2.3. Приход к власти большевиков и
судьба Учредительного собрания.
До осени 1917 года общество мало занимало отношение большевиков к Учредительному собранию, однако после 25 октября оно стало решающим фактором. Тактическая линия партии исходила из идеи превосходства пролетарской демократии в лице Советов над буржуазным парламентом с Учредительным собранием во главе[169].
Это подтверждается воспоминаниями о событиях барона А. Будберга, командующего осенью 1917 года кавалерийским корпусом. Его записи в дневнике 17 октября 1917 года свидетельствует о том, что время крупных перемен уже миновало. Единственный шанс – это «полный покой» и «бережное» устранение всего, что может вызвать острое «воспаление». Барон настаивает на том, чтобы сохранить это состояние до созыва Учредительного собрания[170].
Из этих слов мы видим, что время Временного правительства начинает истекать, так как «надо, чтобы за ней стояла реальная сила, а не одни только воззвания, декларации и резолюции»[171]. Народ устал от «говорильни», желая увидеть реальные дела правительства и неверие наболевших вопросов в обществе.
В. М. Чернов непосредственный очевидец всех событий писал следующее: «7 октября большевистская фракция Предпарламента демонстративно покинула его, в знак протеста и возмущения»[172]. Возглавил эту группу Троцкий. В оглашенной ими декларации большевики возвещали стране: «Буржуазные классы, направляющие политику Временного правительства, поставили себе цель сорвать Учредительное собрание!»[173] Обвиняя официальные власти в неисполнении своих обещаний, прейдя к власти, большевики, разгонят его без тени сожаления.
Сенсация Ленина – Троцкого при помощи их партийной прессы, облетела всю страну. В головы масс вбивалось страшное подозрение: народ и страна обмануты, Учредительному собранию уготованы Временным правительством «похороны по первому разряду»[174].
Однако население страны не было информировано о конфронтация в партии большевиков по вопросу о созыве Учредительного собрания. В протоколе заседания Центрального Комитета РСДРП (б) от 10 октября 1917 года, из речи В. И. Ленина следует однозначное утверждение, что ждать Учредительного собрания бесполезно, так как оно «явно будет не с нами и значительно усложнить нашу задачу»[175]. В. И.Ленин, очевидно, опасался этого представительного органа, так как большевики не были уверенны в своих позициях в Учредительном собрании.
Однако среди большевиков были те, кто не были согласны с позицией В. И. Ленина. Л.Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев говорили, на том же заседании, что шансы партии на выборах в Учредительное собрание превосходны. Разговоры о том, что влияния большевизма начинает падать, они считали не обоснованными и, считали их происками политической игры других партий. Выражалась искренняя надежда на то, что при правильной тактике большевики получат «треть, а то и больше мест в Учредительном собрании»[176]. Л. Б. Каменев и Г. Е. Зиновьев рассчитывали на легитимный приход к власти.
В. И. Ленина также не поддерживал Я. М. Свердлов и другие функционеры, связанные с провинцией, не без основания опасаясь, что отсрочка будет воспринята как ликвидация Учредительного собрания[177].
Неопределенность большевиков в тактике борьбы за власть играла только на руку Временного правительства, и сеяло большие догадки в партии большевиков. Из письма А. В. Луначарского к жене от 25 октября явно видно о его предложениях на счет дальнейшего расположения большевиков. И вообще политического курса страны: «Сегодня – завтра все должно решиться по трем точкам: 1. Либо Временное правительство победит целиком, тогда реакция, быть может, медленная, но верная. 2. Либо Петроградский совет победит целиком. Тогда ряд спасительных революционных мер, но какая тяжесть ответственности, какие чудовищные трудности. Либо 3-я линия: демократическая власть без цензовых элементов. Созыв Учредительного собрания при толковой оппозиции большевиков, может быть при участии их в общедемократическом правительстве, и тут трудности велики, но это – лучший исход».[178] На наш взгляд, трудности, о которых писал А. В. Луначарский, связанны, прежде всего, с реакцией населения страны в защиту власти Временного правительства. И трудности иного плана – разногласия в тактике и стратегии политических действий большевиков. Под «великими трудностями» можно предположить сложности с опытом коалиционного правительства, так как противоречия в правительстве сеяли только хаос в стране.
Итак, в результате вооруженного восстания 24-25 октября 1917 года в Петрограде к власти пришли большевики. «Сам захват власти большевиками 25 октября был произведен под лозунгом: «Обеспечить немедленный созыв Учредительного собрания!»[179] - вспоминал очевидец тех событий Ш. Вишняк.
