьбы, скрыли его болезнь от комендатуры, чтоб он не попал в тифозный барак "Норд", откуда никто не возвращался. Общими усилиями и заботами Дмитрий Михайлович был выхожен, начал поправляться.
В марте 1942 года пленных начали отправлять из Замостья в глубь Германии, в Баварию.
Офлаг XIII-Д. Офицерский лагерь, вблизи которого проходила линия Зигфрида, ждал пополнения и был готов к приему его.
Началась санобработка. Потом регистрация, снятие отпечатков пальцев, фотографирование. Всем выдали нагрудные номера. Карбышеву достался № 5722.
Фашисты неоднократно предлагали советскому генералу перейти к ним на службу. После полугода уговоров и пыток его привезли в Хаммельбург.
Здесь же они пытались склонить его к прямой измене - пусть хоть чем-то, хоть мелочью опорочить его в глазах остальных пленников.
В сентябре из того же лагеря была отправлена рабочая команда № 10113. Она состояла почти полностью из советских старших офицеров. Среди них полковник П. Ф. Сухаревич, много политработников: бригадный комиссар Григорьев-Перельман, полковые комиссары С. А. Снитцарь и Л. С. Николаев и другие сподвижники Д. М. Карбышева по борьбе в Хаммельбурге.
Хаммельбургский лагерь почти опустел. В лагере остался "обслуживающий персонал" и военнопленные югославы, поляки и французы.
В начале февраля 1943 года Карбышева вызвали к коменданту Хаммельбургского лагеря. После длительной беседы с сотрудниками гестапо - они выдавали себя за высокопоставленных офицеров инженерных войск из ставки фюрера - Дмитрию Михайловичу задали несколько вопросов. Вопросы были обычными, беседа проходила спокойно. В заключение заявили, что придется ехать с ними в Берлин: там Карбышева обменяют на немецкого генерала, находящегося в плену в Советском Союзе.
Карбышеву отвели отдельную комнату в бараке, трижды в день хорошо кормили.
Через несколько дней Карбышева стали довольно часто возить в Берлин к высоким гитлеровским чинам. Они много говорили с ним о войне, интересовались его мнением по различным вопросам.
Иногда к нему в лагерь приезжали гитлеровские генералы, вместе с ними нацисты и какие-то подозрительные лица. Они пытались предложить Карбышеву заманчивые посты, большие деньги.
В высохшем больном старике, одетом в изрядно поношенное солдатское обмундирование, даже близкие, наверное, не сразу узнали бы генерал- лейтенанта Карбышева - раньше всегда подтянутого, стройного, с искрящимися карими глазами. Теперь они потухли, слезились в припухших мешочках морщин.
Дмитрия Михайловича привезли в Нюрнберг в середине мая 1943 года и поместили к штрафникам. Но Карбышев заболел, и его перевели в русский блок международного госпиталя Лангвассер.
В барак № 8 для тяжелобольных никто не заглядывал. В лагере имелся еще и генеральский барак, огороженный от других колючей проволокой. В нем и находился Д. М. Карбышев.
Появление Карбышева стало важным событием в жизни военнопленных. Многие уже знали о нем по Острув-Мазовецка, Замостью, Хаммельбургу. Своим примером он заставил многих осознать, что они не просто военнопленные, а представители русского народа, советские люди. В него верили.