Однако также очевидно, что Аристофан выступает не против демократии как таковой, а против современного ее состояния, когда “богачи боятся, а бедняков давно тошнит от страха”[9]. То, что Аристофан не говорит ничего в защиту олигархии как о противоположности демократии, можно видеть из того, что симпатии комедиографа не вызывает аристократия, которая, как известно, была наиболее склонна к принятию олигархии. Так, афинскую молодежь, которая перенимала и спартанскую моду (а Спарта, как известно, была оплотом олигархии), и была склонна к аристократизму, Аристофан пренебрежительно называет “юнцами”[10]. Автор, намекая на гетерии, тайные олигархические общества, считает их “собраниями спорщиков, друг с другом сцепиться готовых и стремящихся к власти”[11] и говорит, что необходимо “их вытолкать вон, да еще им и голову срезать”[12]. Исходя из этого, Аристофан отрицательно отзывается и о Писандре - представителе гетерий. Так же не вызывает его симпатий, как и у всех представителей афинской демократии, деятельность коллегии из десяти пробулов - органа, действовавшего во время войны, обладавшего правом предварительного обсуждения всех выносимых в совет и в народное собрание дел. Афинский пробул предстает самом неприглядном свете: в “Лисистрате” женщины напяливают на пробула венок и обматывают его лентами.
Аристократов Аристофан считает неспособными добиться никакого блага для своей родины. Даже когда кто-то из них берется выступать за мир, который Аристофан считал необходимым, из этого не выходит ничего стоящего: “а такие, как сын Гипподама, глядят и слезу проливать лишь умеют”[13]. Насмешке подвергается и Фукидид, руководитель аристократической оппозиции в первые годы возвышения Перикла. Так, Аристофан издевается, вспоминая случай, когда на суде Фукидида “внезапно в челюсти ударил паралич”[14].
Таким образом, антиолигархические симпатии Аристофана очевидны.
О тирании он говорит вообще с ужасом. Тиран “лишает тех законов, что народ установил, без разумных оснований, без искусных убеждений, самовластно”[15]. Следовательно, приемлемым строем для Аристофана остается все же демократия.
Однако что не нравится писателю в демократии, ему современной? Одним из главных зол ее он считает демагога. Демагог не получает ничего кроме отрицательного к нему отношения. Для Аристофана это “мошенник”[16]. Демагоги “совет попирают ногами, а стратегов во всем урезают. В тюрьмы сажают людей и сами их там стерегут, а в Пританее с девками крутят”[17]. “Речи демагога ученым людям не присущи и для натуры честной негодны, искусство это перешло к мерзавцам, невеждам”[18]. Качества, необходимые демагогу, чтобы править государством, это “голос мерзкий, и презренный род, и рыночные связи”[19]. Сила у ораторов одна - “наглости сила”[20]. Над народом они “смеются, когда хотят”[21], хотя и кричат: “не продам ни за что я афинян толпы беспокойной, но стоять за нее буду грудью всегда”[22].
Особенно ненавистен Аристофану “проклятый”[23] Клеон. В пьесах ему дается резко отрицательное и карикатурное изображение, которое вряд ли соответствует историческому Клеону. Известно, что это был довольно энергичный вождь левого крыла афинской демократии. Он был сторонником решительного ведения войны со Спартой в целях расширения Афинской державы и приобретения новых земель, рабов и подданных. Также в заслугу ему можно поставить и увеличение поступлений в афинскую казну, хотя и делалось это за счет эксплуатации союзников. Однако Аристофан, как отмечает С.И. Соболевский, дает Клеону следующие основные характеристики:
1) он набрасывается на всех с ложными клеветническими доносами, и поэтому все его боятся - и богатые и бедные.
Действительно, “с той поры, как он ворвался в дом, побои сыплются на слуг нещадно”[24], он “оглушил громким криком Афины”[25]. В речи аристофановского Клеона постоянно присутствует слово “донесу”. “Четыре иска предъявлю, по сто талантов каждый!”[26] - говорит Клеон.
2) он обманывает народ, мстит ему. Аристофан говорит, что народу Клеон “из добычи частицу только уделял, все ж остальное забирал себе”[27], а распознав психологию афинян, “стал льстить им, ласкать, хвалить не в меру, обрезочками кожи одурачил”[28] (намек на профессию отца Клеона).
3) он берет взятки и со всех сограждан и с союзников. “Сам стремишься ты грабить и взятки берешь с городов”[29]. Аристофан в шутку говорит, что лишь один раз он был рад по-настоящему, когда видел “как взятку выблевал Клеон”[30].