Так отнеслись к перевороту в штабе Румынского фронта: «В защиту Учредительного собрания и для противодействия попыткам срыва, безусловно, станет весь фронт»[180]. Отношение к действиям большевиков весьма негативное.
Рабочие и служащие станции Батайск, Владикавказской железной дороги приветствовали захват власти Петроградским Советом рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Они также обещали поддержку «на тернистом пути его борьбы за срочный созыв Учредительного собрания»[181]. Хотя рабочие и поддержали революцию, по-другому не возможно было развитие событий, тем не менее, они не отбрасывали необходимости созыва представительного органа всех слоев государства – Учредительного собрания.
II съезд Советов постановил «образовать для управления страной, вепрь до Учредительного собрания, Временное рабочее и крестьянское правительство, которое будет именоваться Советом Народных Комиссаров» (СНК)[182]. Из воспоминаний Л. Д. Троцкого следует, что впервые же дни, если не часы, после переворота Ленин поставил вопрос об Учредительном собрании. «Надо отсрочить, - предложил он, - надо дать возможность обсудить списки»[183]. Ему возражали – «это будет понято, как ликвидация Учредительного собрания, тем более что мы сами обвиняли Временное правительство»[184]. В. И. Ленин на тот момент остался одиноким в своих предположениях.
Как восприняли Октябрьский переворот ведущие партии страны в то время. Партия меньшевиков решительно осудила действия большевиков, назвав революции «террором, срывающего и уже почти совравшего выборы в Учредительное собрание»[185]. Действиях большевиков политические партии видели, прежде всего, террор и захват власти в одни руки большевиков.
С одной стороны на отсрочку Учредительного собрания была объективная причина – это обновление списков, и не только партии большевиков, но и эсеров.
25 октября 1917 года ЦК партии эсеров (ПСР) предложил эсеровской фракции II Всероссийского съезда Советов об отказе делегатов-эсеров участвовать в его работе. Левое большинство фракции 198 человек из 159 выступило против революции. Правые объявили о создании своей особой фракции и покинули заседание. 27 октября ЦК партии эсеров принял постановление об исключении из партии левых эсеров, не ушедших со съезда Советов[186]. После Октябрьской революции происходят расколы в политических партиях, на основе противоречий в определении отношении к захвату власти большевиками. Его не удалось избежать и большевикам, только по другому вопросу: о созыве Учредительного собрания.
Ленинская идея отрицания позитивной роли Учредительного собрания и превознесения роли Советов, как высшей формы народовластия, не политической поддержкой среди тех большевиков, которые считали, что Россия для непосредственного введения в ней социализации еще не созрела – это были так называемые умеренные большевики Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, А.И. Рыков, В. П. Милютин и В. П.Ногин[187].
После Октябрьского переворота уже не шла речь о создании однородного социалистического правительства, так как для большевиков передача власти меньшевистко-правоэсеровскому блоку означала отказ от курса на социалистическую революцию, предательство дела российского и международного пролетариата.
Большевики готовы были включить левых эсеров в Советское правительство в качестве меньшинства и при условии лояльного, честного обязательства этого меньшинства подчиняться большинству[188]. Большевики почувствовали силу и свое превосходство над другими политическими партиями в сложившейся ситуации.
Одновременно большевики пытались фильтровать состав будущего Учредительного собрания. 6 ноября 1917 года Совнарком направил во Всероссийскую комиссию по выборам В. Бонч-Бруевича с ленинским мандатом, однако комиссия отказалась вступать в какие-либо сношения с непризнанным еще правительством. После чего СНК поручил И. В. Сталину, и Т. И. Петровскому взять в свои руки дела комиссии. Члены Всероссийской комиссии по выборам в Учредительное собрание были вначале арестованы «за саботаж», затем освобождены со своих должностных постов[189].
Точку в деле Учредительного собрания поставил декрет Совета Народных Комиссаров от 8 ноября 1917 года, в котором говорилось о возможном роспуске Учредительного собрания в случае, если оно займет антисоветские позиции[190].
Итак, большевики сосредоточили власть в своих руках. Тем не менее, не нужно забывать о том, что новая власть родилась не только с лозунгом «Вся власть Советам!», однако с лозунгом «Обеспечить немедленный созыв Учредительного собрания!». Однако чем больше привыкали к власти большевики, тем меньше хотели ее терять, тем более отдавать ее «Учредиловке». Они делали все возможное, чтобы оттянуть сроки его созыва и ноябрьские декреты тому подтверждение.