4) он расхищает государственную казну, (он - казнокрад). “Он во всю нажрался имуществ конфискованных”[31].
5) он - поджигатель войны, всячески препятствует заключению мира со спартанцами ради личной выгоды. “И послов, приносящих нам мир, гонишь прочь ты”[32].
Таким образом, для Аристофана Клеон - это “негодяй, мытарь, притеснитель”[33], который “годен лишь жилище сторожить, лежать в дверях, следить, что в дом несут, и долю требовать, а не дадут - кусать”[34].
Аристофан порой приводит сведения о Клеоне, явно несправедливые. Так, он обвиняет его, что тот “в Потидее стащил талантов десять”[35], хотя известно, что в военной операции по осаде Потидеи, длившейся в течение трех лет с 432 года, Клеон не принимал никакого участия.
Таким образом, образ Клеона у Аристофана - образ карикатурный, собирательный, воплощающий в себе скорее не черты характера одного политического деятеля, а всё отрицательное в современных Аристофану политических лидерах. Хотя были у Аристофана и личные причины недолюбливать Клеона: мы знаем, что писатель был привлечен Клеоном к суду за то, что тот, якобы, в присутствии иностранцев порочил Афины. Об этом процессе Аристофан часто вспоминает в комедиях. Так он говорит: “немало сам я от Клеона вытерпел в прошедший год - и все из-за комедии. Он притащил в совет меня, и столько он здесь лжи, и клеветы, и брани выблевал, что, право, недалек я был от гибели - я чуть не захлебнулся нечистотами”[36]. Причиной этому, по словам Аристофана, было то, что он “при гостях злословил о родине”[37]. Писатель с горечью говорит о безразличии афинян к этому процессу: “а над воплями в сторонке потешалася толпа, - ей и горя было мало и лишь то хотелось знать, отпущу ли и в тисках я шутку новую опять”[38]. Также доказательством демократизма Аристофана может служить тот факт, что симпатичными ему героями комедии являются представители аттической трудовой деревни, мелкие землевладельцы: Дикеополь в “Ахарнянах”, Тригей в “Мире”, Хремил в “Плутосе”. Вообще о городе Аристофан говорит с раздражением: “Мне город мерзок. О село желанное! Там не кричит никто: “Купите уксусу!”, “Вот угли, масло!” Это там не водится: там все свое и нет там покупателей”[39].
Афинский народ Аристофан считает слишком пассивным, легковерным, “тогда они радехоньки, когда какой-нибудь мошенник хвалит их и город их, за дело ли, без дела ли, тогда они не видят, что обмануты”[40]. Таким образом, по Аристофану, народ сам дает себя обманывать. Во “Всадниках” афинский народ выведен под видом Демоса, “брюзги, глухого старика, капризного, грубого и до бобов охотника”[41]. Однако, вероятно, в народе Аристофан угадывал какую-то скрытую потенциальную силу. Так, его Демос всего лишь притворяется, изображает из себя этакого простофилю: “Я валяю дурака, ... по душе все это мне, даже вора-заправилу откормил я в тишине, чтоб его, когда наестся, приподнять и раздолбать”[42].
Есть основания предполагать, что Аристофан с симпатией относился к всадникам. Так, ненавистного ему Клеона он называет “всадников мучителем”[43], а самих всадников считает “тысячей достойнейших мужей”[44]. Возможно, как говорит об этом В.В. Головня, в этом выражалась “стремление найти в этот момент союзников в борьбе с ненавистным Кленом”[45]. Но также зная благосклонность Аристофана к типу “храброго воина”, примером чему может послужить его восхищение временем марафонских бойцов, можно сделать предположение, что Аристофан возлагал некоторые надежды на восстановление “отеческого” строя с помощью именно этого сословия. Да и в дальнейшем несколько раз у Аристофана встречаются положительные отзывы о различных полководцах, несмотря на то, что они не были представителями симпатичных писателю аттических крестьян.
Критикуя общественный строй, Аристофан высказывает свое недовольство и государственными учреждениями. Особенно достается от него Гелиее.
Суд был оплотом демократии. Известную судебную власть гражданам всех классов предоставил еще Солон. Народный суд был высшей инстанцией для апелляции на приговоры должностных лиц. С реорганизацией Ареопага Гелиее стали принадлежать почти все судебные дела. Гелиасты получали вознаграждение, которое было повышено Клеоном до трех оболов в день. Разумеется, граждане богатые или занятые каким-нибудь делом, такой ничтожной платой (равной зарплате среднего ремесленника за день) не интересовались. Поэтому гелиастами желали быть либо бедные, либо неработоспособные старики. Такими оно и изображаются у Аристофана.